Кейси Майклз - Ожидая тебя

Джек и сам это предполагал, но не думал, что эта мысль придет и Мэри в голову.

Мери сняла шляпу, рыжие волосы каскадом упали на плечи.

— Не знаю, на что я намекаю, Джек. Просто Анну поцеловали, а леди Сьюзен — нет, и забрали ожерелье. Грабежи совершались на одной и той же дороге, но разными способами.

— Верно. Эти грабежи становятся все опаснее. Первый не был рассчитан на то, чтобы подвергнуть пассажиров кареты опасности. Во втором случае Хардкасл и его дочь могли здорово пострадать или даже разбиться, если бы нас там не было. Теперь все, включая незамужнюю тетку лорда и тех, кто пять лет назад восхищался Рыцарем Ночи, станут в один голос кричать, что его надо поймать и повесить.

— Ты прав. Нам надо схватить его или их, до того как решат, что это ты. — Настроение у обоих было мрачное. — Или все же это один и тот же человек? Алоизиусу это наверняка известно, но я не собираюсь будить его среди ночи, чтобы спросить об этом.

Упоминание об их с Мери общем наставнике заставило Джека вспомнить поведение Алоизиуса и Уолтера после обеда. Интересно, что им удалось узнать?

— Ты сможешь спросить его утром, дорогая. А теперь расскажи, как ты сумела открыть дверь?

Они уже подошли к спальне, и Джек провел рукой по ее волосам, как тысячу раз делал в их благословенном прошлом. Но на сей раз это было ошибкой. Он это сразу почувствовал и сказал довольно резко, чтобы скрыть неловкость:

— Сразу ложись спать.

— Как? — улыбнулась она, глядя на него. — Разве ты сначала не прочтешь мне лекцию на тему, какая я глупая, что пошла охотиться за разбойником?

— Я бы запер тебя в твоей спальне на две недели, если бы мне не нужна была твоя помощь, чтобы разобраться с тем, что происходит в каждой комнате этого дома. Не сомневаюсь, не прошло бы и пяти минут, как ты сумела б выбраться. Но это не значит, что я на тебя не сержусь. На Киппа, кстати, тоже. Хотя, — закончил он, улыбаясь, — Киппу предстоит тяжелое испытание в последующие несколько дней.

Мери открыла дверь спальни и вошла. Склонив голову набок, вопросительно посмотрела на Джека, внимание которого привлекла широкая кровать, полускрытая в слабо освещенной комнате.

— Испытание? Ах да. Я понимаю, о чем ты. Леди Сьюзен смотрела на него довольно призывно, ты заметил? Господи, бедный Кипп. Э-э… хочешь войти? Это никого не будет шокировать — ведь мы женаты.

— Что? Ах да, бедный Кипп, — повторил Джек, понимая, что смотрит на брачное ложе, принадлежащее ему по праву. А Мери — благослови ее Господь, а его черт бы побрал — смотрела на него так, словно знала, что он принадлежит ей по праву. — Нет, Мери, уже поздно. Я хочу сейчас же лечь спать.

Улыбка исчезла с лица Мери. Она стиснула зубы, чтобы не задрожал подбородок, и ни одна слезинка не скатилась по побледневшему лицу.

— Да, уже поздно.

Протянув руку, Джек дотронулся до ее плеча:

— Мери, я…

— Тс-с, — прошептала она и, встав на цыпочки, прижалась губами к его рту. Ее поцелуй был страстным, хотя и неумелым, но Джеку стало жарко. Его сердце разрывалось от боли, от ее безоглядной любви.

Он мог бы сдаться, подчиниться. Это было бы так легко. Разом кончились бы все его страхи и сомнения. Больше не надо было бы задавать вопросы, не надо было бы ничего бояться. Он мог бы сделать ее своей. И забыть, что сказал ему отец в ту последнюю ночь.

Это было бы так легко.

Но он стоял, не отвечая на ее поцелуй, хотя внутри у него все гибло.

И он ушел.

Мистера Поппо перевели из столовой, где он ремонтировал камин, как и нескольких других рабочих, в спальню к Джеку. Когда они там закончили, Мери велела им перейти в соседнюю комнату и как можно громче стучать молотками, желательно с семи утра.

Мери занималась делами, стараясь никому не показываться на глаза. И другие обитатели дома, не договариваясь, тоже словно решили выждать какое-то время.

А Рыцарь Ночи за три дня совершил еще три ограбления.

На четвертый день, когда Джек и Мери сидели в большой гостиной в ожидании обеда, в Колтрейн-Хаус прибыл сквайр Хедли. Не успел Максвелл доложить о нем, как сквайр оттолкнул его и буквально ворвался в комнату.

— Глянь на этого индюка в нелепом костюме, Клуни. Напыщенный, жирный пигмей. — Клэнси и Клуни, как обычно, сидели на люстре. — Как говаривала моя мать — святая женщина, — как ни ряди кабана в шелка, он кабаном и останется.

— Погляди на живот, Клэнси! Видать, любитель хорошо поесть! А какой нос! — Клуни смотрел сверху, как Хедли усаживается на диван. — Помяни мое слово, этот человек — пьяница. Он способен выпить и чернила, если ничего другого не будет под рукой. Но что ему здесь нужно, Клэнси, как ты думаешь? Местные помещики сюда не приезжают и никогда не приезжали. Тихо, он что-то говорит!

— Я никогда не знал вас достаточно хорошо, — сказал сквайр, принимая у Джека бокал вина. — Времени не было, да, признаться, и желания. Что касается вашего отца, моя жена не велела даже приближаться к вашему поместью. До нас доходили слухи — не без этого, — мы знали, что у вас творится. Ни стыда, ни совести. А ведь в доме были дети. Моя Сара не позволяла мне даже ногой ступать на вашу землю. Сплошное пьянство и — простите меня, мисс, — разврат. До детей никому не было дела. А еще к вашему дому прибились актеры! Нет-нет, Сара не потерпела бы такого. Моя жена — добрая христианка.

Мери еле сдержалась. Добрая христианка? Как бы не так! Эта «добрая христианка» знала, что в доме двое детей, и ничего не сделала? Пальцем не пошевельнула, чтобы помочь.

— Я уверена, она молилась за наши души, сквайр, — наконец сказала Мери, когда смогла разомкнуть крепко стиснутые зубы.

— Вот это удар! Довольно ощутимый, — воскликнул Клэнси, аплодируя замечанию Мери.

А Клуни послал ей не менее полудюжины воздушных поцелуев.

— Что? Молилась за ваши души? О да, конечно. — Сквайр оттянул пальцем тугой, накрахмаленный воротник, у него покраснели не только щеки, но и подбородок. — Уверен, что так она и поступала. Она всегда молится, моя Сара. От этих бесконечных молитв и послеобеденных проповедей и запить недолго. — Сквайр Хедли откашлялся, явно смутившись. — Вы, Колтрейн, наверное, удивлены моим визитом?

— Признаться, удивлен. — Джек встал и, подойдя к камину, оперся одной рукой о каминную доску. Вторая была занята бокалом с вином.

Он был так красив, внешне так спокоен, хотя Мери была уверена, что на самом деле он в ярости. Вчера вечером она рассердилась, что он от нее отказался — в который раз! — но и была довольна, что он явно чувствовал себя неловко. Если сквайр Хедли сию минуту не скажет что-нибудь путного, она вскочит, чтобы остановить Джека, прежде чем он бросится на сквайра с кулаками.

Сквайр расстегнул две пуговицы на своем парчовом жилете. Этот человек оделся так, словно ему предстояло быть представленным ко двору, а выглядел при этом как кабан, втиснутый в колбасную кишку. Откуда-то из глубин жилета он достал сложенный вчетверо лист бумаги.