Юлия Арчи - Когда цветут орхидеи

– Он жил с вами как муж?

– Калеб!

– Мама, мы должны знать все! Ответьте, Ханна.

– Он редко приезжал, только когда ему нужны были подписи в финансовых документах. И когда я пыталась связаться с бабушкой.

– Он бил вас?

– Да…

– Мне очень жаль, – казалось, Калеб хотел взять ее за руку, но передумал. – А что за финансовые документы вы подписывали?

– О продаже имущества, чтобы закрыть долги отца, так говорил его светлость, я пыталась спрашивать, но "жена должна слушаться своего супруга и во всем ему повиноваться".

– Так он все и провернул, чёртов ублюдок! Не удивлюсь, что он и избил девушку, чтобы она ничего не помнила! Но почему он не убил ее, а держал пленницей?

– Ну, ваш отец часто интересовался финансовым состоянием Лопатиных. Возможно, он надеялся заполучить и его, – казалось, что адвоката вся эта история ничуть не трогала. Он продолжал слушать с холодной внимательностью и говорил сухим деловым тоном. – Ведь мисс осталась единственной наследницей. Но только, старая княгиня подстраховалась, и получить все, мисс могла, лишь явившись, лично в адвокатскую контору.

– Скорее всего. Представляю, как разозлился папаша, узнав об этом.

– Он сломал мне руку,– голос Ханна уже не дрожал, как раньше. – Он приехал, чтобы рассказать мне о смерти бабушки, и я думала, что он разозлился из-за того, что я попросила съездить на похороны, но он был уже зол, когда приехал. Теперь я помню.

– Довольно на сегодня! – герцогиня поднялась со стула. – Мне и так теперь будут неделю, снится дурные сны! А бедная девочка, что ей пришлось вынести, какой скандал!

– Конечно, – Калеб тоже поднялся и протянул руку Ханне, но она ее проигнорировала и встала сама. – Вы останетесь жить в этом доме. Во всяком случае, пока не утрясется вся ситуация. Мама, – он обратился к Луизе, понизив голос. – Вы должны узнать, насиловал ли он ее.

– Я уже поняла. Как будто мы все не достаточно выстрадали и без этих проблем! Идемте, моя милая. У меня для вас есть замечательная комната. Мой сын построил этот дом всего пару лет назад, и спроектировал его с отменным вкусом.

Дамы ушли, оставив Калеба с жуткой головной болью и ожидающим указаний мистером Карсоном.

Они провели в беседе еще час. И Карсону было велено провести полное расследование всего случившегося. Найти старых слуг, возможных свидетелей.

Спустя этот час Калеб поднимался в свою комнату с клокочущим чувством ненависти в груди. Он не знал, что сможет ненавидеть отца еще больше, но оказалось что смог. Ханне было шестнадцать лет, когда он решил поиграть ее жизнью, словно она была куклой. Оливии, его младшей сестре, сейчас было столько же, и если бы кто-то причинил ей такую же боль, он бы разгрыз его горло зубами. Но у Ханны не было брата, чтобы ее защитить, никого не было.

Идя по коридору, он стянул с себя шейный платок и пиджак. Весь дом уже давно погрузился в спящую тишину, интересно, его мачеха уже спит? Узнала ли она ответ, на терзающий его вопрос. Конечно, ответ был очевиден, но маленькая надежда все еще теплилась в его душе.

Зайдя в свою комнату, он бросил вещи на пол, и силой захлопнул дверь.

– Будь оно все проклято! – рука взметнулась к волосам. – Почему ты не сдох раньше, освободив весь мир от своей гнили? Сколько еще нужно вытерпеть нашей семье?

– Грэй, милый, что же вы так кричите?

Он резко обернулся на голос. В его постели среди белых шелковых простыней лежала нагая женщина. Ее длинные черные волосы были распущены и закрыли полукружия пышных грудей, когда она села.

– Магдалена, что вы здесь делаете?

– Жду вас, разумеется. Вы бросили меня одну так надолго. Даже не попрощались, и я решила сделать вам сюрприз. Но пришлось ждать так долго! Вам придется это компенсировать – она откинула одеяло, представ перед ним во всей красе.

– Зря вы не ушли. Я сегодня не в настроении, – изящные ножки опустились на пол, и она быстро пробежала к нему по пушистому ковру. Ловкие горячие руки легли на его грудь, губы покрывали его шею и подбородок быстрыми дразнящими поцелуями.

– Не разочаровывайте меня, Грэй.

– Сейчас вы должны одеться и уехать, я сам навещу вас, когда смогу, – и он ушел в ванную комнату, оставив женщину одну в совершенном изумлении. Его тело отреагировало на ее ласку и ее наготу, но он не мог сейчас расслабиться. В голове кружились мысли непрерывным хороводом. Он чувствовал себя больным и грязным. Горячая вода из крана быстро наполняла ванну.

– Будь все проклято! – его кулак обрушил полку с полотенцами. На пол посыпались какие-то флакончики, разбиваясь о кафельный пол. Мужчина громил и раскидывал все, что попадалось у него на пути. Он знал, что этот грохот перебудит весь дом, но не мог остановиться.

Глава 5

Франция, Монпелье

Музей Фабра, 1849 год

Константин Сорель медленно двигался по пустынному двору вдоль высокой стены белого камня, стараясь не разбудить охрану музея. Он получил заказ на кражу одного из самых дорогих полотен, что сейчас выставлялись в Монпелье. На самом деле, украсть его было не сложно, если знать распорядок смены охраны, и пути отхода. Сорель был мастером своего дела, и просчитал все наперед. Сейчас один из охранников, тот, что с усами обойдет музей с левой стороны, не доходя до конца, и повернет обратно, чтобы доложить напарнику, что все в порядке. Хотя, его напарник был еще безалабернее, он никогда и за угол не заворачивал, закуривая дешевую папиросу на манер моряков в порту, и ждал возвращения усатого, ковыряя траву носком ботинка.

Сорель действовал мгновенно. Дротик из тонкой трубки бесшумно рассек воздух и вонзился в шею курящего, прошла секунда и тот рухнул без чувств. Вот из-за угла вышел усатый. Увидев своего напарника на земле, он уже собирался свистеть в свисток, висящий на шее, но дротик достал его раньше. Пришлось повозиться, перетаскивая их тела в ближайшие кусты, но эти усилия не были напрасными, если появится дворник, или случайный прохожий, их могут привлечь лежащие на земле люди.

Управившись, Сорель повертел позаимствованную у усача связку ключей, и, подобрав нужный, отпер дверь. В музее было темно и тихо, но его глаза быстро привыкли. Полотно, что его интересовало, выставлялось в главном зале на третьем этаже. Это было произведение неизвестного автора, первой половины девятого века. На ней было изображено побоище ангелов и людей. Взгляд просто завораживало изображение ангелов-девушек. Совершенные золотистые тела с огромными белоснежными крыльями ярко выделялись на фоне ало-красных и коричневых мазков. Девушки-ангелы не смотря на свою видимую хрупкость были очень кровожадны. У одной в левой руке свисала оторванная человеческая голова, другая вырвала сердце прямо из груди воина, с которым сражалась. А чуть в стороне за всей картиной наблюдал Люцифер. Божественно прекрасен, с огромными черными крыльями, но будто бы грустный. Пришлось повозиться с рамой, ведь ее необходимо было вскрыть, не повредив реликвию. Константин свернул полотно в трубочку и спрятал в специальный продолговатый ящичек у себя за спиной.