Эллен Марш - Упрямица

Соловей, проснувшийся в бархатной темноте каюты, вдруг запел грустно-томную песню, выводя трель за трелью невыразимо прекрасную мелодию. Шарль удивился, что Рэйвен никак не отреагировала на это. Он нежно про­шептал ее имя, но поскольку она в ответ промолчала, да и дышала тихо и ровно, он понял, что она уснула. Прижи­мая ее к себе, он молча слушал прекрасную серенаду со­ловья. Внутри у него зародилось непонятное умиротворение, и короткое время спустя он тоже уснул.

Рэйвен проснулась со сдавленным криком ужаса. При­снившийся ей кошмар был таким явственным, что сердце ее бешено заколотилось, она задыхалась. Но ее крепко обняли сильные и теплые руки, а мужской голос прошеп­тал в ухо: «Ш-ш-ш, это всего лишь сон, дорогая».

Она разомкнула веки и уставилась в изумрудные гла­за Шарля Сен-Жермена. Черты его лица, обычно резкие и горделивые, на сей раз смягчили бледно-золотые лучи рассвета. Ее изумленный взгляд блуждал по невероятно красивому лицу, которое так изменила ласковая улыбка. Даже подбородок, разделенный глубокой впадинкой, был непривычно расслаблен.

– Тебе снилось ночное нападение?

Рэйвен кивнула, нижняя губа ее задрожала, когда она храбро попыталась изобразить улыбку.

– Кажется, я плохо переношу покушения наркома­нов на свою жизнь.

Шарль рассмеялся:

– Любая другая женщина уже давно бы билась в истерике или упала в обморок.

– Жаль, что мне этого не дано, – просто сказала Рэйвен.

Он загляделся на нежный овал ее лица и подумал, что не знал более прекрасной женщины. Лучи утреннего со­лнца словно ластились к ней, и она вдруг напомнила ему то ощущение, которое рождала в нем головокружительная тайна южных морей, ее золотые кошачьи глаза были сродни отсвету таитянского заката. Ее мягкие губы розовели, слов­но нежные кораллы из этих морей, а черные волосы блес­тели, как редчайший черный жадеит. Она лежала на его груди, ее теплая щека тесно прижалась к нему, а грудь под корсетом наливалась и твердела, дразня его и вселяя надежду. Напуганная ночным кошмаром, она сбросила с себя простыню, и теперь его глаза впитывали в себя со­блазнительную белизну обнаженного бедра. Его чресла мгновенно отреагировали.

Рэйвен, почувствовав жар в его паху, затаившись, лежала рядом, медленно возбуждаясь от его желания, пока частичка его огня не перетекла в нее и не разгорелась той же жаждой. Они боялись пошевельнуться, чтобы не на­рушить возникшую между ними близость и единение тел, словно созданных друг для друга. Шарль нежно погладил ее шею, повернув голову девушки так, чтобы глаза смот­рели в глаза. Ее близость пьянила, сводила с ума, и он нагнул голову для поцелуя. Ее губы ждали его и призыв­но приоткрылись. Когда они коснулись друг друга, она вздохнула от счастья.

Хотя Шарль уже хорошо знал каждый изгиб ее тела, он снова и снова ласково касался каждого дюйма шелко­вистой кожи, расшнуровывая ее корсет и стаскивая не­нужную шемизетку. Его губы пробовали на вкус ее обнаженные плечи, нежно покусывали шею. Он обвел влаж­ным языком восхитительные темно-розовые соски. Рэй­вен выгнулась навстречу ему, коснулась его волос и растрепала их. Но он вновь нашел ее губы и требователь­но впился в них, пытаясь передать ей силу своей страсти и, что было так неожиданно, свою безграничную нежность. Как будто он сгорал в огне желания и одновременно ис­пытывал счастье оттого, что встретил именно эту женщину, которую совсем недавно у него чуть было не отняли навсегда.

«Рэйвен принадлежит мне», – ликовал Шарль, гля­дя на нее полными страсти глазами. Губы ее жадно от­крылись для следующего поцелуя, а ее ласковые руки смело двигались, сводя его с ума, словно понимали, что им дана власть порабощать его, так же как ему – требовать слад­кого плена. Эта обоюдность любовных чар была ему вно­ве, он всю свою зрелую жизнь провел либо в поисках щекочущих нервы опасностей, либо в легких победах над женщинами. Колдовская власть над ним прекрасной и не­истовой Рэйвен Бэрренкорт почему-то перестала возму­щать, сегодня он упивался этим, готовый не только брать, но и щедро дарить.

Рэйвен глядела в затуманенные страстью черты Шар­ля, весь лоб его покрылся потом, и чистые изумруды его глаз словно подали ей знак: уже пора. Она с такой го­товностью раздвинула ноги, что он обезумел от востор­га. Глухо простонав, он вошел в нее, и Рэйвен поняла, что на этот раз боли не будет. В восторге она двинулась ему навстречу, чтобы принять его со всей пылкостью любящей женщины, и не было в мире силы, способной оторвать их друг от друга. Сейчас сама Рэйвен вряд ли могла сказать, где кончается она и начинается Шарль. Она пылко прижималась к Шарлю, ее счастье и любовь к нему, казалось, переполняли ее сердце, а через какое-то время оба одновременно испытали волшебный миг любовного экстаза.

– Ох, Шарль… – прошептала Рэйвен, как только её дыхание успокоилось. Она уткнулась лицом в его шею. – Я… – Голос отказал ей, и признание в любви так и замерло на ее устах. Сердце девушки было переполнено любовью, но губы отказывались произнести слова. Даже после столь потрясающей близости она не решалась открыть ему свое сердце и сделаться уязвимой для него: память о предыдущей язвительности Шарля удерживала от опрометчивого шага и вновь наполнила ее болью.

Шарль, недоуменно взглянув в темно-желтые глаза, с изумлением заметил, что только что полыхавший страстью взгляд посуровел.

– Что ты хотела сказать? – игриво спросил он и с удивлением увидел, как ее нежные щеки покраснели.

– Так, глупости, – пробормотала Рэйвен, попытав­шись отодвинуться от него.

Шарль мгновенно нахмурился в ответ на ее неосоз­нанный отказ от него. Он обхватил ее за плечи, его паль­цы впились в ее плечо.

– Глупости? Тогда почему ты так покраснела?

Полностью растерявшись оттого, как быстро измени­лось настроение Шарля и бесследно исчезла только что приводившая в восторг близость душ, Рэйвен вырвалась из его цепких рук и села.

– Мне бы надо пойти посмотреть, как там Дэнни, – упрямо сказала она, и Шарль мгновенно отодвинулся в сторону.

– Ты всегда так непостоянна, Рэйвен? – спросил он, а она уже торопливо поднималась с кровати и в спеш­ке надевала нижнее белье, нисколько не заботясь о том, какое впечатление производит на него ее залитое солнеч­ными лучами тело. – Ты так охотно пришла в мои объ­ятия, когда тебе хотелось, чтобы я занялся с тобой любовью, но стоило тебе насытиться, как ты тут же охладела. – Голос его внезапно охрип. Он не отрывал глаз от ее дро­жащих пальцев, пытавшихся зашнуровать корсет без его помощи. – Жестокая кокетка! Неужели это льстит тво­ему самолюбию, когда ты так резко отталкиваешь от себя любовников?

Рэйвен пристально взглянула в его рассерженное лицо, пока расправляла смятое платье на бедрах. Губы ее, все еще влажные от его поцелуев, задрожали.