Евгения Кочетова - Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер

– Возьми меня с собой, тогда никто не узнает о ночном купании в водоеме, – сказала девушка, дабы добиться своего.

Думать было некогда, Амрит снова огляделся и позвал рукой. Дальше стояла лошадь, Мирэю ничуть не смутило, что нужно сесть позади юноши. Он помог девушке взобраться и скорее поехал.

– Сегодня с рассветом я ездил в храм помолиться и обнаружил там раненого человека из своих. Только никому не говорите! Даже намека, иначе либо португальцы, либо англичане его убьют, – переживал Амрит.

Мирэя поклялась молчать.

– Но ведь храм разрушен, как можно там молиться? – недоумевала она по пути.

– Это неважно, мэм сахиб. Там все равно осталась божественная сила, именно поэтому тот человек пришел туда – почерпнуть сил, – пояснил юноша.

Глава 4

Вскоре пара оказалась среди деревьев, ветви их опускались вниз и словно закрывали оставшиеся части храма, прятали его, дабы чужеземцы не уничтожили полностью. На земле лежали отколотые узорные части, у основного строения осталась половина крыши и поддерживающие столбы в рисунках. Мирэя увидела высеченные изображения мужчин и женщин в любовных позах, некоторые статуи лежали в траве, лишенные конечностей – руки и головы, отделенные, вероятно, при взрыве, валялись поодаль. К основному строению вела заросшая тропка через арку. На стенах также были изображены люди в разных позах и действиях, лошади и слоны. Все вокруг выполнено очень искусно и умело, Мирэю поразила четкость изображений, особенно любовных, где выделены женская грудь и мужское естество. Стало немного не по себе от такой откровенности, щечки девушки порозовели, лицо спряталось под капором.

– Зачем на храме высечены все эти люди и даже то, что обычно скрыто от глаз? – поинтересовалась по пути, убирая руками ветви, впечатленная Мирэя.

– Это не просто люди, это божества, их спутники и даже духи. Посмотрите на их головные уборы, как они изображены, – пояснил Амрит.

– О, вот оно как… – еще больше поразилась девушка и стала разглядывать композиции на одной из стен.

Там было изображено божество в объемной узорной короне, каждая ее часть была очень искусно вырезана, каждый ажур, орнамент. Мирэя отстала и вышла к строению чуть позже. Амрит присел возле полулежащего человека, опирающегося на стену. Увидев незнакомца, Мирэя громко ахнула. Тот поднял на нее взор с накрашенными черным и белым цветом глазами. Белые линии за пределами ока немного смазались от капель пота, лицо было в пыли, ранение у плеча прикрыто какими-то, видимо, лечебными листьями. Волосы собраны, но растрепаны у висков и лба. На правой руке туземца внимание девушки привлек плетеный браслет с камнями. Мирэя узнала того самого незнакомца, за которым охотились португальцы. На общем языке Амрит объяснил, что женщина никому не скажет, а мужчина ответил, что уже понял это. Мирэя не стала пялиться на раненого и отошла дальше, пока Амрит передавал ему корзину с едой и срывал с высокого дерева лечебные плоды, до которых раненый не мог дотянуться.

Мирэя ожидала снаружи. Позже юноша вышел и сказал, что мужчина должен поправиться и скоро уйдет, а место это никто не знает, здесь безопасно.

– Нужно быстрее вернуться, пока не поняли, что меня и вас нет, – добавил Амрит и хлопотливо поспешил.

Пара вернулась, Мирэя слезла с лошади за амбаром и вышла к дому. Во дворе находился Джордж, который уже потерял ее. На лице мужчины виднелось недовольство и тревога – тарелка с едой стояла на столике, а самой невесты и след простыл. Еще немного – и он бы поднял солдат на поиски.

– Всё в порядке, я просто отошла… здесь рядом… просто голова закружилась от жары… – лукавила Мирэя с легкой улыбкой, дабы убедить.

– Ты меня напугала, – ответил Джордж, вроде поверив. – Там приехала семья Эткинсон, миссис Эткинсон привезла тебе для примерки несколько свадебных платьев, – поведал сдержанно он, пряча эмоции, но намекая на то, что поведение Мирэи его огорчило.

Это касалось не только отлучки, но и трапезы отдельно от семьи – такого рода неуважение разозлило матушку семейства, она назвала девицу невоспитанной белой вороной. Семья Эткинсон соседствовала с Лестерами, они дружили, в отличие от португальских соседей. Мирэе же не понравилось, что она вынуждена будет надеть неизвестно чье платье.

– Так будет лучше и быстрее, шитье займет слишком много времени, – ответил сухо Джордж и первый пошел в дом. Мужчина хотел скорее жениться, уже стать полноправным хозяином жены, как подсказывал Азиз, и тогда указывать ей, как себя вести и что делать.

В гостиной сидела зрелая дама по имени Агнес со своим супругом, по виду ровесником.

– Дорогая, пожалуйста, познакомься с уважаемыми и интеллигентными миссис Агнес и мистером Альфредом, – произнес без улыбки Джордж, когда Мирэя вошла.

Она улыбнулась и поздоровалась, затем присела на софу напротив. Агнес странно ее разглядывала, хоть и пыталась не выказать; видимо, матушка семейства уже что-то ей рассказала, например, про цвет кожи или манеры. Агнес удивлял выбор капитана, ведь она надеялась, что он женится на ее дочери. Седоватый пухлый Альфред с кривым длинным носом постоянно дергал круглые очки, будто просто поправлял, но на самом деле незаметно поглядывал на интересную особу. Когда Мирэя без задней мысли навела на него взор немного исподлобья, с легкой улыбкой, то мужчина едва не потерял спавшие на нос очки. Он не привык к таким взглядам, да и вообще никогда не ловил на себе… Ему вдруг стало жарко, рука непроизвольно затеребила воротник.

– Азиз! – крикнул Джордж.

Слуга появился в гостиной с чуть опущенной в знак уважения головой.

– Азиз, позови Амрита, пусть придет и помашет нам, – велел хозяин.

Вскоре прибежал юноша, взялся за натянутую веревку и стал дергать ее, отчего над софами закачалось специально повешенное полотно вроде ламбрекенов от портьер, что давало ветерок. Агнес совершала все движения плавно, манерно, разговаривала спокойным тоном, с показом интеллигентности. Стоящая возле софы Тара раскинула по ее просьбе на столике два платья и фату – на выбор невесте.

– Оба платья неношеные, совершенно новые, – поведала Агнес и жеманно поправила рыжие волосы, собранные в прическу а-ля закрученные баранки и калачики.

Мирэя искренне усмехнулась, чем поразила интеллигентов, и сказала:

– А чего же тогда они делают у вас? Вы вроде бы давно вышли замуж.

Агнес ахнула и приложила ладонь к груди. Взор упал на очарованного супруга, который глядел исключительно на Мирэю, точно на пламя огня в ночи, когда вокруг темно и никого больше нет.

– Дорогая… – сквозь зубы произнес покрасневший Джордж.

Мирэе вообще не нравилось, что он так ее зовет, последовало молчание. Лишь Тара сама себе тихонько улыбнулась с опущенной головой. Ей приглянулась смелая тигрица, как прозвала служанка девушку за глаза.