Эйна Ли - На холмах любви

Элизабет заметила, что отец помрачнел, и на какое-то время уверенность ее поколебалась. Но она гордо вскинула голову.

– Пусть могущественный Хайлендский лев рычит сколько ему вздумается. Здесь он ничего мне не сделает. В Бэллантайне я в безопасности.

Лорд Скотт обнял дочь и покачал головой.

– И все же, я уверен, мы еще услышим о Роберте Керкленде.

В дверь легко постучали, и Элизабет высвободилась из надежных отцовских рук. Вошла служанка.

– Лорд Крейвер ожидает вас в библиотеке, миледи.

– Нет, только не это, – выдохнула Элизабет. – Сейчас я совсем не хочу видеть его.

– Так я скажу ему, что ты не расположена, Элизабет, – предложил граф Бэллантайн.

– Впрочем, нет, – сказала Бет. – Я могу поговорить с ним и прямо сейчас.

Бет вошла в библиотеку. Уолтер Кэмпбелл поднялся ей навстречу. Он поднес к губам ее руку. Вид у него был недовольный.

Элизабет смотрела на молодого человека приветливо и доброжелательно.

– Я уверена, что вы бы не приехали в Бэллантайн, если бы не хотели меня видеть. Ваше сухое обращение сбивает меня с толку.

– А чего вы ждали, Элизабет, после вашего предательства?

Бет надула губки.

– А что же, по-вашему, мне еще оставалось делать, Уолтер? Сидеть и смиренно ждать, когда вы казните моего мужа?

– Ваш муж – мятежник, и он заслуживает казни. Помогая ему, вы становитесь такой же преступницей, как и он.

– Ну, перестаньте, Уолтер. Если считать преступником каждого шотландца, помогавшего Монтрозу и его людям, придется карать почти всех мужчин и женщин в Шотландии. Кроме того, милорд, разве не я помешала Роберту убить вас?

Раненое тщеславие Кэмпбелла жаждало отмщения, но, по мере того как он все дольше смотрел на прелестное лицо графини Керкленд, на ее соблазнительные губы, его решимость исчезала. Он вздохнул:

– Ох, Элизабет, как легко вам удается обвести меня вокруг пальца.

В награду за сдачу своих позиций Уолтер Кэмпбелл получил еще одну очаровательную улыбку.

– А теперь скажите, Уолтер, разве вы не рады снова видеть меня в Бэллантайне?

– Я могу только надеяться, что вы намерены здесь остаться.

– Я покинула мужа.

Уолтер с подозрением огляделся.

– Чего доброго, комната, как тогда, вдруг наполнится этими проклятыми горцами.

Элизабет фыркнула.

– Я приношу вам свои извинения, Уолтер, за тот мой поступок; но нет, не бойтесь, я говорю правду. Я оставила Роберта Керкленда и вернулась домой.

Кэмпбелл обнял свою возлюбленную.

– В таком случае, надеюсь, мы не будем откладывать?

Элизабет отстранилась.

– Пожалуйста, Уолтер, я прошу вас – дайте мне время. Пока мне нужны уединение и покой. За ними я и приехала в Бэллантайн. Я не хочу брать на себя обязательств ни перед кем, кроме самой себя. Я только что пережила большое горе, подождите, пока я исцелюсь.

Уолтер Кэмпбелл поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Конечно, Элизабет, простите мою бестактность. Я так долго ждал вас, что сейчас нетерпение взяло верх над пониманием.

Элизабет почувствовала, что его извинения неискренни, но ей не хотелось продолжать разговор. Она была рада, что вернулась домой, в Бэллантайн. Теперь нужно изгнать из памяти все ужасные воспоминания о жизни в Эшкерке, попытаться забыть о существовании Роберта Керкленда, о том, как она истосковалась по его объятиям, по его поцелуям.

Элизабет стояла на стене замка и смотрела, как вдали исчезают красно-черные пледы Керклендов. Мысли Бет смешались, ее охватили сомнения. «Почему кругом такая пустота? Я, и только я, приняла решение покинуть Эшкерк. Неужели мне суждено вечно сомневаться, правильно ли я поступила? Или я думала, что смогу умчаться оттуда, даже не оглянувшись? О, Роберт Керкленд, проклятый Роберт Керкленд, отпусти же меня!»

– Еще не поздно, Бет. Можно послать конного, он их задержит.

Элизабет обернулась и увидела Эндрю, прислонившегося к парапету. Брат внимательно смотрел на нее. Бет равнодушно пожала плечами.

– Что до меня, могу сказать одно – скатертью дорога! Надеюсь, мы больше не увидимся.

– Бет, мы с тобой близнецы. Мы были очень близки много лет, и я прекрасно знаю, когда ты встревожена чем-то. Может быть, настало время поговорить начистоту? Ты ведь любишь Роберта Керкленда, не так ли?

Элизабет задумчиво улыбнулась.

– Я, наверное, всегда буду любить его. Эндрю продолжал спрашивать:

– Тогда почему, скажи ради всего святого, почему ты бросила его, Бет?

– Я не могла жить, зная, что Роберт любит кого-то еще.

Услышав, что Керкленд играл с любовью его обожаемой сестры, Эндрю вспыхнул:

– Ты хочешь сказать, что он променял тебя на любовницу?

– Нет, Эндрю. Мой муж предан Джеймсу Грэхему.

Впервые с тех пор, как Элизабет вернулась в Бэллантайн, брат начал кое-что понимать в причинах ее семейных неурядиц.

– Бет, но нельзя же смешивать долг мужчины с личными отношениями.

Элизабет захотелось крикнуть, что брат не прав. Она так устала от этих доводов. Столько раз она слышала их от Роберта, Дэвида, Анны, от отца – а теперь и Эндрю присоединился к ним. Неужели никто не посочувствует ей? Неужели не станет на ее сторону? Разве ей самой не нужен Роберт? Или Монтроз – единственный человек, имеющий право на его преданность?

– А что же его долг как главы клана? Ведь Роберт о нем тоже забыл.

– Он обязался служить Монтрозу задолго до того, как узнал тебя. Но, Боже мой, Бет, из этого ведь не следует, что он тебя не любит. Честь мужчины всегда остается для него на первом месте. Мне очень жаль Роберта. Он, наверное, просто разрывается между преданностью Монтрозу и любовью к тебе. Да еще ответственность перед кланом!

– Тебя послушать, Эндрю, так Роберт – просто ангел. Но если бы ты знал этого человека, то понял бы, что он просто привык поступать так, как ему хочется, вот и все.

– Может быть, Элизабет, ты вовсе не так хорошо знаешь его, как тебе кажется.

Эндрю уехал. На войну. Опять на войну. Элизабет много размышляла над его словами. Она скакала на коне по знакомым местам. Но зеленым равнинам не хватало величественности и роскоши гор Хайленда. Спокойная красота ручейка, безмятежно струящегося по краю вспаханного поля, теперь казалась молодой женщине невыразительной по сравнению с исполненным трагизма величием водопадов, которые победоносно обрушивались с гранитных уступов.

Все больше и больше охватывало Элизабет желание забыть о гордости и вернуться в Эшкерк, к Роберту Керкленду.

Всю неделю каждое утро колокола на высокой колокольне средневекового собора Святого Мунго, стены и колонны которого были возведены еще в двенадцатом столетии, сообщали радостную весть. Городские ворота города Глазго были раскрыты навстречу победоносной армии маркиза Монтроза.