Мэри Спенсер - Поверь в любовь

Тут уж Джеймсу возразить было нечего! Ведь и сам он за последнее время не раз горько жалел, что не может повернуть время вспять. Знай он тогда то, что знает сейчас, повел бы себя иначе!

– И был совершенно прав, – кивнул Джеймс. – Ты когда собираешься нести Робелардо обед, сейчас? А то, если ты не против, я бы тебя проводил.

Она удивленно воззрилась на Джеймса.

– По-моему, ты сказал, что торопишься! Не стоит менять из-за меня своих планов.

– Я все равно шел туда за Мэттом.

Лицо Элизабет озарилось слабой улыбкой.

– Ах вот оно что! Чудесно! Подожди, я сейчас соберусь.

– Как дела у мисс Вудсен? – вежливо осведомилась Элизабет, когда пару минут спустя они двинулись по улице. – Ее давно не было в городе. Впрочем, и тебя тоже. Жаль, что ты теперь и по воскресеньям не бываешь в церкви.

Ее мягкий упрек прозвучал сладчайшей музыкой в ушах Джеймса. Он возликовал. Стало быть, она думает о нем, если заметила, что его не было в церкви.

– С Мэгги все в порядке, – буркнул он, что было чистейшей ложью. По правде говоря, он тоже не видел ее. Не видел с того самого дня, как та, забрав Джеймса от Элизабет, по дороге домой рассказала ему правду.

Тогда он просто ушел... повернулся и ушел, не слушая ее, и шел до тех пор, пока не оказался дома. К тому времени от жгучей боли в боку он едва мог дышать, но это было ничто по сравнению с острой болью в сердце. Мучительно было вспоминать, как он едва не сошел с ума, узнав о ее трагической гибели, как страдал, оплакивая ее, как стоял над еще свежей могилой своей прекрасной возлюбленной. Он был бы рад тогда умереть, не представлял, как будет жить дальше, зная, что никогда больше не увидит ее.

И все эти годы, пока он оплакивал Мэгги, она ублажала богатого сладострастного старика, за которого выскочила, как только представился случай, и с которым жила до самой его смерти! А он, Джеймс, чуть было не разрушил свою семейную жизнь, лелея память о своей первой любви. Мэгги, его чистый ангел, хмуро подумал он. И стоило только ей вновь появиться на его пути, как он без колебаний отрекся от семьи. Потерял Элизабет. А всему виной ложь и его непроходимая глупость.

Может быть, именно это и угнетало его. В том, что его брак распался, виновата не только Мэгги. Нет, в первую очередь ему следует винить самого себя.

– Я очень рада, – отозвалась Элизабет. – Тогда она пригласила меня поужинать. И с тех пор я ее не видела.

Джеймс вздрогнул, словно кто-то наотмашь ударил его по лицу.

– Ты ужинала с Мэгги?! – с ужасом переспросил он. Элизабет удивленно покосилась на него:

– Да, а что такого? Через пару дней после того, как она отвезла тебя домой. Мне казалось, ты знаешь. Честно говоря, я решила, она сделала это по твоей просьбе; правда, сама она сказала, что это ее идея. Впрочем, я ничуть не жалею, мы чудесно провели время. Мисс Вудсен такая элегантная! – восторженно добавила она.

– Я убью ее! – Джеймс помотал головой. – Что она тебе сказала?

Гнев в его голосе заставил ее изумленно вскинуть брови.

– Ну... а почему ты спрашиваешь, Джеймс?

Джеймс неимоверным усилием воли постарался овладеть собой.

– Я... просто я не понимаю, о чем вы могли с ней говорить?

– Ну, в основном, конечно, о тебе, хотя с нашей стороны это не слишком-то прилично. Просто мисс Вудсен рассказывала о вашем детстве, о тебе, о Натане. Кое-что я уже слышала от Мэтью, так что не стоит так смущаться. Кстати, Натан потом долго смеялся, когда я ему рассказала о нашей с Мэгги беседе, ведь вспоминать о детстве всегда приятно. – Видя, что Джеймс все так же мрачен и молчит, она виновато добавила: – Клянусь, Джеймс, это все!

– Ничего страшного, Бет. Это не важно. Я рад, что ты повеселилась.

Растерянная и совсем сбитая с толку его гневом, Элизабет замолчала. А Джеймс, кипя от злости, ломал голову над тем, что же затеяла Мэгги.

В новой, только что отстроенной тюрьме их радушно приветствовал шериф Бродмен.

– Мэтт? – переспросил он. – Конечно, он здесь. Играет в шахматы. Он от нас не выходит – с таким же успехом мог бы ночевать в соседней камере! – Шериф оглушительно захохотал, простодушно не замечая, что на бледных, расстроенных лицах посетителей не было и тени улыбки. – Проходите, мисс Элизабет. Он уж небось заждался – весь последний час только и спрашивал, не приходили ли вы. А к ужину, что приготовила моя хозяйка, даже не притронулся.

– Просто я пообещала, что сегодня приготовлю кое-что вкусненькое, – самым несчастным тоном объяснила Элизабет, гадая, удастся ли ей когда-нибудь понять Джеймса. С его дьявольски непредсказуемым характером никогда нельзя быть ни в чем уверенной – а вдруг обидится? С Натаном гораздо проще, и с ним она чувствовала себя свободнее и легче. Собственно говоря, Элизабет вообще не особенно заботило, злится тот или нет.

– Как бы там ни было, – продолжал шериф Бродмен, распахивая перед ними тяжелую дверь, – они оба ждут вас.

Все так же молча Элизабет и Джеймс шагнули в узкий коридор. Через пару минут они услышали голоса Мэтта и Робелардо.

– Просто жалеешь, что не подумал об этом сам, лживый сукин сын! Нет уж, попался, теперь не выберешься!

– Que idiota! Que estupido! [6]Поступился правилами и думаешь, какой молодец, да? Разве настоящий мужчина так ходит?! Мальчишка ты, вот и все! А еще шериф!

– Ну уж нет, это ты брось! Я тебе не мальчишка! И что бы ты там ни болтал, а ход чертовски удачный!

– Проклятый ублюдок! А я-то считал, что могу тебе доверять! Верил, что ты мужчина и человек чести! А ты не кто иной, как...

– Привет! – пропела Элизабет, выглянув из-за угла. Мужчины – один по одну сторону решетки, другой по другую – тут же вскочили.

– Сестрица Элизабет! – радостно приветствовал ее Мэтью и поцеловал в щеку, покосившись на замершего за ее спиной Джеймса. – А мы тебя уж заждались.

– Здравствуй, Мэтью! – ответила она. А потом с детской непосредственностью повернулась к Хорхе Робелардо, который, ухватившись за прутья решетки, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Ах! Прекрасная Элизабет. – С чарующей улыбкой тот поднес к губам ее руку и запечатлел на ней поцелуй с грацией и изяществом испанского гранда. – Mi dulce [7]. Теперь я снова живу, раз вы со мной, mi queridita! [8]– И он снова жадно припал к ее руке.

Элизабет сияла от удовольствия и, по мнению мрачно насупившегося Джеймса, улыбалась самым идиотским образом. Джеймсу и в голову бы не пришло, что его суховатая, чопорная Элизабет способна растаять от подобной чепухи. Господи, да знай он это раньше, целовал бы ей ручки при каждом удобном случае!

Мэтью лукаво подмигнул ему.

– Неважно себя чувствуешь, а? Вот ведь как бывает, старина, – какой-то полукровка обслюнявил женскую ручку, и у бедняжки сразу ослабели коленки! В общем, бери ее голыми руками! Потому-то их и называют слабым полом.