Диана Уайтсайд - Дьявол-южанин

Поджав губы, Джессамин вежливо поаплодировала Кларабелл.

Но с другой стороны, ей очень нравилось доставлять Моргану удовольствие и ласкать его, нравилось смотреть, как темнеют от страсти его глаза, и слушать его стоны…

Она с легкостью простила его, когда он вступил в кавалерию повстанцев. Простила, потому что признавала за ним право бороться за свои убеждения, пусть даже они противоречили ее собственным. Но когда он так бесчестно обошелся с ее семьей… Джессамин стиснула зубы и невольно сжала кулаки.

Скоро ей придется освободить его, чтобы он мог покинуть город до возвращения отца и до приезда Сайруса. Конечно, Аристотель мог бы и без нее его освободить, но ей очень хотелось увидеться с ним еще раз…

Тусклый зимний день угасал. Морган лежат на кровати, листал «Айвенго». Джессамин же, приподнявшись на цыпочках, высунулась из мансардного окна, пытаясь разглядеть, что происходит в штабе северян. В последние дни многие солдаты покинули город, чтобы выступить против Форреста, и Джессамин уже привыкла к тому, что в гарнизоне Мемфиса царит относительное спокойствие. Но час назад оттуда стали доноситься звуки, возвещавшие о сборах кавалерии, – топот копыт и сапог, а также звяканье оружия и сбруи.

Джессамин находилась с Морганом наедине, поэтому на всякий случай старалась держаться от него подальше.

Но сейчас, на время забыв о пленнике, она пыталась понять, что же все-таки происходит у штаба…

Действительно, куда направляются конники и сколько их? Может, это всего лишь небольшой отряд, имеющий намерение присоединиться к основным силам для участия в сражении против Форреста?

– Джессамин, не хочешь ли поласкать меня еще раз? – неожиданно спросил Морган.

Она оглянулась, пытаясь разглядеть получше его лицо.

– А что?

– Ах, Джессамин, клянусь, что не убью тебя, когда ты немного поласкаешь меня своими чудесными пальчиками! – Он ласково улыбнулся ей и закрыл книгу.

«Почему он снова со мной флиртует? – спрашивала себя Джессамин. – Может, просто от скуки?»

Но ей действительно хотелось снова его поласкать, очень хотелось. Вчера ночью она долго лежала без сна, вспоминая, как ласкала его, и представляя, как целовала бы его плечи, его шею, его мускулистую грудь…

Вспомнив об этих своих мечтаниях, она судорожно сглотнула и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Немного помедлив, Джессамин приняла решение.

– А ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу?

Он тут же кивнул:

– Даю слово.

Джессамин казалось, что именно сейчас у нее появилась прекрасная возможность узнать все секреты мужского тела, узнать, что доставляет мужчине удовольствие. В конце концов, она ведь выйдет замуж, поэтому должна знать такие вещи. Нет ничего страшного в том, что она сейчас… немного потрогает Моргана. Они ведь с ним теперь точно не поженятся, поэтому у нее не должно быть опасений, что она поддастся его очарованию.

Тут Морган поднялся с кровати и выпрямился во весь рост – широкоплечий, узкобедрый, длинноногий. Джессамин едва удержалась от искушения броситься к нему и заключить в объятия.

– Сними рубашку, – приказала она. – И подтяжки (теперь он уже был в рубахе и в штанах, которые по просьбе хозяйки принес для него Аристотель).

Морган повиновался, и Джессамин затаив дыхание приблизилась к нему. Медленно подняв руку, она провела пальцем по шраму на его плече, затем провела ладонью по животу. Он тихо застонал, но не шелохнулся. Только зажмурился. Потом вдруг запрокинул голову, пробормотав что-то невнятное. В этот момент его густые каштановые волосы коснулись ее щеки, и Джессамин, вздрогнув, едва удержалась от стона. Трудно было поверить, что прикосновение волос может вызвать у нее такую реакцию, но она от этого действительно почувствовала влечение…

Немного успокоившись, она принялась поглаживать его плечи и грудь. Потом осторожно надавила пальцем на крохотный мужской сосок, твердый и остроконечный, как тугая почка. И в тот же миг Морган издал протяжный стон, и по его телу пробежала легкая дрожь. Почувствовав, что желание с каждым мгновением усиливается, Джессамин пробормотала:

– Повернись ко мне спиной и возьмись за столбик кровати. – Ей надо было во что бы то ни стало усмирить свою животную похоть.

Морган колебался, и она уже хотела повторить свой приказ, но тут он, шумно выдохнув, выполнил ее требование.

Какое-то время Джессамин молча смотрела на него. И вдруг ей показалось, что в комнате ужасно жарко, словно сейчас был август, а не конец декабря. О Господи, как же ей хотелось расстегнуть лиф, расстегнуть корсаж и сорочку и прижаться к нему томящейся грудью!

Что ж, пожалуй, ничего дурного не случится, если она действительно расстегнет несколько верхних пуговиц, ничего не обнажая, разумеется. Да-да, вот так…

Прерывисто дыша, Джессамин отступила на шаг, затем сказала:

– Расстегни брюки, но не касайся интимных частей своего тела.

Морган снова что-то бурчал, вероятно, непристойное. Однако подчинился. Джессамин в волнении облизала губы, ей ужасно хотелось потрогать его, хотелось прикоснуться к мужской плоти… О Боже, откуда у нее такие мысли?! Откуда такие желания?!

Цокот копыт на улице сделался громче, но Джессамин не обратила на это внимания, сейчас ее занимало совсем другое…

Нервно покусывая ноготь, Джессамин обошла вокруг Моргана и уставилась на него во все глаза. Его интимная плоть была толщиной… чуть ли не с ее запястье, причем такой длины… Интересно, что должна чувствовать женщина, принимая в себя такое?.. И это совершенно не походило на то, что она видела у мраморных статуй, – не походило ни величиной, ни цветом. А то, что она видела сейчас… О, это выглядело гораздо привлекательнее. Но что, если дотронуться и…

Джессамин медленно протянула руку и прикоснулась к возбужденной плоти Моргана. Он вздрогнул и тихо застонал.

Она тут же отдернула руку и посмотрела ему в лицо. Морган яростно кусал губы, кусал так, что выступили капельки крови. Господи, что с ним? Может, ему больно? Она невольно попятилась.

– Джессамин, ты не хочешь меня ублажить? – прохрипел Морган. Он по-прежнему стоял, вцепившись обеими руками в столбик кровати.

Она медлила с ответом. В висках у нее стучало, грудь высоко вздымалась, а шестое чувство твердило ей, что он неотразим и поэтому очень опасен.

– Так как же, Джессамин? Тебе стоит только прогнуть руку…

Словно околдованная его тихим голосом, она кивнула и прошептала:

– Ложись на кровать и возьмись за столбики.

Он и на сей раз подчинился – улегся на самую середину кровати. При этом штаны его сползли вниз, почти до коленей.

У Джессамин перехватило дыхание; как завороженная смотрела она на его набухшую, возбужденную плоть. И ей вдруг захотелось прикоснуться к ней губами, прикоснуться…