Колин Фальконер - Изабелла. Королевское сердце

Она просто лежит и ждет. Он целует ее в лоб и в щеку, через сорочку касается ее груди.

В голову лезут разные глупости. Однажды она видела, как это происходит у лошадей. И поразилась длине детородного органа у жеребца. Неужели и у Эдуарда такой? Случалось ли женщинам умирать во время сношений?

Ей нравится, когда он так ее целует… Нравится смотреть на него, ощущать тепло его тела. После недолгих колебаний она кладет руку ему на предплечье, потом на плечо.

Он целует ее в губы. Она отвечает, не зная, правильно это делает или нет. Он кладет руку ей на живот. Мысль: «Чем он занимается с Гавестоном?»

Тем же, чем и с ней?

Он задирает подол ее ночной сорочки, раздвигает ей бедра. Она замирает от ужаса. Он снова ее целует. Ей хочется сказать, какой он красивый, но она не смеет. Он ложится сверху, целует ее в шею, сжимает груди.

Под его весом ей трудно дышать. Она готова к неизбежному. Но тут он скатывается на постель, хватает свою рубашку и уходит.

Минута – и дверь открывается снова. Он склоняется над ней, целует и шепотом просит его простить, говорит, что это не ее вина.

После чего удаляется, так громыхнув дверью, что гаснет свеча.

На следующее утро он, угрюмый, сидит у камина. Макает хлеб в вино и отщипывает по кусочку. Гавестон отходит, давая ей место. Зовет слугу, приказывает принести ей вина.

Первая мысль – что Эдуард расстроен из-за нее.

– Дурные вести из Лондона, – говорит ей Гавестон. – Толстобрюх умер позавчера в Холборне.

– Граф Линкольн умер?

– Последний, кто поддерживал меня в этой сваре с баронами. Теперь его тесть Ланкастер унаследует все его многочисленные земли, а с землями – и самую большую в королевстве армию. Отныне ваш дядюшка – самый могущественный человек в Англии, не считая меня.

Они смотрят на огонь. Полено занимается, вспыхивает ярким пламенем, распадается на угли.

Гавестон опустошает свой кубок и уходит.

– Если бы он вас любил, то расстался бы с вами, – говорит она.

– Он меня любит и поэтому остается со мной.

– Неужели он значит для вас больше, чем корона?

– Больше, чем что бы то ни было.

Она ежится под мантией. Такого холодного утра, как сегодняшнее, Изабелла не помнит. Хочется плакать, но она никому на свете не доставит такой радости.

«Однажды он скажет так же обо мне: “Она значит для меня больше, чем что бы то ни было”. Сейчас я всего лишь девчонка, но, когда стану женщиной, я сумею его переубедить».

– Ваше величество, я вас не понимаю.

Он качает головой.

– Сомневаюсь, что когда-нибудь поймете. Но это не ваша вина, – добавляет он уже во второй раз за день.

Следует долгое унылое молчание.

Дикий кабан скрывается в густом кустарнике. Пока собаки его оттуда выгоняют, Изабелла подъезжает к Гавестону. Он приветственно улыбается. У него ослепительная улыбка, но бароны его таким никогда не видят.

Ветер обжигает ей щеки.

– Невозможно, чтобы вы надеялись победить. Зачем вы с ними воюете?

– А что еще я могу?

– Они убьют вас при первой возможности.

– Это вас огорчит?

– Да и нет.

Он смеется.

– Понимаю, почему вы говорите «нет». Но почему «да»?

– Не знаю.

Лают собаки, но их не видно за кустами. Похоже, они нашли свою добычу. Когда кабана выгонят на открытое место, Эдуард выстрелит первым. Зверю не спастись: охотников слишком много, и он в кольце.

– Мы сражаемся до последнего, даже если обречены, – говорит Гавестон.

В эту секунду появляется кабан, и королевская стрела вонзается ему в горло. Следом – еще четыре стрелы, выпущенные из арбалетов. Он падает и умирает, тяжело вздрагивая брюхом.

Король дожидается лета, чтобы отправиться в Лондон, навстречу своим мучителям в парламенте. Через некоторое время Изабелла присоединяется к нему.

Дорога дальняя, и ей приходится неделю трястись на заднем сиденье экипажа вместе со своими фрейлинами. По приезде Эдуард ее не встречает. Он занят.

Зато Росселетти уже поджидает свою повелительницу. Они с Изабеллой встречаются с глазу на глаз, и он рассказывает ей все, о чем остальные молчат. Бароны представили королю перечень из сорока одного ордонанса; если он его подпишет, то лишится права распоряжаться землями, вести военные действия и даже покидать королевство без их согласия. Королевские банкиры, Фрескобальди, разорены и высланы из страны, то есть источника личного финансирования король теперь тоже не имеет.

– Что все это значит для меня? – спрашивает у него Изабелла.

– Ваше благополучие, сударыня, зависит от благополучия вашего супруга. В настоящий момент перспективы Эдуарда удручающие, если только он не приструнит баронов. А это возможно, лишь когда Гавестон уедет. Иначе бароны не успокоятся.

– Потому что он осыпает Гавестона дарами или потому, что любит его?

Росселетти краснеет от такой прямоты.

– Не мне судить, ваше величество.

Она расспрашивает слуг и узнает, что король очень переменился. Все свое время тратит на азартные игры и много пьет. Настроение его чаще всего ужасное. Он даже избил юного конюха за то, что тот замешкался с седлом. Это на Эдуарда совсем не похоже.

В тот же вечер он врывается в покои Изабеллы, прогоняет слуг. Не здороваясь, достает из-за пазухи помятый пергамент, протягивает ей.

– Вы уже знаете, что они задумали?

Изабелла берет документ, просматривает. «Король не имеет права на то, не имеет права на это…» Список запретов представляется бесконечным.

– Всего сорок один пункт! Предполагается, что я стану благоразумнее и перестану угнетать подданных. Угнетать подданных, Изабелла! Кого именно? – По запаху дыхания чувствуется, что Эдуард пил, глаза слишком блестят. – Они ограничивают меня в праве миловать осужденных. Все королевские доходы будут поступать прямиком в казначейство. – Он придвигается ближе. – Прочтите пункт двадцатый!

Изабелла читает.

– «Пирс Гавестон, который вводил в заблуждение его величество Эдуарда, давал ему дурные советы, обманом склонял его к порочным деяниям… – она делает паузу и смотрит на короля, который мечется по комнате, как голодный лев, – изгоняется навечно и без надежды на возвращение как общепризнанный враг короля и его подданных».

– Общепризнанный враг! Еще бароны обвиняют Гавестона в том, что он увлек меня на враждебные земли, в Шотландию, куда сами меня толкали. И тем якобы подверг короля опасности. Но разве не обязанность короля возглавлять войско? С ноября Гавестону запрещается ступать на землю Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Трудно найти королевство, которое они не включили в свои запреты. Не знаю, осталось ли место в мире, где Перро теперь может спокойно существовать.