Эллен Марш - Упрямица

Майор, решивший, что Рэйвен спрашивает его разре­шения, открыл было рот, чтобы сказать ей о своем согла­сии, но Шарль опередил его. Стиснув тонкое запястье девушки, он процедил:

– Уверен, Дмитрий будет счастлив.

Он чуть ли не выволок Рэйвен из дома, во всяком случае, она бежала за ним, спотыкаясь. Когда они выбра­лись на веранду, Рэйвен попыталась вырваться.

– Отпустите меня, черт бы вас побрал! – закрича­ла она вибрирующим от ненависти голосом.

Он тотчас же отпустил ее руку. С горящими глазами тигрицы Рэйвен закусила нижнюю губу и судорожно вздох­нула несколько раз.

– Не смейте больше прикасаться ко мне, – про­шептала она в ярости. – Слышите? Никогда больше не смейте прикасаться ко мне!

Шарль был поражен силой ее гнева. Но, заметив блес­нувшие на ее глазах слезы, и дрожавшую нижнюю губу, он смягчился.

– Рэйвен…

Она отпрянула с гримасой отвращения на лице, про­нзившей его сердце.

– Не смейте! Никогда больше не приближайтесь ко мне! Я н-н-ненавижу вас!

Шарль безвольно уронил руки. Рэйвен невольно вздрогнула, заметив, что он смертельно побледнел, а его чудесные изумрудные глаза потускнели и стали холод­ными и безжизненными, как лсд Северного моря. Шарль молча склонил голову, но тут ярость вспыхнула и в нем. Его язвительные слова разили наповал – Рэйвен даже отшатнулась, словно он со всего размаху влепил ей по­щечину.

– Отлично, мадам! Я подчиняюсь вашей воле! И без малейшего сожаления! В конце концов я получил от вас все, что хотел, а заодно понял за истекшее после этого время, что все это не стоило затраченных усилий. Скажу вам, мадам, со всей прямотой: вы скучны в постельных играх до зевоты.

Рэйвен пулей промчалась мимо Шарля, стараясь не разрыдаться прямо у него на глазах. Его беспощадные слова подтвердили то, что казалось ей выдумкой Беттины. Капитан стоял, сжав кулаки. Когда же шаги ее стихли, он резко развернулся и направился к воротам, где его уже ждал Дмитрий с отдохнувшими лошадьми.

Молча взобравшись на лошадь, Шарль натянул по­водья и помчался в сторону дороги на Лахор. Дмитрию не без труда удалось его нагнать.

– Ну как, дружище? – спросил он. – Ты передал Рэйвен, что я ее скоро навещу?

Шарль так резко осадил лошадь, что та заржала и поднялась на дыбы.

– Дмитрий, если ты еще раз упомянешь при мне имя этой женщины, клянусь, я пристрелю тебя!

Зная, что Шарль никогда не бросает слов на ветер, Дмитрий, придержав свою лошадь, немного отстал от друга. Он погрузился в тяжкие раздумья. «Ничего не понимаю, – говорил он себе. – С тех пор, как эта красотка с кошачьими глазами ступила на борт нашего клипера, капитан превратился в незнакомца. К тому же в сумасшедшего!»

Друзья молча доскакали до стен Лахора, совершенно не заметив прекрасного заката.

Посреди длинной череды старых и давно требующих ремонта складских помещений, расположенных на терри­тории ханапурского гарнизона, стоял летний домик с по­косившейся табличкой на воротах. Выцветшая надпись гласила, что это резиденция Филиппа Бэрренкорта, со­трудника Британской Ост-Индской компании. Из-за над­вигающейся зимы сады, прилегавшие к бунгало, выглядели оголенными и заброшенными. Трава пожухла. Крыльцо заросло сорняками. Да и все вокруг имело столь же безрадостный вид. Трудно было представить себе, что это жал­кое, обветшавшее строение привлекало Филиппа Бэррен­корта больше, чем яркий и красочный Бомбей. Но Рэйвен не спешила его осуждать, напротив, попыталась объяс­нить это тем, что летом здесь, конечно же, всё выглядело гораздо привлекательнее. И, разумеется, здесь намного прохладнее, чем на знойной равнине.

– Не похоже, чтобы кто-нибудь был дома, – озабо­ченно проговорила Дэнни, выглядывая из окна экипажа.

– Ничего подобного, – поспешно возразила Рэй­вен, стараясь отогнать дурные предчувствия, мгновенно разбуженные замечанием Дэнни. – Если бы его не было дома, он бы не смог выслать за нами эту повозку, не так ли?

– Интересно, почему он не приехал к майору Вайандотту вместе с повозкой? – размышляла вслух Дэнни.

Рэйвен зябко поежилась.

– Вероятно, он был занят. Или просто не мог отлу­читься так неожиданно.

Повозка остановилась. Рэйвен проворно спустилась на землю, не дожидаясь чьей-либо помощи. Когда дверь дома распахнулась, она повернулась в нетерпении. Но это был всего-навсего слуга с торжественным, хотя и не очень приветливым лицом.

– Мистер Филипп Бэрренкорт дома? – спросила Рэйвен, поднимаясь по ступенькам. – Я…

– Саиб ждет вас в доме, – сообщил ей слуга на хорошем английском, правда, с неистребимым акцентом. – Пожалуйте за мной.

Уже темнело. Лампы в доме еще не были зажжены; возможно, поэтому дом показался Рэйвен сумрачным, воз­никло ощущение запустения, которое, к счастью, исчезло, когда слуга открыл дверь в дальнем конце коридора и шагнул в сторону, пропуская гостью. Небольшой каби­нет оказался довольно уютным, горели лампы, стопки деловых бумаг и легкий беспорядок нагляднее любых слов свидетельствовали о том, что здесь кипит работа. Окна были зашторены, полированные стены отражали свет ламп. В дальнем конце комнаты стоял секретер, заваленный папками и кипами бумаг. Перед секретером, в кожаном кресле, сидел мужчина в шелковом халате неопределенного цвета и в тапочках, украшенных замыс­ловатой вышивкой.

Внешностью Филипп Бэрренкорт, видимо, пошел в мать, поскольку ничуть не походил ни на Рэйвен, ни на сэра Хадриана. Филипп, которому недавно перевалило за сорок, был высок, статен и белокур. Нижнюю часть его лица скрывала вьющаяся рыжевато-золотистая бородка. Сияющие голубые глаза смотрели приветливо; однако Бэрренкорт сидел не шелохнувшись, даже не сделал по­пытки встать.

– Вы кузен Филипп? – спросила Рэйвен, несколь­ко обескураженная таким приемом.

– Да, – произнес хозяин кабинета.

Он наконец поднялся и шагнул навстречу гостье, пристально, глядя ей в лицо. Стоя он казался еще выше, даже выше Шарля, а широкими плечами и могучим те­лосложением напоминал «медведя» Дмитрия. Внешность кузена оказалась для Рэйвен первой неожиданностью. Сколько же их еще ожидает ее? Филипп ничем не напо­минал стареющего морщинистого сэра Хадриана – за исключением ястребиного взгляда. Внимательно взгля­нув на кузена, Рэйвен обратила внимание на его нездо­ровую бледность; она решила, что он переболел какой-то болезнью и именно этим объяснялось его затянувшееся пребывание в Аахоре.

– Вы, надеюсь, извините меня, что я не приехал встре­тить вас, – сказал Филипп и наклонился, чтобы поцело­вать ее в щеку. От него приятно пахло мускусом. – При сложившихся обстоятельствах, – он развел руками, при­влекая ее внимание к своему халату и шлепанцам, – мы потеряли бы слишком много времени, если бы я затеял пе­реодевание. А мне не хотелось заставлять вас ждать и бро­сать на ночь глядя на произвол судьбы…