Конни Мейсон - Чистое искушение

— Ваш кузен — герцог? Вот уж не знала, что у вас такая знатная родня.

— Титулы меня не привлекают, так же как и светская жизнь. Молодой Уильям же вполне достоин герцогства. Титул наследуется по праву майората, именно поэтому я уговаривал Уильяма вступить в брак и обзавестись наследником. Я вполне удовлетворен своим положением паршивой овцы. Золотистые глаза Мойры озорно сверкнули.

— Вам идет черный цвет, сэр Джек. Он вас молодит. Джек запрокинул голову и громко расхохотался.

— А вы, леди Мойра, поставите Лондон на уши своим остроумием и красотой. Я хочу…

Мойра насторожилась.

— Чего вы хотите, Джек?

Он поднял ее на ноги и заключил в объятия.

— Я хотел бы стать человеком, которого вы ждали той ночью. Я хочу быть вашим любовником.

— Я хочу быть вашим любовником, — повторил Джек, глядя на Мойру, ошеломленную его выпадом. — Вы просто чистое искушение, понимаете?

Их глаза встретились, и Мойра почувствовала, что совершенно выбита из колеи. Тело сделалось тяжелым, волнение смешало мысли, стрела желания пронзила ее насквозь. Она пыталась подавить ощущения, вызываемые в ней присутствием Джека, но все доводы трезвого рассудка заслоняли его горящий призывом взгляд и тепло сильного тела.

Мойра хотела было собраться с мыслями и ответить Джеку, но он накрыл ее рот своим и раздвинул ее губы языком. Она чувствовала, как к ее животу прижимается что-то твердое, руки Джека ласкали ее грудь, тело переполняло исступленное наслаждение. Прикосновение его губ к ее губам было настоящим чудом.

Мойрой управлял только инстинкт, когда она обвила руками шею Джека и ответила на его поцелуи. Но тут он начал подталкивать ее к кровати, и к ней вернулась способность соображать, в мозгу прозвучал сигнал опасности. Со всей силой отчаяния она отпрянула, тяжело дыша и настороженно глядя на Джека.

— Вы воспламеняете меня, — охрипшим голосом признался он. — Меня постоянно мучает желание обладать вами. Когда мы вместе, я думаю только об этом. Вы загадка, Мойра О'Тул, мучительная загадка. — Он дотронулся пальцем до висящего у нее на шее медальона на золотой цепочке, уже не в первый раз задавшись вопросом о том, почему Мойра так дорожит этим украшением. — Откуда у вас этот медальон?

Подарил один из ваших любовников?

— Во мне нет ничего загадочного, сэр. И если вам непременно хочется знать, то этот медальон принадлежал моей бабушке, потом моей матери. Теперь он мой.

— Что же нам делать с нашим взаимным влечением? — мягко напомнил Джек, забыв о медальоне и целуя тоненькую жилку, бьющуюся на шее у Мойры. — Поддерживать наши отношения на чисто деловом уровне черт знает как трудно для повесы вроде меня.

— Но это было бы самым лучшим, — просительно сказала Мойра, отступая еще на шаг.

— Проклятие, ведь у вас уже были любовники. Одним больше, одним меньше, какая разница?

У Мойры порозовели щеки. Она подумала, что заслужила наказание за то, что наврала.

— А как отнесется к этому леди Виктория? Сомневаюсь, что она из тех, кто умеет прощать. И явно не из тех, кто согласится делить с кем-то своего мужчину.

Джек громко рассмеялся:

— Вы, разумеется, не столь наивны, чтобы считать, будто я стану хранить верность Виктории после того, как мы поженимся. Не зря же меня называют Черным Джеком! Я не святой, Мойра. Тут даже помощь леди Амелии ничего не изменит.

Мойра посмотрела на него с изумлением:

— Леди Амелии? Вы говорите о семейном привидении? О той женщине, портрет которой висит в холле?

— К чертям леди Амелию! Я говорю о вас. Я хочу вас, Мойра, а я всегда получаю то, что хочу.

— Так было до сих пор, — очень строго заметила Мойра. Ей стало жаль женщину, которая будет женой Черного Джека Грейстока. Он чересчур красив, чересчур высокомерен и самоуверен. Как можно доверять ему?

— Вы отказываете мне? Отказываете нам обоим? Я прекрасно могу определить, когда женщина хочет, чтобы ее уложили в постель, и ваши поцелуи говорят мне, что вы с такой же страстью, как и я, хотите довести дело до конца.

Золотистые глаза Мойры яростно засверкали.

— Вы самоуверенный, тщеславный распутник, сэр Джек! Я сию минуту и без всяких сожалений могла бы отказаться участвовать в розыгрыше, задуманном вами и лордом Фенвиком.

Джек высоко поднял брови:

— Могли бы? И куда бы вы пошли? Насколько мне известно, денег у вас нет. Нет и предложений о работе. По вашему собственному признанию, ваш любовник бросил вас. Я вам нужен, Мойра О’Тул. Я бы сказал, что мы в равной мере нуждаемся друг в друге.

Глаза его смеялись, рот кривился в усмешке, а физиономия выглядела такой наглой, что Мойре захотелось влепить ему хорошую пощечину.

— Вы не можете знать, что мне нужно, — возразила она. — Поберегите ваше рвение для вашей нареченной и ваших любовниц. Вы обещали найти мне богатого мужа, и это все, что нас связывает.

Мойра говорила так вызывающе, потому что была в отчаянии. В последнем письме брат намекал на крайнюю нужду, и чем скорее она могла бы ему помочь, тем было бы лучше.

Серые глаза Джека погасли, и он отошел от Мойры.

— Как хотите, Мойра. Я никогда в жизни не принуждал женщин, даже шлюх…

Он не закончил, но Мойра поняла, что последнее слово имеет отношение к ней. Что еще он мог о ней подумать, если она сама дала ему повод считать ее уличной девкой, а не той, кем она была — невинной девушкой.

— Мы выдадим вас замуж, и вы начнете новую жизнь. Выдать женщину вашего… мм… звания за леди — это очень увлекательно. — О собственной возможности получить за это две тысячи фунтов Джек подумал, но вслух не сказал. — В субботу вечером будет бал. Это самая лучшая возможность представить вас высшему обществу. А теперь прошу меня извинить, сегодня днем я приглашен к леди Виктории. Заодно и сделаю предложение. Весной мы с вами оба разбогатеем благодаря выгодному браку. Всего доброго, Мойра. Я не буду ужинать с вами. Похоже, что леди Виктория затевает прием по случаю нашей помолвки.

— Всего доброго, сэр Джек, — холодно ответила Мойра, прекрасно понимая, какого рода «прием» устроит в честь своего нареченного леди Виктория.

Но она не могла понять, почему сама мысль о близости Джека и Виктории причиняет ей физическое страдание.

Джек в полном исступлении громко захлопнул дверь. Он понимал, что их с Мойрой тяга друг к другу может пагубно отразиться на его планах, но ничего не мог с собой поделать. Качалось, чья-то невидимая рука направляет его к цели. Да будь он проклят, если позволит вмешиваться в свою жизнь! Его дела никого не касаются, и он будет жить так, как ему, черт побери, хочется. До тех пор пока он не попал в ловушку, сбив каретой ирландскую девчонку-служанку, он был вполне доволен собственным существованием. Развлекаться и подцепить походя богатую жену — вот и все его цели. Л теперь он должен ждать, пока найдет подходящего супруга для особы сомнительной нравственности, поселившейся под его крышей. Нет, его это не устраивает.