Лана Фаблер - Залив Полумесяца

– Ты свыкнешься с новой жизнью и даже не успеешь заметить, как больше не думаешь о нас, – с лаской скользнув ладонью по ее лицу, заверила ее Долорес мягким, вкрадчивым голосом. – Твои мысли займут муж, ваши дети и твои обязанности при дворе венецианского дожа. Изабель, помни: этот брак очень важен. Он – символ мира меж двумя государствами, которые враждовали многие годы. На твоих плечах большая ответственность, ведь в Венеции ты будешь представлять все наше семейство. Да что там? Всю Геную.

– Да, я знаю, – смиренно отозвалась девушка и слишком серьезно для своих юных лет пообещала: – Я сделаю все возможное, чтобы достойным образом представлять род Дориа и волю Генуи. Можете не сомневаться, матушка. Я буду вашей опорой в отношениях с Венецией. И покуда мой муж будет дожем, войне меж Венецией и Генуей не бывать.

Вновь гордость наполнила взгляд Долорес, и она, обхватив обеими ладонями лицо дочери, поцеловала ее в лоб. Она была счастлива осознавать, что Изабель взяла от нее и от своего отца их лучшие качества и выросла той, кем и хотела видеть ее семья.

Они всегда, с самого ее рождения, возлагали на Изабель большие надежды. В том числе и королева, которая решила доверить ей столь ответственное дело, как налаживание отношений с давним врагом Венецией. Изабель превратится в символ долгожданного и многострадального мира и будет поддерживать его, являясь женой венецианского дожа, коим впоследствии станет ее супруг.

Момент их единения нарушили вбежавшие в покои Долорес остальные ее дети в лице сыновей: двенадцатилетний Алессандро, считавшийся наследником своей матери по праву старшинства, а также младшие Джованни, которому исполнилось одиннадцать, и круглощекий пятилетний малыш Андреа, едва поспевающий за старшими братьями.

Изабель с улыбкой посмотрела на пробежавших мимо братьев, в руках у которых были игрушечные мечи. Полем боя для них был весь королевский дворец, в котором они свободно резвились.

– Что это за битва? – с улыбкой возмутилась Долорес, смотря вслед сыновьям, что выбежали на ее просторный балкон и продолжали лупить друг друга «мечами» с воинственными криками и восклицаниями вроде «Ты повержен!» или «Эй, я тебя ранил!»

– Не имею понятия, но началась она у дверей моей опочивальни, – раздался с порога голос, на который Долорес и Изабель изумленно повернулись и тут же склонились в поклонах.

Королева с величавостью вошла в покои в великолепном платье из золотой парчи с высоким воротником и пышной юбкой, которая с шелестом стелилась за ней. За руку она держала младшую дочь Долорес, на которую последняя, распрямившись из поклона, посмотрела с привычным неодобрением.

Луиджина была единственной из ее детей, которая была похожа на своего отца. Не только темными волосами, смуглой кожей и карими глазами, но и воинственным характером. Если Изабель была истинной принцессой с изящными манерами и осознанием долга перед семьей, то ее младшая сестра росла несносным сорванцом и была крахом всех материнских надежд.

На ней были серые хлопковые штаны, заправленные в черные кожаные сапожки, и совершенно мальчишеский бордовый дуплет на пуговицах – одежда, подаренная ей отцом вопреки всем возражениям его супруги. Луиджина предпочитала ее всем тем платьям, которые ей шили по приказу матери и которые она ненавидела всей душой. В руках у нее был тот же игрушечный меч, что и у ее братьев.

Она прекрасно знала, как ее мать относится к ее участию в подобных играх, и угрюмо встретила на себе ее неодобрительный взгляд, смотря исподлобья в ожидании извечных порицаний.

– Луиджина, сколько раз мне повторять, чтобы ты не надевала на себя это! – с негодованием воскликнула Долорес и с извиняющимся взглядом повернулась к снисходительно улыбающейся королеве. – Простите, Ваше Величество. Она вас потревожила?

– Все в порядке, Долорес, – спокойно ответила Эдже и посмотрела на Луиджину с теплотой. – Она от братьев не отстает – так яростно машет мечом. Ступай к ним, милая.

– И оставь здесь этот свой меч, – холодно добавила Долорес, когда дочь направилась было на балкон, радостная, что при королеве мать не стала выговаривать ей. Однако та наглым образом ее проигнорировала. – Луиджина!

– Будь терпимее, – взглянув на беспомощно выдохнувшую кузину, воскликнула Эдже. – Нет ничего страшного в том, что она предпочитает куклам мальчишеские игры. Это всего лишь детские забавы.

– Подобные забавы не для принцессы, – сохраняя учтивый тон, возразила Долорес. – Кто возьмет ее в жены, если она будет носить подобные… одежды и размахивать мечом?

– На всякий товар найдется купец, – усмехнулась Эдже и, наконец, обратила свое внимание на Изабель. – Ты прекрасна, как всегда. Подойди.

Изабель под потеплевшим взглядом матери, гордой за свою наследницу, приблизилась к королеве и мило улыбнулась ей.

– Я зашла узнать, как ты. Волнуешься?

– Немного волнуюсь, но я справлюсь, Ваше Величество.

– Справишься, я знаю, – согласно кивнула Эдже, и массивная корона с драгоценными камнями сверкнула в ее высокой прическе. – Сегодня – твой вечер, Изабель. Будь уверена и степенна. Помни, кто ты. Ты – Дориа. И пусть венецианский дож помнит об этом. Как и твой будущий супруг.

– Они об этом не забудут, – отозвалась Изабель, чуть вскинув золотоволосую голову. – Я не позволю.

– Вот и прекрасно. Ступай к себе. Тебя ждут слуги, чтобы закончить последние приготовления к вечеру.

Изабель, поклонившись напоследок, беспрекословно удалилась. Долорес проводила ее до дверей печальным взором любящей матери, которая была вынуждена выдать дочь замуж за чужого ей, взрослого мужчину в столь юном возрасте. А после она услышала, как со стороны балкона раздался воинственный возглас другой ее дочери, и еще больше помрачнела.

– Тебя это тоже касается, Долорес, – произнесла Эдже, удивив кузину, которая вскинула на нее свои голубые глаза. – Я знаю, что тебе тяжело расставаться с Изабель и провожать ее во взрослую жизнь, но держи себя в руках. Помни, кто ты. И сохраняй достоинство. В том числе и в отношении к Джине. Она, несмотря ни на что, заслуживает твоей любви.

– Да, Ваше Величество, – с покорностью отозвалась Долорес и, помедлив, с глухим отчаянием призналась: – Я… стараюсь. Но она так на меня не похожа! Я… не понимаю ее. Всеми силами пытаюсь, но не могу.

– Может, в том и дело, что ты слишком много сил прикладываешь для того, чтобы ее понять. Оставь ее в покое. Она, верно, чувствует давление с твоей стороны, вот и закрывается. Взгляни, как хорошо ладит с нею Серхат. Без всяких усилий. Я, если быть честной, не представляла, что из него выйдет такой заботливый и нежный отец.

– Он только с Луиджиной и нежен, – не сдержалась Долорес, и в этих ее словах таились терзания от равнодушия к ней мужа и неодобрение его прохладного отношения к другим детям.