Джил Лэндис - Полевой цветок

Скалистые горы, 1830 год

Синевато-серые, словно грозовые тучи, высились каменные стены, образуя неровные остроконечные вершины, вгрызающиеся в небо. Склоны древних Скалистых гор с расселинами и промоинами от постоянных набегов льда и снега были похожи на морщинистую, высохшую кожу старухи. Индейцы называли их Горами Сверкающих Камней, так как вершины их всегда были покрыты ледниками, блестящими на солнце.

Жизнь нерешительно карабкалась по ним вверх насколько это ей позволяли снег и лед. Пихты вместе с елями ютились в лощинах, в то время как более смелые и более искривленные деревья боролись за жизнь на открытых склонах. Листья осин казались полированными золотыми монетами на фоне темных сосновых крон; они медленно, словно лепестки цветов, опускались на землю, складываясь под деревьями в пышный осенний ковер.

На восточном склоне горного хребта, который французы называли Большим Титоном, прятались небольшие тихие долины. В этих укромных местах, защищенных западными ветрами, сметающими весь снег с ледников над ними, пихты и ели росли рядом с соснами – высокими и прямыми гордячками, не желающими гнуться и кланяться суровой стихии, которая жестоко хлестала другие деревья, пытающиеся противостоять ей на линии снегов.

Эти укромные долины, луга и реки, протекающие по ним, изобиловали жизнью. Ветер нес на своих крыльях песню жизни, эхом повторяющуюся в ветвях деревьев. Люди, которые приходили сюда и поселялись в этих долинах, вскоре становились такими же изнуренными и суровыми, как эта земля, и со временем – такими же узловатыми и искривленными, как эти деревья. Большой Джейк Фишер был одним из таких людей.

В долине, где дикие цветы и листья осин уже пожелтели, но еще не облетели от ледяного дыхания зимы, Джейк вырыл землянку в склоне холма. Вытесанные вручную бревна укрепляли земляные стены и загораживали вход в землянку. Это было хорошее жилище для обитателя гор: подобно хозяину, землянка была грубой и неприглядной снаружи, но теплой и уютной внутри.

Большой Джейк Фишер пришел к Скалистым горам по реке Миссури в 1812 году, оставив позади свою прежнюю жизнь. Он бродил и ставил капканы, дрался и проклинал своих врагов на земле, которую видели немногие, но увидев однажды, редко покидали ее.

Через долину, извиваясь, текла небольшая река. Бобры, которые когда-то возводили над ней плотины и прокладывали туннели под ее стремительными водами, теперь были почти все истреблены. Джейк Фишер и такие, как он, – мужчины, ловившие зверей капканом, чтобы снять с них шкуру, за которую жители восточных районов страны платили хорошие деньги, – почти полностью ликвидировали бобровый промысел. Вода в речке продолжала скакать и резвиться, в то время как утреннее солнце поднималось по безоблачному лазурному небу.

Однако сегодня в лесу, окружавшем дом Большого Джейка, не было слышно голосов животных. На ветвях величавых сосен не пели черные дрозды; нигде не было видно хлопотливых красно-бурых белок, которые обычно прыгали с ветки на ветку или носились по валяющимся на земле листьям и сучьям. Сосны сами стояли безмолвно: ветра не было, даже легкий осенний ветерок не осмеливался шептать в верхушках деревьев.

Большого Джейка Фишера уже два дня не было в живых.

Недалеко от его землянки, прислонившись спиной к большой гранитной глыбе, обхватив руками согнутые в коленях ноги и опустив голову, безмолвно сидела девушка. Неровно подстриженные волосы цвета красного дерева и широкополая шляпа с плоской тульей скрывали черты ее лица. Одежда из дубленой кожи прикрывала ее узкие плечи и стройные ноги, а высокие, до колен, сапоги на меху обтягивали икры.

Девушка тихо сидела и находила утешение в искристости утреннего солнечного света и тепле камня у нее за спиной, не подозревая о тишине, прерываемой лишь звуками протекающей невдалеке горной реки. Внутренний голос вывел ее из оцепенения, подсказав, что пора ехать. Девушка, которую звали Дэни; подняла полные слез глаза и посмотрела на вход в землянку, состоящую из одной комнаты, где она прожила с Большим Джейком четырнадцать из своих восемнадцати лет. Вход в землянку был теперь завален булыжниками, чтобы никто и ничто не смогло проникнуть в последнее прибежище Джейка. Дом Большого Джейка стал его могилой.

Большой Джейк умер во сне. Умирая, он вытянулся во весь рост. Его безжизненное тело показалось ей усохшим, лицо застыло в обрамлении непослушной бороды и косматых нечесаных волос. Полный энергии мужчина, чей громовой голос мог заставить задрожать верхушки деревьев над головой, умолк навеки. Пальцы его узловатых, обезображенных работой рук расслабленно лежали на покрывале из шкуры. Дэни пересилила страх, протянула руку и дотронулась до них, потому что не хотела расставаться с Джейком, не простившись с ним.

Обнаружив безжизненное тело Джейка, она вытащила из землянки все вещи и снаряжение, насыпала внутри землянки возле входа большую кучу пороха и вывела наружу соединенную с ней узкую пороховую полоску – своеобразный бикфордов шнур. Сейчас Дэни встала, прошептала последнее прощай своему другу детства и наставнику и бросила на порох горящий факел. Порох вспыхнул и через мгновение взорвался внутри землянки, отрезав от Дэни ее прошлое и поставив ее перед туманным будущим.

Теплая слеза упала с ее ресниц и скатилась на щеку. Она подняла руку и быстро смахнула ее рукавом куртки из оленьей кожи с бахромой. Она не хотела, чтобы кто-нибудь случайно увидел ее плачущей.

Похоже, мне нужно прекращать реветь. Дэни знала, что Большой Джейк очень бы рассердился, если бы каким-то образом узнал, что она пролила хоть одну слезу из-за его кончины. Разве Джейк не говорил ей всегда, что все, что рождается, в конце концов умирает? Он говорил, что смерть делает людей частью земли, частью этой огромной дикой природы вокруг. Дэни вновь вытерла слезы со щек, подняла лицо к небу и посмотрела в его ясную синюю глубь. Она глубоко вдохнула сухой горный воздух, бросила последний взгляд на дымящуюся груду камней там, где совсем недавно был ее дом, и затем решительно затянула кожаный ремешок шляпы под подбородком.

Ей уже мучительно не хватало этого сильного человека, который, сколько она себя помнила, был ее постоянным спутником. Выполняя обязанности опекуна, Джейк воспитывал ее с четырехлетнего возраста. Теперь она осталась одна. Дэни отложила отъезд на два дня, чтобы свыкнуться с мыслью, что Джейка больше нет. И вот теперь час пробил. Джейк ушел и лето кончилось. Пора ей было отправляться в путь и начинать осеннюю охоту.

Она никогда не думала, что ей придется охотиться в одиночку, но она не умела делать ничего другого, кроме как ставить капканы. Теперь ей не к кому было обратиться, разве что к Моузу Хадли, одному из старых приятелей Джейка, но Дэни понимала, что он вряд ли захочет обзаводиться партнером после того, как столько лет провел в одиночестве. И все же она решила на всякий случай проехать мимо, жилища Моуза и узнать, позволит ли он ей охотиться с ним.