Лана Фаблер - Залив Полумесяца

– Что за письмо ты передала этому евнуху, хатун? Куда он должен его отправить?

– В Амасью моей сестре, – залепетала Латифе-хатун, невинно смотря на него. – Мы с ней вместе оказались в гареме шехзаде Османа и сейчас она осталась там, в санджаке. Все то время, что я живу в Топкапы, мы с сестрой обменивались письмами, рассказывали друг другу, как у нас идут дела. Это что, запрещено? Если так, я не знала…

– Любопытно, почему я только спустя полтора года узнаю о том, что ты отправляла письма своей сестре в Амасью, – хмуро глядя на нее, сказал Идрис-ага. – И зачем так таиться? Можно подумать, что ты – шпионка, которая передает важные сведения кому-то.

– Что вы?.. – ахнула испуганная Латифе-хатун. – Клянусь, я написала письмо своей сестре. Спросите, если вам угодно, у Хафизе. Она знает ее. Мераль-хатун.

– Возвращайся в свои покои и лучше больше не броди по ночам по дворцу, чтобы не вызвать ненужных подозрений, – в последний раз глянув на нее, проговорил евнух и, проводив внимательным взглядом поспешившую ретироваться фаворитку, продолжил путь.

Султанши в покоях Валиде Султан встретили его удивленными взглядами. Поклонившись, Идрис-ага обеспокоенно посмотрел на Фатьму Султан, которая, конечно же, сразу поняла, что он пришел с новостями.

– Что такое, Идрис-ага?

– Султанша, я только что случайно узнал от стражников, которые сегодня дежурили в султанских покоях, что между нашими шехзаде во время их трапезы произошла крупная ссора, закончившаяся дракой между шехзаде Османом и шехзаде Орханом. Я сразу же поспешил к вам, чтобы доложить об этом инциденте.

– Драка? – возмущенно и чуть испуганно переспросила Афсун Султан.

Айнур Султан нахмурилась, не припомнив, чтобы брат Орхан говорил ей об этом, а Фатьма Султан в беспокойстве поднялась с тахты, заставив всех из уважения последовать ее примеру.

– Что ты говоришь, Идрис? Все настолько серьезно? Почему мы узнаем об этом только сейчас?

– Будь у этой драки серьезные последствия, мы бы непременно о ней узнали, но, выходит, ничего особенно ужасного не случилось. Охранники говорят, что с трудом увели взбешенного шехзаде Османа с террасы – так яростно он жаждал броситься на своего брата. Их позвал шехзаде Мехмет, а когда они прибежали, шехзаде Мурад удерживал вырывающегося шехзаде Османа на месте, чтобы остановить драку

– О, Аллах… – приложив ладонь к груди, выдохнула Фатьма Султан и, поразмыслив, тут же с решимостью направилась к дверям. – Я немедленно поговорю с племянником. Подобное недопустимо! Как он посмел бросаться на брата, да еще столь уступающего ему в годах?

– Пожалуй, я схожу к сыну и попробую узнать у него об обстоятельствах случившегося, – произнесла Бельгин Султан и, коротко посмотрев на встревоженную Афсун Султан, ушла.

– Вы, вероятно, тоже желаете поговорить с сыном? – осторожно спросила Нергисшах Султан, повернувшись к Афсун Султан. – Надеюсь, шехзаде не пострадал.

– Нет, после драки я говорила с ним, и он был в полном порядке, – с горечью ответила султанша и, взяв себя в руки, уже вполне спокойно добавила: – Я завтра утром поговорю с Орханом об этом. В столь поздний час его лучше не беспокоить.

– Тогда с ним поговорю я, если позволите, – пролепетала Айнур Султан и уже поклонилась, собираясь уходить, но замерла, услышав холодный голос.

– Нет, Айнур, не стоит.

Фюлане Султан наблюдала за происходящим с любопытством, заметив, что отношения юной султанши и одной из хасеки полны напряжения, а Нергисшах Султан стояла в сковавшей ее неловкости и не знала, что ей делать, почувствовав, как наэлектризовалась атмосфера в покоях.

– Отчего нет? – своим высоким тонким голосом, в котором появилась нотка возмущения, отозвалась Айнур Султан.

– Я в состоянии сама обсудить это со своим собственным сыном и не хочу, чтобы кто-то другой вмешивался в это дело, – без злобы, но твердо объяснила Афсун Султан и, поколебавшись, добавила с тайным удовлетворением в силу ее глубокой обиды. Не ей же одной чувствовать себя вечно отодвинутой в сторону. – К тому же, беспокоить его сейчас будет неуместно. Мой шехзаде пребывает со своим гаремом.

Если она и ожидала, что Айнур Султан из-за подобных слов расстроится и прекратит этот вежливый спор, ее постигло разочарование. Девушка улыбнулась со снисхождением и с удивительной уверенностью, которой никогда не отличалась, и ответила:

– Мой приход никогда не причинит Орхану беспокойства, с кем бы он не находился. Известно, мое общество он предпочитает любому другому.

С вызовом в разноцветных глазах Айнур Султан поклонилась, держа голову прямо, и ушла, тряхнув серебряной гривой. Афсун Султан с трудом проглотила ее колкость и, даже не посмотрев на свидетельниц ее унижения, с достоинством покинула покои, придерживая в руках длинный подол своего бордового платья.

Дворец Топкапы. Султанские покои.

Когда Фатьма Султан с недовольным и встревоженным видом подошла к дверям покоев султана, охранники преградили ей путь, сообщив, что шехзаде Осман сейчас со своим гаремом, и его нельзя беспокоить. Конечно, – с горечью подумала султанша, – возможно ли, чтобы хоть одну ночь его постель пустовала.

– Я настаиваю на том, чтобы шехзаде принял меня.

Вынужденно охранник постучал в двери и, спустя минуту услышав из-за них недовольное позволение войти, скрылся из виду. Вернувшись с подавленным видом – видимо, получил выговор за нарушение приказа – ага передал приглашение войти. Фатьма Султан немедля переступила порог султанских покоев, в которых сейчас жил ее племянник на время своего регентства, и застала его в, мягко говоря, ненадлежащем виде.

Небрежно наброшенная на тело льняная рубашка была наполовину расстегнута, оголяя мускулистую грудь, а золотистые волосы пребывали в полнейшем беспорядке. Шехзаде сидел на тахте, лениво обнимая столь же потрепанную, как он сам, наложницу, которая разместилась у него на коленях. В одной руке у него был позолоченный кубок с рубиново-красным вином, и темно-карие глаза его смотрели с вызовом и недовольством. А на красивом лице мужчины по всей левой щеке растекся фиолетовый кровоподтек, знаменуя собой подтверждение произошедшей между братьями драки. Султанша смутилась подобной ситуации и отвела взгляд в сторону.

– Шехзаде, могу я поговорить с тобой наедине?

– Неужели разговор намечается настолько серьезный, раз вам, тетушка, потребовалось беспокоить меня в такой час, зная при этом, что я… занят? – с долей сарказма отозвался шехзаде Осман, словно наслаждаясь ее смущением.

– Именно так, – уже тверже проговорила Фатьма Султан.

– Лейла, возвращайся в гарем, – он, наконец, соизволил выпроводить наложницу, не глядя спихнув ее со своего колена. Неловко поклонившись султанше, рабыня спиной попятилась к дверям и, постучавшись в них, вышла в коридор. – Итак, я вас слушаю, – сделав большой глоток вина из кубка, лениво протянул шехзаде Осман.