Эйна Ли - Любовные хроники: Флинт Маккензи

— Она просила тебе кое-что передать, если это тебя, конечно, интересует, — перебила его Хани.

Флинт резко обернулся, и в его глазах засветилась надежда.

— Говори!

— Будь осторожен, когда погонишься за Чарли Уолденом.

— Она так сказала? И все? — Он бросился к выходу.

— Ты куда? — остановил его Люк.

— Подальше отсюда. — Флинт с треском захлопнул за собой дверь.

— Дядя Флинт! — Джош спрыгнул с кровати и побежал вдогонку.

В комнате воцарилось неловкое молчание.

— Ну а мы какого черта дожидаемся? — наконец спохватился Люк. — Давайте укладывать вещи.

Джош нагнал Флинта, когда тот входил в свою комнату:

— Ты куда, дядя Флинт? В погоню за Чарли Уолденом?

Тот запихивал одежду в седельную сумку.

— Нет. Попытаюсь успеть на дилижанс до Санта-Фе.

— А почему ты хочешь ехать на дилижансе, а не на Сэме?

— Не из чего выбирать.

Мальчик с разбега плюхнулся на кровать.

— Тетя Гарни тоже уехала в Санта-Фе.

— Знаю. Поэтому и собираюсь туда. — Он изо всех сил стягивал шнурки на седельной сумке.

— Хочешь ее повидать?

— Нет. Заберу и привезу обратно в Техас.

Джош соскочил с кровати и захлопал в ладоши:

— Здорово! Мы с Амиго считаем, что будет гораздо лучше, если тетя Гарни родит ребенка у нас. И мама с папой так считают. И дядя Клив.

Занятый невеселыми мыслями, Флинт лишь вполуха слушал племянника.

— Ты совершенно прав! — Он перекинул седельную сумку через плечо и направился к двери.

Но тут одно слово дошло до его сознания, и он ошарашенно посмотрел на мальчика:

— Какого ребенка?

Гарнет сразу разглядела в толпе Милтона Бриттлза. Это был человек среднего роста с пухлыми щеками, которые, впрочем, не казались бы такими отвисшими, если бы не довольно длинные бакенбарды.

Цилиндр придавал ему солидности, но не делал его ни на день моложе своих пятидесяти семи лет. Однако какое значение имел его возраст и что сам он, как говорится, был поперек широкого? Хотя, как отметила Гарнет, черный жилет и хорошо подогнанный сюртук во многом скрадывали этот недостаток. Далеко не стройные бедра и совсем не мускулистые ноги не были обтянуты кожаными штанами, но тщательно отглаженные брюки со штрипками и черные ботинки с серыми кожаными гетрами выглядели вполне современно.

Гарнет поправила на зачесанных к макушке волосах украшенную цветами шляпку, разгладила на блузке плиссированный воротник и, в который раз одернув зеленый шерстяной жакет, шагнула из дилижанса.

Милтон Бриттлз двинулся ей навстречу.

— Миссис Скотт?

— Мистер Бриттлз?

Секунду они смущенно смотрели друг на друга, потом Бриттлз слегка кивнул и протянул букетик цветов.

— Рад с вами познакомиться. Моя карета вас ждет.

В мозгу у Гарнет промелькнул образ Флинта с его всегдашним «Ну, поехали», но она тут же передернула плечами, избавляясь от наваждения, и взяла жениха под руку, позволяя отвести себя к экипажу.

— Мы все ужасно расстроились, когда узнали, как вам не повезло.

— К сожалению, да, — вежливо ответила Гарнет. Она почти не слушала спутника и рассеянно смотрела в окно кареты.

Местность, по которой они проезжали, была изрезана мощеными трехрядными улицами. Перед домами за железными оградами и коваными воротами красовались аккуратные зеленые газоны, не встречавшиеся у станции, куда привез ее дилижанс. Там в беспорядке ютились розовые глинобитные хижины.

Промелькнул строгий шпиль католического собора.

— Санта-Фе — приятный город, — учтиво произнесла Гарнет, а сама подумала: не то что насквозь пропыленные Уэйнесбург, Команч-Уэллс и даже Калико. От этой мысли у нее заныло сердце. И ни одного салуна, ни одного увешанного револьверами и серого от пыли ковбоя. Где-то они, конечно, были, но только не в этом райском уголке.

Милтон остановил карету перед скромным двухэтажным особняком с тенистой террасой, увитой зеленью, среди которой пылали яркие цветы. Затем принялся обстоятельно снимать веревку с металлическим грузилом с залка крытого экипажа. Свободный конец он привязал к сбруе одной из лошадей и опустил грузило на мостовую.

Сознание Гарнет снова сыграло с ней злую шутку — перед глазами возник, как живой, Флинт: вот он спрыгивает с Сэма, роняет поводья на землю, небрежно привязывает их к тумбе или распускает подпруги, когда они останавливаются на отдых. Отгоняя навязчивое видение, Гарнет зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Бриттлз стоял на мостовой и протягивал руку, чтобы помочь сойти. Она вложила свою ладонь в его, но вместо знакомого теплого пожатия чуть шершавой ладони ощутила вялые пухлые пальцы. Заглянув в водянистые голубые глаза, она вспомнила другие — жгучие, сапфировые.

Этот человек был для нее чужим. Как она могла решиться выйти за него замуж?

Вышедшие из дома мужчина и две женщины остановились с выжидательными улыбками.

— Так вы и есть Гарнет? — Мужчина сделал шаг вперед и распахнул объятия. — Я ваш дядя Джордж. — У него было худощавое лицо и копна густых волос с проседью. Он отстранился и оглядел ее с ног до головы. — Вылитая мать. Согласись, Джейн. — Он повернулся к стоявшей рядом женщине. И был буквально отброшен ею в сторону. Низенькая и толстая, она уставилась на Гарнет круглыми голубыми глазами. Светлые жесткие волосы были заправлены под вышитый и отделанный кружевами чепец, ленты от которого скрывались под одним из множества подбородков.

— Дорогая! Моя дорогая! Вам пришлось перенести такой ужас! Как мы рады, что наконец вы оказались в лоне нашей семьи!

Вот уж действительно лоно, думала Гарнет, в то время как женщина прижимала ее к дородной груди.

— А это ваша кузина Женевьева.

— Здравствуйте, Женевьева, — поприветствовала Гарнет худую, скорее даже костлявую, сорокалетнюю старую деву, и та, в свою очередь, подошла, чтобы ее обнять. Тусклые каштановые волосы женщины были расчесаны на прямой пробор и собраны на затылке, водянистые голубые глаза на миг встретились с глазами Гарнет и тут же смущенно опустились. Женщину нельзя было назвать привлекательной, но добрая, искренняя улыбка скрашивала ее неказистость.

Тетя Джейн взяла Гарнет за руку и провела в уютно обставленную гостиную. С кресла тут же поднялся человек. Он оказался не выше ее самой. Лысую блестящую макушку обрамляла бахрома седых волос, темные глаза лучились теплом, розовощекое лицо сияло широкой улыбкой.

— Гарнет, это преподобный отец Римс. Он вас обвенчает в пятницу.

— В пятницу? — Она ушам своим не поверила. — Это же послезавтра!

— Совершенно верно. Рад с вами познакомиться.

Гарнет вспыхнула от смущения.

— Простите мне, сэр, мою бестактность.

— Это уж точно, миссис Скотт, — насупился Милтон Бриттлз, и она удивленно подняла на него глаза. Ее раскаяние было вполне искренним, и замечание жениха показалось ей вовсе неуместным.