Лоретта Чейз - Лорд Безупречность

– Будь добра, исключи это неудачное слово из своего лексикона.

– Но ведь все эти джентльмены могут делать что заблагорассудится, и никто даже не думает ругать их или осуждать, – отстаивала собственную правоту Оливия. – И даже леди ведут себя также. Пьют без меры, бездумно проигрывают деньги мужей, ложатся в постель с чужими мужчинами и…

– Оливия, что я говорила тебе насчет чтения скандальной хроники?

– А я уже давным-давно не читаю – с тех самых пор, как ты запретила. Просто ростовщик Ригглз рассказал о леди Дорвинг. Она снова заложила бриллианты, чтобы оплатить карточные долга. А о том, что лорд Джон Френч – отец двоих детей леди Крейт, известно абсолютно всем.

Батшеба не могла решить, следует ли отвечать на подобную декларацию. Ригглз вовсе не принадлежал к избранному кругу, да еще и отличался безмерной болтливостью. К сожалению, почти с самого рождения Оливии пришлось общаться с подобными людьми. Джек постоянно к ним обращался: ростовщики и процентщики окружали Уингейта жадной стаей. И он всегда и везде водил с собой дочку – ведь даже каменное сердце не могло устоять против невинного взгляда огромных синих глаз.

Когда Джек заболел, на Батшебу свалилось безмерное количество забот. Оливии тогда только исполнилось девять, но ей пришлось взять на себя все финансовые переговоры. Дочка по собственному усмотрению закладывала, перезакладывала, выкупала и снова закладывала еще не проданные драгоценности, столовое серебро, посуду, одежду. У нее это получалось даже лучше, чем у отца. В характере юной мисс Уингейт благополучно слились отцовское обаяние и материнское упрямство. К сожалению, к этим качествам добавилась и характерная для всех ужасных Делюси склонность к обману и различного рода мистификациям.

В свое время семья переехала в Ирландию именно для того, чтобы избавить девочку от дурного влияния родственников с материнской стороны.

И все же Оливию как магнитом тянуло ко всевозможным жуликам, мошенникам, бродягам, обманщикам и тунеядцам. Если не считать учительницу и одноклассниц, то ростовщики оказывались самыми респектабельными лондонскими знакомыми решительной и самостоятельной девочки. Постепенно основным занятием Батшебы стало противодействие тому «воспитанию», которое дочка получала на улицах. Переезд в более приличный район превратился в первоочередную задачу.

Единственное, чего не хватало для ее решения, – это увеличения дохода – хотя бы на несколько шиллингов месяц, – а потому основной вопрос заключался в том, где раздобыть деньги.

Батшебе предстояло или брать больше заказов, или увеличить число уроков рисования.

Однако для художницы – в отличие от художника – привлечение заказов и учеников было делом не самым легким. Конечно, всегда оставалось шитье, но за него платили куда меньше, да и условия работы плохо сказывались на зрении и здоровье. К сожалению, должными навыками в иных респектабельных видах деятельности Батшеба не обладала.

Но ведь отсутствие респектабельности неизбежно навредит Оливии: дочка не сможет удачно выйти замуж.

Позже, приказала себе Батшеба. Да, о будущем она как следует подумает позже, когда Оливия ляжет спать. Во всяком случае, эти размышления отвлекут от мыслей о нем.

Из всех мужчин на свете Батшебе не давал покоя лишь один-единственный – тот, который оказался наследником лорда Харгейта.

Не просто скучающий аристократ, а знаменитый скучающий аристократ.

В обществе этого человека называли «лорд Безупречность», потому что виконт Ратборн ни разу в жизни не сделал неверного или хотя бы сомнительного шага.

Если бы он не назвал себя, Батшеба не ретировалась бы так поспешно. Трудно было противостоять всемогущему мужскому обаянию. Особенно притягивали темные глаза, хотя невозможно было объяснить, в чем именно заключался секрет их магической силы.

Единственное, что она знала наверняка, – это то, что бездонные глаза едва не заставили ее утратить самообладание и обернуться.

Но зачем?

Знакомство не сулило ничего хорошего. Ведь лорд совсем не похож на ее покойного мужа. Джек Уингейт был младшим из сыновей графа. Чувство ответственности обошло его стороной, да и привязанность к семье он испытывал не больше, чем она сама, хотя по иным причинам.

Лорд Ратборн был человеком совсем иного склада. Он тоже принадлежал к одной из самых знаменитых английских семей – с той лишь разницей, что был связан с ней тесными и крепкими узами. Больше того, все рассказы об этом человеке сводились к единственному выводу: виконт воплощал тот благородный идеал, которому так редко соответствовали аристократы. Высокие моральные устои, глубокое чувство долга… О, да разве детали имеют какое-нибудь значение? Имя виконта никогда не фигурировало в скандальной хронике. Если уж оно появлялось в печати – а надо заметить, что это случалось достаточно часто, – то исключительно в связи с каким-нибудь благородным или смелым деянием или высказыванием.

Он был поистине безупречен. Само совершенство.

И вот внезапно этот идеал воплотился в живого человека, совсем не похожего на тот напыщенный и скучный образ, который рисовало воображение.

Для этого аристократа – так же как и для всех остальных высокопоставленных и ответственных джентльменов – она могла стать только любовницей. А это означало, что следует как можно быстрее о нем забыть. Навсегда.

Мать и дочь уже подошли к району Холборн. До дома совсем недалеко. Надо еще купить еды, а денег едва хватает на чай. Значит, следует изловчиться и растянуть запасы с таким расчетом, чтобы их хватило на ужин, да еще и на завтрак осталось. Мысль о собственной бедности – вкупе с горьким воспоминанием о темных глазах, широких плечах, длинных ногах и глубоком голосе – заставила говорить резче, чем обычно.

– Не стоит забывать, что в отличие от леди такой-то и лорда такого-то ты не обладаешь никакими привилегиями, – строго и назидательно обратилась Батшеба к дочери. – Если хочешь, чтобы тебя принимали в респектабельном обществе, подчиняйся общепринятым правилам. Ты уже достаточно взрослая, хватит вести себя как сорванец. Через несколько лет ты сможешь выйти замуж. И все твое будущее будет зависеть от мужа. Ни один серьезный, ответственный человек с прочным положением в обществе не захочет связать свое счастье и счастье своих детей с дурно воспитанной, невежественной, безалаберной особой.

На лице Оливии появилось подавленное выражение.

Внезапно Батшебе стало жалко дочь. Оливия росла умной, смелой, энергичной, изобретательной. Подавлять сильную творческую натуру не хотелось. Но выбора не было.

Приличное образование и достойные манеры в сочетании с некоторой долей удачи помогут найти подходящего мужа. Нет, конечно, не из аристократов, об этом не может быть и речи. Сама Батшеба нисколько не раскаивалась в том, что связала судьбу с человеком, которого полюбила, но чтобы и дочь испытала все трудности мезальянса? Ни за что!