Джулия Росс - Куртизанка и джентльмен

Миракл открыла глаза и отбросила в сторону шаль.

– Я проспала уже полдня. Думала, вы тоже спите.

Райдер поднял глаза.

– Проспал несколько часов.

Миракл наклонилась вперед и, встретившись с ним взглядом, игриво улыбнулась:

– Но затевающиеся у нас игры слишком интересны, чтобы тратить время попусту, нежась в постели.

– Истинная правда, особенно нежась в постели в одиночестве.

Миракл сдержала смешок, как и благодарность за его проницательность, которая больно отозвалась в ее сердце: он понял, что ее внезапный легкомысленный тон – способ уйти от мучительного для нее разговора, и не стал допытываться ни о ее матери, ни о ее детстве.

– Я также узнала от горничной, что вы перед сном изрядно выпили, а потому вряд ли от вас было бы много толку.

Райдер весело улыбнулся:

– Какая горничная вам об этом сказала? Я прикажу ее выпороть.

– Не нужно, она добросовестно передала ваши распоряжения, и ваша удаль ее просто поразила, вызвав глубочайшее почтение и благоговейный трепет.

– Беру свои слова обратно. Сдается мне, девушка, о которой идет речь, дочь одной из моих нянек. Положение у нее в доме прочное, и она может позволить себе дерзость.

Миракл обвела взглядом комнату.

– Это ваша детская?

– Да, была ею какое-то время. Я родился в этом доме. У меня не хватило такта подождать, пока мать доберется до соответствующей случаю величественной кровати в Уайлдшее.

– Она была разочарована?

Райдер поднялся.

– Появлением сына? Или тем, что первые роды состоялись в Рендейле? Нет, все это входило в ее планы.

– Планы?

– Герцогиня планирует все. Даже время появления на свет ребенка и его пол.

– Ей хотелось, чтобы вы родились здесь, а не в Уайлдшее? Почему?

Райдер приблизился к другой двери, открыл ее и заглянул в смежную комнату.

– Наверное, считала, что чистый воздух Скалистого края будет мне полезен, и я вырасту здоровым и крепким.

– Ее надежды оправдались. – Миракл подошла к Райдеру, который всматривался в обстановку детской спальни с колыбелью и тремя кроватями.

– Это кровать кормилицы, – пояснил он. – Остальные две – ее помощниц. Три женщины в услужении у одной крохи.

– Вы спали в этой колыбели?

Райдер рассмеялся:

– Не знаю, много ли я спал. Говорят, несколько недель после рождения я беспрерывно плакал. Очевидно, мне не подходило молоко кормилицы. Как выяснилось потом, она баловалась джином.

Миракл прошла в маленькую комнатку и заглянула в колыбель. На сатиновом покрывале был вышит герб Сент-Джорджей.

– Не понимаю, зачем матери, чтобы выкормить собственного ребенка, нанимать постороннюю женщину, – сказала она. – Неужто герцогиня была настолько поглощена светской суетой?

– Не в этом дело. Долгом ее светлости было как можно скорее произвести на свет еще одного ребенка, а кормление грудью, говорят, препятствует следующему зачатию.

– Простой люд сам выкармливает своих детей и при этом имеет большое потомство.

– Верно. Вам когда-нибудь хотелось иметь детей, Миракл?

Ее сердце сжалось от боли, как если бы он ее ударил. Миракл стояла спиной к Райдеру, и он не видел, что она едва сдерживает слезы.

– Конечно, нет! К тому же я бесплодна.

– Вы в этом уверены?

– Когда мне было пятнадцать, у меня случился выкидыш. Врач сказал, что я не смогу больше забеременеть.

– Мне очень жаль, Миракл.

– Не о чем жалеть! Это обстоятельство явилось весьма ценным качеством при моей профессии. – Миракл опустила глаза, натолкнувшись на что-то ногой. – Боже мой! Что это?

– Мой детский экипаж.

В изумлении уставившись на него, Миракл опустилась на одну из кроватей.

– Кто, скажите ради всего святого, усаживал ребенка в такую безобразную вещь?

– Мои близкие. Это бесценная фамильная реликвия.

Миракл провела рукой по оглоблям, куда можно было впрячь козла или большую собаку. Сиденье было обито красным бархатом, а впереди перед сиденьем на складном верху угрожающе вздымались два зеленых с золотом дракона с обнаженными клыками. Их переплетающиеся хвосты завивались кольцами с каждой стороны, языки пламени вырывались из пастей навстречу друг другу.

Ребенок, посаженный в этот экипаж, видел бы лишь эти зеленые стекляшки глаз над собой, жуткую металлическую чешую и подобие огня.

– Немудрено, что вы все время плакали! Был в молоке кормилицы джин или нет, а одного этого уже достаточно, чтобы лишить ребенка сна.

– Вздор! Первый сын и наследник всегда разъезжает в детском экипаже с драконами. Это формирует характер.

– Вы тоже стали бы возить в нем своих сыновей?

Райдер, сердито нахмурившись, посмотрел на драконов:

– Может, и нет.

– Вы ведь должны обзавестись сыном, который однажды унаследует титул.

– Не могу с уверенностью этого обещать, хотя Джек никогда не простит мне, если я взвалю на него эту обузу. Ему так приятно путешествовать с Анной по белу свету.

Райдер открыл другую дверь и поманил Миракл за собой. В оконное стекло в коридоре с жужжанием судорожно билась оса. Миракл, сняв с ноги туфлю, быстро ее прихлопнула. Райдер, обернувшись, приподнял бровь.

Миракл, поймав его озадаченный взгляд, рассмеялась:

– А вы бы на моем месте открыли окно и выпустили ее?

– Вовсе нет! Оставил бы ее судьбу на усмотрение горничных.

– Которые, прежде чем она успела бы спрятаться в тряпку для вытирания пыли и ужалить кого-нибудь, прихлопнули бы ее. Осы могут жалить сколько угодно раз.

В отличие от пчел – или чуть не изнасилованных куртизанок – они не погибают, защищая себя.

– Вы не погибнете, – сказал Райдер.

– Даже лорд Райдерборн бессилен против закона. У меня один путь избежать виселицы – получить у Дилларда деньги и тотчас сесть на корабль.

– Если до этого дойдет, я сам отвезу вас в порт.

– Значит, вы тоже считаете, что я, как только стемнеет, должна отправиться к брату?

– Двухколесный экипаж будет ждать. А пока что, не соизволите ли составить нам с кузеном компанию за ужином?

– Церемонная трапеза в пышной столовой? – Миракл рассмеялась, глядя на него. – Простите за банальность, но мне решительно нечего надеть.

– Тогда попросите ту самую горничную, везде сующую свой нос, заняться вашим туалетом. С моего позволения можете обшарить весь дом. Уверен, в одном из шкафов что-нибудь да сыщется.

– Ваша мать и сестры оставляют здесь свою одежду? Ни одна из женщин вашего семейства не простит, если вы позволите такой женщине, как я, надеть один из их вечерних туалетов.

– А я не прощу вам, если вы этого не сделаете, – ответил Райдер. – Так как?

Она была прекрасна. Гораздо красивее, чем в шестнадцать лет. Гай наблюдал, как она, взмахивая ресницами, поднимает глаза на его кузена. Смотрел на изящный поворот ее шеи. Нежную белую грудь в глубоком вырезе синего шелкового платья. Ее губы искушали, обещая грешные наслаждения. Завораживали даже ее пальцы на ножке бокала с вином.