Джессика Трапп - Властелин наслаждений

– Я вскоре пришлю за тобой. – Годрик поцеловал дочь в макушку, а затем повернулся и повел Мейриону в сводчатую галерею, откуда к ним уже приближалась красивая женщина, одетая в розовое платье, ее белокурые волосы были аккуратно уложены в высокую прическу, прозрачная шелковая вуаль эффектно оттеняла темные глаза. Женщина казалась приблизительно одного возраста с Годриком, может быть даже моложе, а ее красота была бы просто поразительна, если бы выражение недовольства не приклеилось намертво к ее алебастровому лицу. Скользнув осуждающим взглядом по спутанным волосам Мейрионы и по испачканному платью, женщина недовольно посмотрела на Годрика.

– Добро пожаловать домой, – презрительно фыркнула она. Это мало походило на приветствие, но особенно Мейриону изумил ее голос, напоминавший скрежет металла по камню. – Праздничный стол еще не накрыт.

– Ну что ж, подождем, – спокойно отозвался Годрик. Женщина продолжала стоять между ним и дверью.

– Возможно, вы захотите привести себя в порядок, прежде чем входить? – Она бросила язвительный взгляд на Мейриону.

– Нет. – Годрик начал подниматься по ступеням. – И прошу тебя, не вмешивайся.

Женщина уступила с тяжелым вздохом:

– Да, сэр.

Повернувшись, женщина направилась к резервуару с водой, из-за спины Годрика бросив на него взгляд, полный ненависти.

– Она не любит тебя, – прошептала Мейриона.

– Верно, не любит. – Обняв Мейриону за талию, Годрик повел ее по ступеням.

– А кто…

– Мои семейные проблемы тебя не касаются. – Губы Годрика мрачно сжались, и весь его вид не располагал к дальнейшему разговору.

В большом зале замка Монтгомери было холодно, сумрачно и воняло выдохшимся вином, растоптанным тростником, испорченной едой и рвотой. Чтобы ее не стошнило, Мейриона задержала дыхание. Здесь живут свиньи или люди?

Впрочем, скоро ей предстояло узнать.

Столы на возвышении были уставлены пустой оловянной посудой, собаки рылись в рваных тростниковых циновках. Окна прикрывали тяжелые темно-красные бархатные занавески, и вся комната казалась мрачной, холодной и суровой. На столе не горела ни одна свеча, не было огня и в камине, но слуги сновали туда и сюда, поднося кувшины и большие плоские блюда молодому человеку, который сидел развалившись в стоявшем выше остальных большом кресле – один за огромным столом, который ломился от изысканных блюд: угри, свинина, оленина и овощи грозили вывалиться с переполненных плоских тарелок.

Молодой лорд представлял собой точную копию Годрика – взъерошенные темные волосы, высокие скулы, но он был моложе, и у него не было шрамов. Между бровями Годрика залегли суровые вертикальные складки, а лицо сидевшего за столом человека все еще оставалось мальчишески гладким.

Остатки взаимной любезности улетучились, как только Годрик вошел в зал: челюсти обоих сжались, глаза сузились. Мейриона содрогнулась, увидев это превращение. Мутными, налитыми кровью глазами Джеймс наблюдал за Годриком. Казалось, он держится из последних сил и вот-вот рухнет под стол. Эль из опрокинутого кубка залил стол, и капли темной жидкости падали на его одежду. Джеймс был так же широк в плечах, как и Годрик, но по сравнению с ним он казался каким-то жалким.

Служанка поднесла Годрику кружку эля и быстро исчезла, словно испуганная мышь.

Оставив Мейриону стоять у двери, Годрик пересек зал.

– Ты опять напился! – пророкотал он и с силой ударил кулаком по столу.

От рева Годрика Мейриона вздрогнула, а окончательно осоловевший лорд вдруг улыбнулся.

– Итак, мой незаконнорожденный братец вернулся домой, – с трудом произнес он и приподнялся, но его голова упорно не хотела держаться прямо.

Перегнувшись через стол, Годрик схватил брата за рубаху и рывком поднял на ноги.

– Когда это прекратится, чертов дурак?

Мейриона, дрожа, посмотрела на дверь. Люди Годрика, и среди них Байрон и Демьен, вошли в зал, заслонив дверной проем и отрезав путь к выходу; ей не оставалось ничего другого, как молча наблюдать за происходящим. Она лишь молила Бога, чтобы снова не повторилась сиена с Оуэном.

– До… добрый день всем, – произнес Джеймс. – Как я по… понимаю, поход закончился успешно?

Не разнимая руки, Годрик встряхнул брата, раздался звук рвущейся ткани.

– Хватит придуриваться. – Годрик обвел взглядом зал. – Я всего на неделю покидаю замок и нахожу по возвращении настоящий свинарник!

Мейриона затаила дыхание. От зловония у нее першило в горле. Прикрыв рукой нос, она старалась дышать только тогда, когда это было абсолютно необходимо.

Джеймс попытался оттолкнуть Годрика.

– Это мой замок, и я могу делать здесь что пожелаю. «Боже правый, – подумала Мейриона. – Годрик прав насчет брата – он не заслуживает высокого титула».

Внезапно Годрик разжал пальцы, и молодой лорд, пошатнувшись, рухнул в кресло.

– Нет, ты не можешь делать что пожелаешь. Твои крестьяне голодают, сам ты живешь в грязи, и все это никуда не годится.

Джеймс пьяно взмахнул рукой и, пошатываясь, встал.

– Никто не голодает.

Прежде чем он снова упал в кресло, Годрик снова зажал в кулаке его расшитую блузу.

– Ты обязан научиться контролировать себя.

– А я контролирую. Я лишь сделал пару глотков. – Джеймс потрепал Годрика по плечу, его рука заметно дрожала.

Внезапно в комнату, расталкивая стоящих в дверях людей, стремительно вошла женщина в розовой юбке, которая неистово колыхалась от быстрых шагов.

– Отпусти его! – пронзительно закричала она, и ее высокий голос эхом отразился от голых стен.

– Если бы ты следила за Джеймсом, пока меня не было, сейчас мне не пришлось бы приводить его в чувство. – Годрик недовольно взглянул на вошедшую.

Женщина вдруг затрясла головой, ее вуаль затрепетала, как полощущийся на ветру стяг.

– Он не может сдержаться. Разве ты не понимаешь, что он болен?

Годрик пнул кресло, на котором сидел его брат, и тот съехал бы на пол, но подлокотники удержали его.

Мейриона сжалась, чувствуя, как атмосфера сгущается, словно перед надвигающейся бурей.

– Он ничуть не болен.

– У него больной желудок, и пища не усваивается. – Глаза женщины широко раскрылись, словно взывая к пониманию. – Я ухаживала за ним всю неделю – ничего не помогает.

Годрик с отвращением поморщился:

– Он просто пьян.

Джеймс с трудом встал и поднял кулак.

– Слушай, ты…

Годрик толкнул его, и он упал обратно в кресло.

– Почему бы не защитить его от самого себя, а не от меня?

Женщина задрожала и начала плакать, в ее голосе зазвучало отчаяние:

– Я все время ухаживала за ним. Теперь ему всего лишь нужно немного поспать.

Щека Годрика задергалась, он сжал кулаки… Приподняв подол платья, Мейриона быстро шагнула к ним и встала между Годриком и женщиной.