Сари Робинс - Что надеть для обольщения

Прескотт привлек Эдвину к себе и нежно обнял ее.

– Но вы уже начали жить своей жизнью и выбрали свой собственный путь. Вы организовали Общество образования и развития женщин…

– Это не одно и то же. Организацией общества я занималась тайком. Я ничего не говорила своим родителям, пока вся работа не была завершена. Я делала все втихую, понимаете, Прескотт? Я боялась, что они попытаются меня остановить и у них это получится. – Вдыхая знакомый мускусный запах, Эдвина еще крепче прижалась к Прескотту, ощущая его поддержку.

– Но раз ваша затея с женским обществом вам удалась, значит, вы не дали им одержать над собой верх. Кажется, вы даже имеете собственный бизнес?

– Мои родители об этом даже не подозревают. Мы с Генри ведем наши дела тайком. А теперь настало время, когда я хочу наконец перестать скрываться, Прескотт. Мне надоело жить в постоянном страхе, что родители обо всем узнают. Пора наконец открыто жить той жизнью, которой я хочу жить. Я хочу стать похожей на вас и не извиняться перед людьми за то, какая я.

От этих слов Эдвины Прескотту стало не по себе.

– А если вы не выдержите давления обстоятельств, Эдвина? Если ваш отец упрется? Если он отринет вас? Откажет не только в финансовой поддержке, а в любой поддержке вообще?..

– Как ваш дед поступил с вашей матушкой? – осторожно спросила Эдвина.

– Да. Я недостоин того, чтобы из-за меня вы теряли семью, Эдвина. Семья – это все. – Голос Прескотта задрожал. – Если бы вы потеряли свою семью из-за меня, если бы вас отвергли ваши родственники… я бы себе этого никогда не простил!

Она вздохнула.

– Я не могу строить свою жизнь, руководствуясь словами «если бы» и «а вдруг». Мне надо наконец узнать, чего я стою. И любит ли меня мой отец. Есть только один способ расставить все точки над i – встретиться с ним.

Запустив пальцы в свою шевелюру, Прескотт стоял в тени большого дуба и не отрываясь смотрел на закрытые стеклянные двери гостиной.

Проклятие! Ничего не видно! Солнце отражается от стекла и бьет в глаза. К тому же Эдвина и ее отец прошли в глубину комнаты.

– Подглядываете, да?

Прескотт вздрогнул и повернул голову.

– Ах, это вы, сэр Ли. Вы напугали меня.

Сэр Ли шел по садовой дорожке, опираясь на свою трость. Приблизившись к Прескотту, он спросил, показывая на двери гостиной:

– Полагаю, там леди Росс со своим батюшкой?

Прескотт кивнул:

– Она… ну… Эдвина сказала, что хочет взять огонь на себя.

Старик сунул в рот сигару и закурил, выпуская колечки дыма.

– Тогда ей не позавидуешь. У графа Вуттон-Баррета крутой нрав.

– Мне следовало бы быть сейчас рядом с ней.

– Так что вы здесь делаете, молодой человек? Неужели струсили?

– Так захотела Эдвина. А я уважаю ее желания…

Сэр Ли понимающе улыбнулся.

– Ну, теперь у меня отпали последние сомнения в том, что вы влюблены. – Сэр Ли вынул из кармана тонкую сигару и протянул ее Прескотту. – Закурите?

– Нет, благодарю вас.

«Так что же там у них, черт возьми, происходит?» Уже в который раз Прескотт доставал из нагрудного кармашка пиджака золотые часы и смотрел на стрелки циферблата. «Прошло всего семь минут, а кажется, что их разговор тянется уже целых три часа».

– Как вам угодно. – Старик положил сигару обратно в карман и повернул голову в сторону стеклянных дверей. – Так вы полагаете, граф Вуттон-Баррет несколько разочарован, что вы с леди Росс помолвлены?

– Для чего же еще ему было ехать в такую даль, да еще верхом на лошади?

Сэр Ли выпустил изо рта колечко дыма.

– И в самом деле, для чего еще?

– Готов поспорить, что он даже не останавливался, чтобы напоить лошадь, стремясь как можно скорее отчитать Эдвину за то, что знается с таким, как я. «Нам негоже разбавлять нашу голубую кровь кровью какого-то простолюдина!»

– Леди Росс собирается объявить отцу, что помолвка разорвана?

– Нет. Но лучше бы она сказала сейчас отцу именно это. Потому что рано или поздно Эдвина будет сожалеть, что так не сделала. Она будет раскаиваться… что выбрала меня. – Стремительной походкой Прескотт решительно направился к стеклянным дверям. – Я не позволю ей разрушить свою жизнь…

Сэр Ли схватил Прескотта за руку, желая его остановить.

– А разве это не ее право – решать самой, как поступать?

Прескотт покачал головой:

– Я слишком сильно люблю ее. Я не могу молча смотреть на это. Ведь в конце концов однажды она начнет меня презирать. И я этого не вынесу.

Прескотт убрал руку старого джентльмена и, распахнув стеклянные двери, ворвался в гостиную.

Эдвина стояла спиной к двери и лицом к своему отцу. Она прямо и смело смотрела ему в глаза. Лицо орущего благим матом графа потемнело от гнева. Он метал громы и молнии.

Услышав шаги, Эдвина обернулась. У нее дрожали губы, но было видно, что она держалась молодцом и за все это время не проронила ни слезинки. «Ну покажи ему свой характер, детка! Пусть знает, что ты не робкого десятка!»

Граф повернул голову. Увидев Прескотта, он сначала удивленно расширил глаза, а затем прищурился. Он смотрел на Прескотта пристальным, немигающим взглядом.

– Ах, это вы, дьявольское отродье, о котором я наслышан!

Более чем холодный прием графа не поколебал решимости Прескотта.

Вуттон-Баррет размахивал кулаком.

– Сейчас же убирайтесь отсюда! Наш разговор вас не касается.

– Как раз напротив, ваше сиятельство. Видите ли, я готов развеять ваши опасения. Я заявляю вам, что у меня нет намерений жениться на вашей дочери.

– Да вам не видать ее как своих ушей!

На лице у Эдвины было написано изумление. Она была потрясена.

Прескотт прошел дальше в гостиную.

– Извините, Эдвина. Но у меня нет ни денег, ни титула. Черт возьми, нет даже своего собственного имени! Мне нечего вам предложить, Эдвина.

Вуттон-Баррет нахмурился:

– Что вы этим хотите сказать, Дивейн? Вы намекаете, что вам нужна отступная? Так вот, знайте: вы не получите от меня ни гроша!

– Мне ничего от вас не нужно, ваше сиятельство. И ваша дочь – тоже.

Ошеломленная словами Прескотта, Эдвина, покачнувшись, едва удержалась на ногах. Прескотт мгновенно подбежал к ней.

– Что с вами? Вам нехорошо? Вы заболели?

В ответ она только покачала головой.

– Со мной все в порядке. Просто я неприятно удивлена вашим заявлением. Для меня оно было неожиданным. Знаю, как вы относитесь к браку, но… – На глазах у Эдвины блестели слезы. – Наверное, я не ожидала услышать то, что вы сейчас сказали.

– Я не хотел причинять вам боль, Эдвина. Но у меня нет другого выхода. Цена ошибки слишком высока. Вы сами должны знать, что у нас с вами все равно бы ничего не получилось.

– Ничего я не знаю и знать не хочу!

– Что значит «цена слишком высока»? – громогласно вопрошал Вуттон-Баррет. – Она что, платит вам?