Донна Валентино - Похититель моего сердца

Одежда на Камероне висела как на пугале – так сильно он похудел за последние шесть дней, волосы спутались, а из-за невозможности побриться у него отросла борода. И все же ему не было стыдно, когда насмешливый взгляд солдата напомнил ему о его неряшливом виде – ведь не он был в том виноват.

– Трудно себе представить, что вас могли принять за Карла Стюарта, – усмехнулся вошедший. – Я так и говорил лорду-протектору, но, похоже, он не расположен следовать моему мнению в данном вопросе.

– А по другим вопросам он следует вашим советам?

– Как правило, да.

– Значит, вы действительно генерал Монк?

– К вашим услугам.

– Дайте мне принять ванну и побриться, и меня опять смогут принять за Карла.

– Ну, если вы поспешите во Францию, и вас там по ошибке примут за короля…

Франция. Из-за своего состояния Камерон соображал медленно, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять значение сказанного.

– Так у него все-таки получилось, и король вернулся во Францию?

Увы, Камерон допустил ошибку – он выдал свои роялистские симпатии. Как глупо! Однако Монк либо не заметил этого, либо сам втайне симпатизировал роялистам: по крайней мере, слабая улыбка, мелькнувшая у него на губах, намекала именно на это. Неужели правда?

– Есть и такие слухи…

– Как? Из какого порта?

– Детали мы скоро узнаем. Если вы намерены удержать голову на своей отощавшей шее, вам следует убрать с лица эту дурацкую улыбку. Лорд-протектор в отвратительном настроении, хотя еще не знает об этих… слухах.

– Кромвель не знает?

– Не заставляйте меня повторять, Делакорт.

Итак, король в безопасности. Ликование охватило Камерона, хотя страдания его от этого не уменьшились. Какой ему прок в том, что Карл Стюарт однажды снова сядет на трон, если Джиллиан Боуэн не будет рядом, чтобы насладиться низвержением Кромвеля?

Впрочем, самого Камерона тогда, наверное, тоже не будет…

– Вы поведете меня к Кромвелю?

– Да, если вы сумеете дотащиться хотя бы до двери.

Камерон вытянул вперед руки, и Монк засмеялся, завязывая кожаный ремешок вокруг его запястий.

– Напрасная трата хорошей кожи. Вы выглядите так, как будто не сможете и вошь раздавить.

К тому времени когда они подошли к огромному гулкому залу, который Кромвель облюбовал для ведения дел, голова Камерона прояснилась, а интуиция обострилась настолько, что он почувствовал, как его, словно саваном, охватывает мрачная, гнетущая атмосфера этого места.

Лорд-протектор сидел за столом, загроможденным книгами и скатанными картами: лицо его больше не было потным и красным, зато теперь это лицо исказила ярость, которая, казалось, пронеслась по залу и окатила пленника своей волной.

Генерал Монк прошел вперед и встал за спиной Кромвеля.

– Подойдите поближе, мистер Делакорт, – приказал Кромвель, не поднимая глаз.

Стараясь не показать свою слабость, Камерон подошел к лорду-протектору.

– Вы слишком скрытны, – неожиданно произнес Кромвель, и Камерона поразила мягкость его голоса. Что ж, кошки тоже играют с мышами, перед тем как сделать последний смертоносный прыжок. – Жаль. Все могло бы быть гораздо приятнее для вас, если бы вы оказались более общительным.

Камерон молчал. Очевидно, его разоблачили, и теперь лучшее, что он может сделать, – это сойти в могилу, сохранив все свои секреты.

– Я говорил вам, милорд, мистер Делакорт очень скрытный человек.

Это замечание донеслось со стороны небольшой группы советников, стоявших в затененном углу. Камерон скрипнул зубами. Харрингтон. Это он выдал его! Камерон мог сойти в могилу, не сказав ни слова, – язык Харрингтона все равно будет трещать без умолку, обрекая каждого, кто рисковал всем ради Западного союза; этот язык обречет на смерть Джиллиан.

Но может быть, он еще не сделал этого?

«Я убью его», – подумал Камерон. Прямо сейчас. Хотя сил у него оставалось не больше, чем у огородного пугала, и хватало только на то, чтобы прямо держать голову, Острая благородная ярость придала ему энергии. Руки его были связаны впереди, однако он мог соединить кулаки наподобие молота.

Пленник незаметно повернулся в сторону Харрингтона, но прежде чем ему удалось размахнуться для удара, дверь распахнулась, и он понял, что опоздал, – в зал вошли Джиллиан и ее отец в сопровождении идущих вплотную за ними солдат.

Джиллиан бесконечно долго стояла и смотрела на него широко открытыми, влажными от страстного желания глазами. Лицо ее было покрыто пылью – они слишком долго ехали, чтобы добраться сюда. Камерона снова охватила ярость.

– Вот и она, – ухмыльнулся Харрингтон, – молодая леди, которая подстегнула мою память.

– Тот ли это человек, о котором вы говорили, мисс Боуэн? – холодно поинтересовался Кромвель.

Камерон покачнулся. Лучше умереть, чем слышать, как Джиллиан его предает.

Ее губы задрожали; она зажмурилась и схватила за руку отца.

– Да, это он.

– Вы уверены? – Кромвель поморщился. – Это очень серьезное дело, мисс Боуэн, и мы должны знать, что не произошло ошибки. Я видел этого негодяя один раз, но его внешность с тех пор сильно изменилась.

– Это он. Я узнала бы его где угодно. – Джиллиан глубоко вздохнула.

Камерон почувствовал, как душа покидает его. Если бы тело последовало за ней, ему не пришлось бы своими ушами выслушивать, как Джиллиан будет произносить его смертный приговор.

– Лорд Кромвель, – Джиллиан сделала несколько шагов вперед, – пожалуйста, разрежьте эти веревки и верните нам ученика моего отца.

– Вряд ли эту мысль можно назвать удачной… – произнес Кромвель раньше, чем Камерон до конца осознал смысл сказанного.

– Неужели это вы, юный Олли? – Доктор Боуэн прошаркал вперед и остановился перед Кромвелем, внимательно разглядывая лорда-протектора. – Ей-богу, это вы!

– Боуэн? – Кромвель в изумлении уставился на старика. – Доктор Уилтон Боуэн?

– Ну конечно, доктор Уилтон Боуэн. Как вы думаете, сколько существует докторов Боуэнов, раскатывающих в поисках своих учеников? И не говорите мне, что вы имеете отношение к этой неразберихе.

– Неразберихе? – Голос Кромвеля стал резче.

– Этот доктор всего лишь хотел обратить ваше внимание на тот факт, что его ученика по ошибке приняли за короля, – мягко вмешался Харрингтон. – Не так ли, мисс Боуэн?

– Совершенно верно.

– Гм. – Боуэн пристально разглядывал лорда-протектора. – Юношей вы любили поспорить, а теперь стали чересчур раздражительным. К тому же ваша кожа окрашена желчью, и вы, конечно, по-прежнему страдаете от камня…

– Увы, сэр. – Кромвель неожиданно покраснел.

Кромвель покраснел?

Камерон на мгновение закрыл глаза, уверенный, что ему это снится.

Генерал Монк кивнул солдату, конвоировавшему Камерона, и тот, вытащив нож, перерезал ремешок, стягивающий запястья пленника. И тут же старик схватил его за ворот рубашки, хотя для этого ему пришлось далеко тянуться, и потряс Камерона, как мальчишку, которого застал за обрыванием лепестков его драгоценных роз.