Констанс О`Бэньон - Обвенчанные дважды

— Кто это? — спросила Мэллори, пристально вглядываясь в молодого мужчину. Вид его и возницы не вызывал у нее ничего, кроме досады.

— Ну, как же, милочка, неужели он вам не знаком? По-моему, все знают единственного сына герцога Равенуортского.

Мэллори отрицательно покачала головой.

— Я его не знаю и не стремлюсь с ним познакомиться.

— Это лорд Майкл Винтер, сын герцога Равенуортского. Подлинный джентльмен! Посмотрите, как его провожают на борт впереди всех. Горацио всегда говорит, что власть и деньги — это все! Я уверена, что лорд Майкл понятия не имеет, что вас обрызгала его карета, иначе он непременно извинился бы.

— О, он прекрасно видел меня! — возразила Мэллори, жалея, что не может сказать «подлинному джентльмену» все, что она о нем думает.

— Милочка, лорд Майкл — живая легенда в лондонском обществе. Мне даже не верится, что вы никогда не слышали о нем, ведь вы тоже титулованная особа.

— Я не вхожа в лондонский свет.

Глаза пожилой женщины горели.

— Он — энергичный, красивый, мужественный, каждый день его сопровождает новая женщина, по крайней мере так о нем говорят. Его ждет прекрасное будущее. Я слышала, что его мать, герцогиня, — близкая подруга Ее Величества.

— Вы с ним знакомы?

— Господи, конечно же нет! Я не принята в высшем свете, но о нем я знаю все. Мой Горацио говорит, что герцог и герцогиня Равенуортские — единственные аристократы, которых он уважает. Его светлость храбро сражался под началом Веллингтона и, помимо других почестей, удостоен ордена Подвязки. Конечно, имея такого отца, лорд Майкл больше, чем кто-либо другой, заслуживает звания джентльмена.

Глаза Мэллори следили за мужчиной, медленно поднимающимся по трапу. Она видела, как все крутились вокруг него в надежде услужить. Сын герцога… Ну так что ж, ее это нисколько не впечатляло. Дурные манеры остаются дурными, независимо от того, насколько высокое положение занимает их обладатель.

— Меня обязательно представят ему, — продолжала тем временем госпожа Уикетт. — Не дождусь, чтобы написать Фиби и рассказать, что мы плыли на одном корабле с членом семейства Винтер.

Презрительная улыбка тронула губы Мэллори. Она сомневалась в том, что молодой человек удостоит бедную госпожу Уикетт даже взглядом. Собственные удобства и желания явно занимали его гораздо больше, нежели вежливость по отношению к другим.

Госпожа Уикетт радостно улыбнулась.

— Смотрите, вот и остальные пассажиры поднимаются на борт. Пойдемте, милочка, вас ждет великое приключение.

Поскольку «Иберия» была почтовым судном, она не могла предложить своим пассажирам особого комфорта. Каюта Мэллори, тесная и неуютная, располагалась прямо под ютом. Умывальник и койка занимали почти все пространство, не оставляя свободного места. Каюта госпожи Уикетт находилась по соседству и была такой же тесной.

Госпожа Уикетт сообщила Мэллори, что каюта капитана расположена в кормовой части, рядом с большими по размеру каютами, зарезервированными для важных персон. Одну из них, без сомнения, занимал лорд Майкл.

Пытаясь привыкнуть к корабельной качке, Мэллори оперлась спиной о стену и вновь попыталась стереть грязные пятна со своего платья. Она терла материю жесткой щеткой, влажной тряпкой, но никаких результатов не добилась.

Усевшись на покрывало, она уставилась на безнадежно испорченное платье, понимая, что теперь это не более чем куча тряпья. Затем она свернула его и уложила на дно чемодана. Может быть, эта материя еще пригодится, чтобы чинить другие наряды.

Наступила ночь. Мэллори улеглась в темной каюте, чувствуя себя одинокой и никому не нужной. Она направлялась к матери и отцу, которым тоже была не нужна. Мэллори вспомнила о кукле, которую они прислали ей на день рождения. Получив письмо от кузины Фиби, они, верно, ожидают приезда девочки-подростка.

В дверном проеме появилась госпожа Уикетт, одетая для ужина, и с неодобрением взглянула на одежду Мэллори.

— Дорогая, вы еще не готовы. Нынче вечером мы приглашены на ужин к капитану. Это — честь для нас.

— Я слишком устала, госпожа Уикетт, и хочу только одного — пораньше лечь спать.

— Лорда Майкла на ужине наверняка не будет, если вас беспокоит именно это. Вероятнее всего, он будет ужинать в своей каюте, — сообщила госпожа Уикетт.

— А я о нем вовсе и не думала, — возразила Мэллори. — Все равно мне скоро придется с ним встретиться, но сегодня вечером у меня нет для этого настроения.

— Ну что ж, милочка, я попрошу, чтобы стюард принес вам перекусить прямо сюда.

После ухода госпожи Уикетт Мэллори легла на спину и стала смотреть на раскачивавшуюся под потолком лампу. Она пыталась представить, как теперь выглядят ее мать и отец, но в ее памяти запечатлелись лишь их смутные образы.

Ей казалось, что жизнь ее настолько изменилась, что теперь уже невозможно предсказать, что случится завтра. Это из-за сэра Джеральда ей пришлось уехать из Англии. Она не намерена была снова становиться объектом пристального мужского внимания. У нее не было желания сталкиваться с другими «страждущими» вроде сэра Джеральда.

А потом в дверь каюты вновь постучала госпожа Уикетт, горевшая желанием рассказать, как прошел ужин. Она без устали расхваливала капитанский стол.

— Хотя это всего лишь почтовый пароход и здесь трудно ожидать роскоши, обычной для пассажирских судов, ужин был великолепен. — Захлебываясь от восторга, она тараторила о лорде Майкле, который все же соизволил принять участие в ужине. — Он даже говорил со мной, честное слово! — хвасталась она с горящими глазами. — И спросил, нахожу ли я удобной свою каюту — можете себе представить?

Когда госпожа Уикетт наконец ушла в свою каюту, Мэллори подошла к небольшому иллюминатору и стала смотреть на звезды, мерцавшие на эбонитовом небе. Она скучала по тому единственному дому, который она знала. И по Фиби.

Она искала Полярную звезду, как часто делала это, будучи ребенком. И когда нашла, то улыбнулась и представила, что она снова в Стонридже и скачет на коне по зеленым холмам.

Капитан Юстас Барим, прежде чем уйти в отставку и поселиться вместе со своей женой на маленькой ферме, тридцать лет отдал службе в Королевском военно-морском флоте. Через год он счел фермерство скучным занятием, а свою жену — слишком требовательной женщиной. Вот тогда-то он и стал капитаном почтового судна «Иберия». Это был высокий мужчина с обветренным лицом, покрытым морщинами от долгих часов, проведенных под солнцем на соленом воздухе. Его любили и подчиненные и пассажиры, поскольку он обладал остроумием и обходительными манерами.

После ужина Майкл сидел с капитаном и единственным — помимо них — англичанином на борту, господином Элвином Фентоном, банкиром из Лондона. Бокал с бренди, который вручил Майклу капитан, оставался нетронутым, сигара — незажженной. Майкл думал только об отце, и ему не терпелось поскорее очутиться в Египте, чтобы немедленно начать поиски. Премьер-министр сэр Роберт Пил снабдил его рекомендательными письмами к хедиву Египта Мухаммеду Али в надежде, что тот окажет ему содействие. Майкл сунул руку в нагрудный карман, чтобы проверить, на месте ли бумаги, — он не расставался с ними с самого начала путешествия.