Кэндис Герн - Ярмарка невест

– Ма сказала, что вы кузина его милости и все такое, – продолжала Гонетта. – И что вы неожиданно потеряли мужа, так сказать. Мне очень грустно это слышать, мэм. И что вам совсем некуда ехать. Ужасно досадно, что на вас свалилось сразу столько горя и лишений.

Значит, она должна стать кузиной лорда Харкнесса? Ей было интересно, как он объяснит ее внезапное появление и даже есть ли необходимость в каких-либо объяснениях. Из того, что Верити видела, она сделала вывод: он, очевидно, частенько приводит домой незнакомых молодых женщин. Она предполагала, что ее будут считать любовницей его милости и что на самом деле так и будет. Может быть, это входило в его планы, но он маскировал свои намерения этой сказкой о кузине?

Верити задрожала при мысли о том, что он задумал, но это было не столь важно. Она не собиралась оставаться здесь надолго и доискиваться до истины.

– Ай, послушайте меня! – воскликнула Гонетта, покраснев до корней своих рыжих волос. – Я не имею права говорить вам такие вещи. Прошу прощения, мэм, но мой язык иногда невозможно остановить. – Она прижала зубами верхнюю губу, по-видимому, расстроившись, когда до нее дошло, что она опять проявила невоспитанность.

Взволнованная болтовня Гонетты была именно тем, в чем сейчас нуждалась Верити. К счастью, вопросов задавать не приходилось.

– Пендурган – очень старое имение, – продолжала Гонетта, снова подняв глаза. – Почти такое же старое, как сам холм. Я надеюсь, что вам здесь понравится, – застенчиво добавила девушка. – Я начну распаковывать вещи?

– Спасибо, Гонетта.

По просьбе служанки Верити достала из сумочки ключ от сундука и неохотно отдала ей. Верити отвернулась, не желая расстраиваться при виде своих пожиток: они напоминали ей сейчас о том, что она оказалась одна, брошена на волю судьбы, без средств, без друзей.

После того как Гонетта тщательно все распаковала, Верити предстояло выбрать то, что она сможет без труда унести. Ей придется смириться с тем, что остальное нужно будет оставить здесь.

– Послушай, Гонетта, – проговорила Верити, изо всех сил стараясь придать бодрости своему голосу, – могла бы ты мне немного рассказать о Пендургане и об этой части Корнуолла? Видишь ли, я никогда не была на западе и совсем не знаю этих мест. Когда мы ехали в Пендурган, было темно и шел дождь, так что многого я не увидела, но должна сознаться: то, что увидела, показалось мне бесплодным и каменистым.

– О, вы, должно быть, ехали по северной дороге, – сказала Гонетта, осторожно встряхивая любимое муслиновое платье Верити и вешая его в шкаф; это платье, пожалуй, слишком легкомысленное, так что его надо будет оставить. – Через пустошь, – продолжала Гонетта. – что вы приехали этой дорогой. В той стороне сплошные скалы. Но посмотрите сюда! – шагнула к окну и отдернула штору. – О, сейчас слишком темно, много не увидишь, но, честное слово, с юга вид очень приятный. Здесь есть сады и лужайки, там, как раз на границе имения, течет река, – сообщила она, показывая на восток.

– О!.. – Верити подавила свое волнение. Река! Если она сможет выйти, будет довольно просто идти вдоль реки. – Я и не знала, что поблизости есть река, – произнесла она с притворным безразличием. – Мы приехали из... о Боже! Я не могу вспомнить название города.

– Ганнислоу, мэм. Он мало похож на город, разве что по базарным дням, когда там собирается народ со всей округи.

Да, Верити знала все о базарных днях в Ганнислоу. Она не стала бы пытаться бежать в том направлении.

– А есть еще какие-нибудь города или деревни поблизости, вдоль реки?

– Да, мэм, – ответила Гонетта. – Ближайший большой город вверх по реке, конечно, Бодмин. Зато Сент-Перран совсем рядом, чуть к югу отсюда. Это наша деревня, Сент-Перран. Всего несколько домов, церковь и две пивных. Большинство шахтеров живут в самой деревне. Фермеры-арендаторы селятся более разбросанно.

– Фермеры? В Пендургане занимаются фермерством?

– О да, мэм. Разве его милость вам не говорил? – Гонетта зацокала языком, складывая чепец из муслина и кружев. – Мужчины, конечно, больше интересуются шахтами и всякими разными машинами. Но есть и хорошие фермы тоже. Мы выращиваем пшеницу и ячмень, держим небольшое стадо овец.

Верити это известие обрадовало. На земле, которую она видела из окна кареты, не смогли бы вырасти даже бобы, не то что здоровое пшеничное зерно. А если они держат скот, то должны быть и пастбища. Убегать через привычную сельскую местность не так страшно, как через скалистую пустошь.

– Надо сказать, – заметила Верити, – то, о чем ты говоришь, существенно отличается от того, что я видела сегодня по дороге сюда.

– Как день и ночь, мэм, – ответила Гонетта. – Ночь и день. Подождите до утра, когда будет светло, и вы поймете, что я имею в виду.

– Мне не терпится увидеть, – вздохнула Верити, хотя она надеялась к утру быть уже далеко отсюда. – Скажи мне, Гонетта... Мы вошли через двор в какой-то большой холл...

– Зал убийств.

У Верити по спине пробежал мороз.

– Зал убийств?

– Да, – кивнула Гонетта, кладя на умывальник щетку и расческу из слоновой кости. – Вы еще где-нибудь видели так много ужасного старого оружия? Я называю его Залом убийств, потому что думаю, что за прошедшие годы большинство этих вещей участвовало во многих убийствах.

– Разумеется, – сказала Верити, – но, надеюсь, не в недавнем прошлом?

– О нет, мэм, – решительно ответила Гонетта. – Миссис Трегелли заставляет нас полировать все эти клинки, чтобы они сверкали. Она первая убьет любого, кто до них дотронется.

– Это, конечно, утешительно, – прошептала Верити. – А как попасть на южный склон, где сады? – продолжила она. – Я собираюсь встать пораньше и хочу походить по окрестностям, немного познакомиться с местностью.

– Вам надо просто спуститься по лестнице, по которой вы сюда пришли, – сказала Гонетта, – только не ходите в сторону Зала убийств. Сверните налево от ступенек за библиотекой и пройдите через южный выход.

– А смогу я от садов попасть к реке?

– Да, конечно. Сады имения как раз вдоль реки. Вы не сможете их не заметить. Рано утром там красиво.

– Я никого не побеспокою, если пойду бродить слишком рано? – спросила Верити. – Дверь будет заперта?

– Заперта? – Гонетта перестала складывать рубашку и подняла голову. – Боже сохрани, в Пендургане никогда ничего не запирают. Кому надо вламываться в этот крепкий старый дом, который одиноко стоит здесь на вершине? Ха! Ни о чем не беспокойтесь, мэм. Мы здесь в безопасности. Можете гулять сколько угодно в любое время.

Верити наслаждалась только что родившейся в ней самонадеянностью. Однако, хотя Гонетта и обрисовала все так, что убежать казалось легче легкого, это был бы, несомненно, самый трудный шаг, какой Верити когда-либо в жизни предпринимала: уйти одной, не имея ни друзей, ни денег на жизнь – только на карманные расходы и несколько пустяковых украшений.