Конни Мейсон - Грешное прикосновение

Положив на пол свою сумку, Элисса огляделась по сторонам с растущей тревогой. В камере пахло сыростью и гнилью. Задул промозглый сквозняк. Подняв голову, Элисса увидела на противоположной стене маленькое окно, забранное решеткой. Она еще сильнее задрожала, когда по камере пробежало очередное холодное дуновение. Заставив себя отвернуться от окна, Элисса увидела узкую койку, накрытую грязными простынями и единственным обтрепанным тощим одеялом. Только бы тут не было вшей и блох, промелькнуло у нее в голове. Никакого источника тепла в камере она не приметила, а о помойном ведре, стоявшем в темном углу, даже думать не хотелось.

От чудовищной вони, исходившей от ведра, к горлу Элиссы подступила тошнота, и она едва не упала в обморок. Потрясенная увиденным, она перевела взор на Белтона, вопросительно приподняв брови, и стала ждать ответа на невысказанный вопрос о том, как он мог привести ее в такую ужасную камеру.

– Устраивайтесь поудобнее, – посоветовал Белтон. – Со временем вы ко всему привыкнете.

Сердце тревожно забилось в груди Элиссы, понимавшей, что к такому кошмару она не привыкнет никогда.

– Тюремщик принесет вам еду и свечу, – сказал лейтенант Белтон. – Свечу берегите, потому что одна свеча полагается на три дня. Помойное ведро выносят по утрам, еду подают дважды в день – утром завтрак и потом еще раз, днем, – пояснил он. – Если что нужно, говорите тюремщику, он решит, как поступить. Если есть деньги или ценности, лучше отдайте ему, и он обеспечит вас минимальным комфортом, которого просто так вам не видать. Нет денег – обратитесь к кому-нибудь из знакомых, тюремщик поможет связаться с ними.

– Минимальным комфортом? – переспросила Элисса. – Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Я говорю о теплом одеяле или кусочке мяса в супе, – пояснил лейтенант. – Возможно, о грелке, которая поможет вам согреться.

– Денег я с, собой не взяла, а в Лондоне никого не знаю, – прошептала Элисса.

– Что ж, это очень плохо. В таком случае всего вам доброго, мистрис. – С этими словами он вышел из камеры и запер за собой дверь, отрезав Элиссу от остального мира. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и несчастной. У нее было чувство, будто жизнь медленно покидает ее.

Она опустилась на койку, слишком измученная и напуганная, чтобы спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. Когда она села, под ней зашелестела солома, а от комковатого тюфяка поднялся отвратительный влажный запах. Потом из-под койки выползла крыса. Посмотрев на Элиссу, она заползла под ее влажную юбку. Элисса оцепенела от ужаса.

Не в силах закричать, она вскочила с койки и забралась на табурет. Крыса встала на задние лапки и посмотрела на нее ясными бусинками своих глаз. Наконец своеобразное противостояние женщины и крысы закончилось, и крыса убежала.

Элисса чувствовала себя доведенной до отчаяния. Ей казалось, что она не сможет выжить в Тауэре. Внезапно ей пришло в голову, что ей, должно быть, и не суждено выжить и что король отправил ее в тюрьму для того, чтобы она здесь умерла. Где же Дэмиан? Почему до сих пор о нем ничего не слышно?

Элисса осторожно спустилась на пол, плотно завернула юбки вокруг ног и села на твердую поверхность табурета. Казалось, она не шевелилась целую вечность. Она дрожала от холода в мокрой одежде, но у нее недоставало сил даже на то, чтобы переодеться в сухое платье. Тени стали гуще и намного длиннее, когда в замке повернулся ключ.

В камеру вошел мужчина.

– Я ваш тюремщик, мистрис, – представился он. – Принес вам кое-чего поесть. – Он захлопнул дверь каблуком башмака.

Часть содержимого выплеснулась из миски, когда он поставил ее на стол, положив рядом ложку и кусок темного заплесневелого хлеба. Элисса подняла на него глаза и от страха едва не закричала: тюремщик зло смотрел на нее своими маленькими глазками. Приблизив к ней лицо, тюремщик спросил:

– Ну что, мистрис, устраиваетесь?

У него было такое отвратительное дыхание, что Элисса невольно отшатнулась, чтобы сдержать приступ дурноты.

– Тут ужасно, – поежившись, промолвила она. Тюремщик ухмыльнулся, обнажив ряд обломанных гнилых зубов.

– Меня звать Дули, – сказал он. – Уж лучше тут, чем в тюрьме Олд-Бейли или Флит. – Пошарив в кармане своей куртки, Дули выудил оттуда огарок свечи и несколько серных спичек. Свечу он воткнул в подсвечник, а спички положил рядом на стол.

Элисса посмотрела на миску и содрогнулась от отвращения.

– Что это такое? – спросила она. Дули раздраженно посмотрел на нее.

– Капустный суп, – ответил он. – Вы что, слепая? Элисса с ужасом смотрела на миску с супом. Она в жизни не видела ничего более несъедобного.

– Что, не нравится наш супчик, мистрис? – спросил Дули. Элисса отодвинула миску подальше от себя:

– Я не голодна.

Дули бросил на нег лукавый взгляд:

– Что ж, я могу принести вам кое-что повкуснее, если у вас есть деньжата, чтобы заплатить за мои услуги. За деньги могу также снабдить вас грелкой и еще одним одеялом.

– Нет у меня денег, – промолвила Элисса.

– Полагаю, в таком случае вам придется смириться с холодом и не морщиться, глядя на нашу еду, выхода-то другого нет.

– Пожалуйста, принесите мне воды.

– А ты, видно, привыкла командовать, не так ли? Ну да ладно, принесу тебе воды.

Дули ушел и через несколько минут вернулся с ведром воды и оловянной кружкой.

– Если чего захочешь, – сказал он, – постучи в дверь этой кружкой. Если передумаешь и захочешь получить то, о чем я говорил, тоже зови меня. Кстати, ты можешь расплатиться не только деньгами. Понимаешь, о чем я толкую?

– Мне ничего от вас не надо, – выпалила Элисса.

– Устраивайтесь, мистрис, – невозмутимо проговорил Дули. – Надеюсь, вам у нас понравится. – Он вышел и запер за собой дверь.

После ухода Дули Элисса с облегчением вздохнула. Она наконец поняла, что ее трясет от холода и что ей нужно немедленно переодеться, пока она не заболела. Конечно, грелка пришлась бы сейчас весьма кстати, но она скорее умрет от холода, чем попросит об этом Дули.

Зайдя в темный угол, Элисса вынула из своей сумки сухую одежду и переоделась. Мокрые вещи она разложила на столе и табурете, чтобы они просохли. Чувствуя себя совершенно несчастной, она села на край койки и завернулась в одеяло. Из ее глаз ручьем потекли слезы, когда крысы, привлеченные запахом еды, стали выползать из своих нор и заспешили к миске с капустным супом. Элисса совсем забыла о них, переставив миску на пол, чтобы освободить стол для просушки вещей.

Она долго и безудержно рыдала. Потом ее рыдания прекратились, словно она выплакала все слезы. Предаваться отчаянию нельзя – это не поможет. Нужно думать о хорошем, если она хочет выжить. Надо верить в то, что Дэмиан придет ей на помощь. Если она потеряет надежду, то потеряет все, а этого Элисса допустить не могла. Она напилась, зачерпнув кружкой из ведра, помыла руки и лицо. Потом долго сидела в темноте, пока не задремала.