Лана Фаблер - Снежный чертог

За окнами бушевала метель, каких еще не бывало в этих краях. Ледяная Ведьма гневалась – наступила ночь, которой она страшилась веками. В маленьком двухэтажном домике у большого корявого дуба, крыша которого была покрыта толстой снежной шапкой, отворилась входная дверь. Внутрь со свистом влетел ледяной ветер. Вошедший мужчина с натугой запер дверь, стряхнул с себя снег и полным тревоги голосом сказал:

– Они близко. Нужно уходить.

Женщина в годах с блеклыми рыжими волосами и в зеленом платье целительницы в спешке складывала в большой походный мешок теплые вещи и немного съестных припасов.

– Здесь все необходимое на первое время, – она всучила мужчине полный мешок, перевязанный кожаным шнурком. – Я дала ей восстанавливающий эликсир. Это придаст сил, но ненадолго.

– Спасибо вам, – с мрачной признательностью ответил мужчина, забрав мешок и взвалив его на спину. – Мы вернемся, как только удастся сбить их со следа.

– Лучше не торопитесь. Надобно убедиться, что угроза миновала. А теперь я провожу вас к жене.

Они поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и вошли в тесную комнату с кроватью посередине. На ней лежала бледная и уставшая женщина, прижимая к груди спящего младенца. Подняв взгляд на вошедших, она обеспокоилась и крепче обхватила ребенка.

– Идан, нам пора, – мягко обратился к ней мужчина.

– Но… – Идан растерянно поглядела на младенца в своих руках.

– Мы вернемся за ней, – пообещал он.

– Не волнуйтесь, – взяла слово целительница. – Я о ней позабочусь. Ледяная Ведьма приказала белым стражам отыскать всех потомков рода Эидис, а поскольку Иден из их числа, они отправятся следом за вами. О девочке они еще не знают.

Она многозначительно умолкла, а затем подошла к кровати и наклонилась, показывая, что хочет забрать ребенка. Идан с мукой вгляделась в крохотное личико спящей дочери и, напоследок поцеловав ее в лоб, прошептала:

– Все будет хорошо.

Справившись с собой, она неохотно передала младенца в протянутые руки целительницы и утерла непрошенные слезы с щек. Спустя время целительница с младенцем на руках стояла в своей гостиной возле окна и смотрела на то, как мужчина и женщина удаляются в ночи от ее дома. Их силуэты медленно таяли в метели.

Но не успела она облегченно выдохнуть, как лес неподалеку озарила яркая вспышка бледно-голубого цвета. Целительница со скорбным видом замерла, понимая, что это означает. Заклятие обледенения. Белые стражи поймали их, едва они вышли на дорогу. И это значило, что за девочкой никто уже не вернется. Она опустила глаза на младенца, спящего у нее на руках, и грустно вздохнула.

– Выходит, ты останешься со мной… – целительница почему-то улыбнулась от этой мысли.

Девочка была такой хорошенькой, что смотреть на нее без улыбки было невозможно. Поразмыслив над тем, как ее назвать, целительница выглянула из окна, за которым буйствовала вьюга. Поцелованная Солнцем, как и было предсказано, родилась в Изумрудную Ночь.

Ночь, которая в прежние времена знаменовала собой начало весны и переход власти от Ледяной Ведьмы к Лесной Волшебнице. У этой девочки особая судьба – вернуть сердце Лесной Волшебнице, которое Ледяная Ведьма украла у сестры и заперла в Ларце Тайн, тем самым установив свое единоличное господство в мире. С тех пор воцарилась вечная зима, но Поцелованная Солнцем должна все изменить и вернуть лето.

– Инга. Я назову тебя Инга, что означает «посвященная богине весны», – проворковала целительница и неторопливо отошла от окна к теплу горящего очага.

– Инга, может, ты мне поможешь?

Очнувшись от глубоких раздумий, Инга перестала смотреть в окно на переливающийся как алмазная россыпь снег, подошла к высокому деревянному столу на кухне и стала перебирать сухие травы, отбирая только те, которые хорошо сохранились. Нела строго проследила за этим и поджала свои и без того тонкие губы.

– Вечно ты в облаках витаешь, – проворчала она, занимаясь тем же делом. – Кельда велела закончить приготовление морийского бальзама к ее возвращению.

– Мы успеем, – ободряюще улыбнулась ей Инга, зная, что только так можно остановить ее брюзжание. – Осталось лишь бросить в котел несколько сушеных трав.

– Которые мы еще не перебрали, – возразила Нела.

Инга только вздохнула. У ее сестры с детства был несносный характер, и она привыкла к ее извечным придиркам и колким замечаниям. По правде сказать, они с Нелой не были родственницами. Кельда взяла их обеих на воспитание, когда они осиротели. Нела была старше Инги на два года. И, наверное, потому считала, что вправе ее поучать.

– Эти никуда не годятся, – проговорила Нела, выбросив половину трав из тех, которые отложила Инга. – Да что с тобой такое?

– Не знаю, – с печальным видом отозвалась Инга и обняла себя руками за плечи. – Что-то мне не по себе сегодня…

– С чего бы это? – Нела хмуро на нее покосилась, складывая отобранные для морийского бальзама травы в железную миску. – Обыкновенный день.

Инга тоскливо оглянулась на окно, за стеклом которого виднелся кусочек ясного лазурного неба и густые шапки снега на деревьях. Такие солнечные дни выдавались крайне редко. Обычно над Армеером нависали тяжелые тучи и завывала метель. У Инги в душе с самого утра зудела необъяснимая тревога.

– Лучше займись делом, – посоветовала ей сестра и направилась к булькающему в печи маленьком котлу. – Подай мне листья брегна.

Вскоре морийский бальзам для облегчения болей в суставах был готов, и девушки разлили его в маленькие горшочки из красной глины. Они запечатывали горшочки плотной коричневой бумагой, когда в дом вошла Кельда. Воспитавшая их целительница была стара, еще когда они были детьми, а сейчас совсем одряхлела.

Сняв с головы припорошенный снегом капюшон утепленного плаща с оторочкой из лисьего меха, Кельда поставила свой сундучок на столик возле входной двери и стянула с ладоней толстые перчатки.

– Ну и мороз, – пожаловалась она своим скрипучим голосом. – В такие дни лучше носа не казать из дома, а я обошла половину Армеера. Многие подхватили эту ужасную кожную сыпь. До завтра нужно будет приготовить целый котел успокаивающей мази.

– Пообедаем и приступим, – Инга подалась к ней, чтобы помочь снять тяжелый плащ. – Тебе бы отдохнуть.

Нела молча продолжила запечатывать горшочки с бальзамом, не отличаясь радушием и тактом.

– Морийский бальзам? – уточнила Кельда, оглядев плоды их работы. – Немного передержали, – вынесла вердикт целительница, заглянув в еще не запечатанный горшочек. – Цвет слишком темный. Должен быть янтарно-золотой.