Лаура Паркер - Жар твоих объятий (Отвергнутая)

«Тщеславие было одним из самых больших грехов военачальника, и этому монстру моря удалось заманить его в свою пучину».

В своем упорстве владеть камнем отец привел в движение темные силы, которые и ускорили его кончину. Его слабостью была непреодолимая жажда обладать этой прекрасной вещью, для чего он воспользовался слабостью других жадных людей. Возможно, он и не знал, что эти люди совершили убийство, но, если верить Макклауду, он осознал свою вину, когда впервые увидел камень. Голубая Мадонна затащила в свои сети тех, кто стремился заполучить ее, при этом уничтожив и всех, кто вызвался добыть ее.

Вид камня стал невыносим для Филаделфии, и она отложила его в сторону. Она никогда не поверит, что ее отец был злым человеком. Он всегда был слишком мягким. А как он радовался, когда вместе с ней рассматривал свою изумительную коллекцию! Однако она вполне допускает, что он стал неразборчив в средствах, что вихрь событие закрутил его, и он перестал анализировать их. Может быть, он думал, что только смерть смоет позор, который выпал на его долю. К тому же он не мог знать, что конечную цену заплатит она, что груз его ошибок будет стоить ей потери другого любимого человека, Эдуардо Тавареса.

Филаделфия не знала, сколько она просидела, погруженная в свои мысли. Крики и ружейные выстрелы вернули ее к действительности. Мимо ее двери прогрохотали чьи-то тяжелые сапоги. Сверху раздался голос Макклауда, отдающий команды. Пароход накренился, словно подхваченный чьей-то гигантской рукой, затем поплыл снова, но на сей раз очень медленно.

Она бросилась к двери и стала стучать в нее кулаками и ногами, криками призывая людей на помощь. На ее призывы долго никто не отвечал, и она уже совсем потеряла надежду, когда по ту сторону двери послышался голос:

— Посторонись! — Она отпрыгнула, и в это время пуля пробила запертый замок. Дверь распахнулась, и на пороге появился Тайрон. — Бежим! — закричал он. — Нас ждет Эдуардо!

Схватив бархатный мешочек, Филаделфия подбежала к нему. Он сгреб ее в охапку и вытолкнул из каюты.

— Беги к поручням! — приказал он.

Подбежав к поручням, Филаделфия увидела, что они далеко от берега, а пароход с каждой секундой набирает ход.

— Поторопись! — рявкнул Тайрон. — Эдуардо собирается взорвать котел! Перелезай через поручни и прыгай!

— Я не умею плавать! — в ужасе закричала Филаделфия. Она попятилась назад, боясь, что Тайрон столкнет ее.

И тут Тайрон увидел за ее спиной тень человека. Он не мог действовать быстро, так как между ним и неизвестным стояла Филаделфия. Тайрон потянулся, чтобы оттолкнуть ее, но в этот миг раздался выстрел.

Пуля вошла Тайрону в плечо, но в это время он выстрелил сам и уложил нападавшего. Он услышал, как закричала Филаделфия, и в это время раздался взрыв.

— Перелезай! — закричал он, подталкивая ее к поручням. — Прыгай, черт возьми!

Филаделфия бросилась к Тайрону, но, когда он перекинул одну ногу через поручни и уже был готов спрыгнуть в реку, она в панике отбежала от него, представив себе, как черная вода сомкнется над ее головой.

Второй взрыв сотряс палубу, и Филаделфия упала на колени, все еще сжимая в руке мешочек. И тут она увидела бегущего к ней Макклауда. Он кричал и размахивал пистолетом. За его спиной все было охвачено огнем. Из дыры в палубе, образованной взрывом, высоко в ночное небо взметнулись языки пламени.

Макклауд набросился на Филаделфию, схватил ее за волосы и попытался поставить на ноги.

— Отдай мешочек!

Она вырывалась из его рук, обороняясь камнем, словно оружием. Он вскрикнул, когда камень угодил ему в висок, но не отпустил ее. Макклауд так сильно тянул ее за волосы, что у нее потемнело в глазах.

— Проклятая сука! Отдай его мне!

Задыхаясь от боли, Филаделфия подняла камень над головой.

— Отпусти меня, а то я выброшу его за борт! Клянусь! Внезапно в висок ей уперлось холодное дуло пистолета.

— Отдай, иначе я убью тебя.

— Макклауд!

Филаделфия почувствовала, как Макклауд напрягся. Голос был ей хорошо знаком. Игнорируя угрозу, она повернулась в руках Макклауда и увидела Эдуардо, стоявшего в десяти шагах от них.

Отпустив волосы Филаделфии, Макклауд схватил ее за горло, поставил перед собой в качестве щита и ткнул ей в бок пистолет.

— Дай пройти, или я убью ее!

— Тогда мне придется применить оружие! — ответил Эдуардо. — Отпусти ее, Макклауд, и я, возможно, пощажу тебя!

Макклауд потащил Филаделфию к поручням, на ходу решая, насколько велики его шансы спрыгнуть вместе с ней за борт.

Филаделфия начала вырываться, рискуя быть убитой.

— Не смей! Я не умею плавать! Отпусти меня!

— Что я слышу? Девчонка не умеет плавать! Если я сброшу ее, она утонет! Уйди с дороги!

— Пошел к черту, — последовал ответ. Третий и самый сильный взрыв сбил Филаделфию с ног. Вместе со щепами дерева ее подхватил воздушный поток, и она полетела куда-то в пустоту. Теплые воды Миссисипи сомкнулись над ее головой.

Она даже не успела закричать. Река приняла ее в свои объятия и потащила вниз, в темную глубину. Ее юбка зацепилась за что-то, и падение прекратилось. Размахивая руками, она стремилась к поверхности, к свежему воздуху. Речная вода обмывала ей лицо, а потребность в воздухе становилась невыносимой. Она задерживала дыхание, пока ее легкие не заболели, а диафрагма не начала вибрировать. Но все ее усилия были тщетны.

Первый глоток воды чуть не задушил ее, однако очень скоро она вынырнула на поверхность, и свежий ночной ветерок обдул ей лицо. Она жадно глотнула воздух, решив, что пришел ее смертный час.

Как ни странно, но она больше не ушла под воду, а стала цепляться за кого-то, обхватившего ее плечи.

— Полегче, menina! Ты утопишь нас обоих!

Голос над ее ухом был ласковым и дружелюбным. Она повернула голову и встретилась взглядом с Эдуардо.

Она не утонула! Это казалось чудом.

Эдуардо спас ее, вытащив из мутной реки. Она мало что помнит, кроме вида большого пожара на пароходе, который на фоне черной воды горел, как факел. И чуть позже голоса людей на берегу, спешивших к ним на помощь.

Рассвет уже наступил. Филаделфия проснулась в той же самой комнате, в которой жила как гостья Тайрона. Тайрон, должно быть, мертв. Перед тем как он нырнул в реку, она видела кровавое пятно, расползавшееся на его рубашке. Во всем ее вина. В отчаянии она закрыла глаза.

— Menina?

Филаделфия открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Эдуардо. Ее радость была искренней, глубокой, но непродолжительной. Взглянув на его красивое лицо, она моментально вспомнила каждое мгновение из последних двадцати четырех часов и, устыдившись собственной несправедливости по отношению к нему, отвернулась.

Эдуардо нежно провел пальцем по ее подбородку.