Сильвия Торп - Алое домино

— Какая неожиданная радость, мисс Челгроув, — холодно произнес он. — Надеюсь, вы в добром здравии?

Протянутые руки бессильно упали, а на лице у мисс Челгроув появилось обиженно-недоуменное выражение. Прежде чем она заговорила снова, Джеррен повернулся к Антонии, обнаруживая тем самым перед юной леди ее присутствие.

— Мадам, — продолжал он, — позвольте представить вам мисс Джессику Челгроув.

Одного оценивающего взгляда было Антонии достаточно, чтобы уяснить, что, невзирая на более модную одежду, девушка очень невысокая. Тогда она грациозно поднялась во весь свой величественный рост и сделала по-королевски снисходительный реверанс, пока Джеррен, утратив некоторую долю своей обычной самоуверенности, продолжал представлять: — Мисс Челгроув — моя жена.

Видение в голубом как раз делало ответное церемонное приседание, но при словах Джеррена замерло, и этот реверанс, пожалуй, никак нельзя было назвать изящным. Выпрямившись, она, как громом пораженная, переводила взгляд с Джеррена на Антонию.

— Ваша жена? — прошептала она. — О, Джеррен, только не это!

То был вопль души, но через минуту она уже взяла себя в руки, маска вежливой заинтересованности закрыла выражение отчаяния, на мгновенье мелькнувшее на лице, и даже появилось некое подобие улыбки.

— Что ж, тогда должна пожелать счастья, — произнесла она. — Рада познакомиться с вами, мадам. Прошу простить мне некоторую неофициальность, с которой я позволила себе ворваться сюда. — Улыбка стала чуть злобной. — Мы с Джерреном старые друзья.

— Нет нужды извиняться, мисс Челгроув, — ответила Антония таким медовым голосом, что даже Джеррен ошеломленно взглянул на нее. — Вы решили, что мой муж один. Знай вы, что я тоже здесь, то, разумеется, не вошли бы.

Глаза у мисс Челгроув сузились, а вся маленькая фигурка под плащом напряглась. Но прежде чем она успела достойно возразить, в комнату вкатилась невысокая округлая дама, одетая в роскошное платье красно-коричневого бархата с соболями, и весьма недовольным тоном произнесла: — Джессика, ты ведешь себя совершенно недостойно! Бродишь в одиночестве по гостинице, врываешься в комнату к джентльмену — это уж ни на что не похоже, клянусь! Совсем уж разум потеряла! Что же касается вас, Сент-Арван, признаться, удивлена!..

— Мама! — прервала Джессика напряженным голосом. — Полагаю, ты не заметила этой леди. Перед тобою — мисис Сент-Арван.

Поток негодования оборвался на полуслове, дама повернулась и замерла, осознав, что смуглая незнакомка присела перед нею в приветственном реверансе. С растерянным изумлением она ответила на приветствие, потом ощупью нашла в мехах золотой лорнет и поднесла к глазам, чтобы рассмотреть ее получше. При виде поразительной красоты Антонии на лице дамы отразилось недоверие.

— Миссис Сент-Арван? — переспросила она, с подозрением глядя на Джеррена. — Ваша женитьба — для всех нас большая неожиданность. В Лондоне о ней даже не слышали.

— У нас была очень скромная, тихая свадьба неделю назад в доме жены, — коротко пояснил он. — Так пожелал ее дед, сэр Чарльз Келшелл, поскольку нездоровье приковало его к постели.

— Келшелл? — Для мисс Челгроув один сюрприз следовал за другим. Она снова посмотрела на Антонию. — О, мадам, так значит, вы родственница старинной моей подруги, миссис Роджер Келшелл?

— Да, мадам, я в родстве с ее мужем, — вежливо отвечала Антония, — хотя никогда его не видела. Это — первый мой визит в Лондон.

Миссис Челгроув опустила лорнет. Знакомая фамилия Келшеллов убедила ее, что Джеррен не лжет, а собственный наблюдательный взгляд сказал, что платье новобрачной, хоть и не слишком модное, сшито из прекрасной, дорогой ткани, а плащ, небрежно брошенный на стул, богато отделан мехом; наряд же самого Сент-Арвана вообще отличался дорогостоящей изысканностью. Все эти наблюдения лучше всяких слов объяснили миссис Челгроув, что Джеррен Сент-Арван каким-то таинственным образом умудрился найти обворожительную жену с немалым, по-видимому, состоянием, и выражение благодушия исчезло с ее лица.

— Ну что же, дорогая, позвольте вас поздравить, — любезно произнесла она. — И вас тоже, сэр. Не сомневаюсь, мы еще будем иметь удовольствие видеть вас обоих в Лондоне. А теперь мы вынуждены распрощаться, поскольку уже поздно, а я не люблю ездить в темноте. Пойдем, Джессика.

Попрощавшись, как требовали приличия, мать и дочь ушли, но в дверях Джессика, помедлив, обернулась. В глазах, смотревших на Джеррена, и на лице отразились гнев, боль и упрек, но мать резко окликнула ее, она повернулась и исчезла.

В гостиной воцарилось молчание. Из коридора подул холодный сквозняк, камин задымил, и Джеррен пошел закрыть дверь. Вернувшись к Антонии, небрежно произнес: — Видите, голубушка, как беспочвенны ваши страхи. Миссис Челгроув вращается в высших кругах, однако приняла вас не колеблясь, только немного удивилась. Если уж вы смогли удовлетворить требовательный взгляд этой титулованной вдовы, то и вообще беспокоиться не о чем.

— Вы хорошо знаете миссис Челгроув? — кротко спросила Антония.

Он пожал плечами: — Я встречался с нею множество раз. С учетом разницы в возрасте можно сказать — да, хорошо знаю.

— А ее дочь? Знакомство с нею, полагаю, было не просто хорошим.

— О да, далеко не просто хорошим. Я бы даже осмелился назвать его восхитительным. — Джеррен шагнул к застывшей у камина Антонии и улыбнулся ей прямо в пылающие гневом глаза. — Столь же восхитительным, сколь и вы, готов держать пари, находите свое знакомство с юным Винсентом.

— А вот это, сэр, — гневно произнесла она, — вас совершенно не касается.

— Безусловно, — шепнул он. — И не может, поскольку мы с вами тогда еще не встретились.

Упрек, несмотря на всю свою шутливость, безошибочно попал в цель. Антония залилась румянцем и отвернулась, чтобы взять плащ, а когда он, опередив ее, накинул плащ ей на плечи, поблагодарила с церемонной любезностью. В тягостном молчании дождалась она, пока он расплатился по счету, и пошла рядом с ним к карете.

Встреча с Джессикой Челгроув всколыхнула в памяти Антонии то, что Винсент рассказывал о репутации Джеррена и что несколько забылось за последние сутки. Почти против воли враждебность ее к мужу все уменьшалась и уменьшалась, пока его общество не стало доставлять ей даже удовольствие. Но вот появилась мисс Челгроув и напомнила, что и легкий нрав, и обаяние, уже почти убедившее Антонию, что он заботится о ней по-настоящему, не более чем оружие опытного обольстителя, которым он обдуманно и цинично пользуется, чтобы завоевывать сердца легковерных женщин.

Это размышление вызывало в ней гнев и на себя и на него.

Тягостное состояние враждебности длилось до самого конца путешествия, отравив радость прибытия в Лондон и притупив интерес к незнакомым видам и звукам большого города. На оживленном, шумном постоялом дворе, который и был для них местом назначения, Джеррен заранее забронировал обширные покои: гостиную, комнаты для себя и Антонии и для ее горничной, Тернер, что ехала за ними следом, в другой карете с багажом.