Сара Дюнан - Исповедь куртизанки

– Ты – почти идеальный заменитель женщины, какой только можно отыскать в мужчине, Бучино, но ты не в состоянии оценить уровень конкуренции так, как это сделаю я. Кроме того, ты слишком мал, чтобы смотреть поверх скамеек, и в силу этого непременно упустишь из виду кое-какие акты предстоящего представления. Пришло время мне самой появиться на людях. Когда ты отправишься туда в следующий раз, мы пойдем вместе.

Мы остановили свой выбор на церкви Санти-Джованни-э-Паоло, которую венецианцы называют Сан-Заниполо: у них имеется больше прозвищ для своих зданий, чем у старух – ласки для комнатных собачек. Здесь меньше золота и реликвий, чем в Сан-Марко, а интерьер не способен заставить ваше сердце воспарить к горним вершинам, как это бывает при виде огромного сводчатого нефа Санта-Марии-деи-Фрари. Но она достаточно велика – одна из самых больших в городе – и величественна, вмещает гробницы более чем десятка дожей. На мессу здесь собирается большая и пестрая толпа состоятельных горожан, не в последнюю очередь из-за того, что снаружи располагается красивая и просторная кампо , где добрые христиане после службы могут предаться общению, похваляясь обновками вкупе с набожностью.

Сегодня – храмовый праздник, и оттого на улицах царит приподнятое настроение. Мы прибываем пораньше, чтобы понаблюдать за тем, как собирается паства. Над каменным полом шуршат атласные юбки, по нему стучат деревянные каблучки. Разумеется, не все здешние женщины – профессионалки: в городе, где богатых женщин принято держать вдали от любопытных глаз, большая церковь служит заодно и рынком для возможных брачных контрактов, и потому даже респектабельным девицам дозволяется чуточку больше вольностей в обращении со своим гардеробом, дабы привлечь к себе внимание. Тем не менее только слепой не заметит разницы между ними.

По словам синьорины, первый фокус заключается в том, чтобы правильно обставить свое появление. «Успешную куртизанку видно уже по тому, как она входит. На воскресную мессу в хорошей церкви собирается от четырех до пяти сотен мужчин, и я могу обещать, что по крайней мере шестьдесят или семьдесят из них будут интересоваться женщинами не меньше, нежели молитвами, хотя некоторые из них об этом еще не подозревают. Входя, нужно дать мужчинам время рассмотреть себя, чтобы они знали, где найти тебя, пока будет продолжаться месса».

Сегодня в Сан-Заниполо присутствуют по меньшей мере четыре особы женского пола, знающих, как подать себя при входе, – две брюнетки и две блондинки. Всех их я уже видел ранее, и все они вошли, держа голову высоко поднятой, в платьях настолько пышных, что казалось, будто каждая влечет за собой собственные театральные подмостки. Ступали они медленно, чинно приподняв юбки над туфельками на высоких каблуках и демонстрируя желающим лодыжки.

Усевшись на выбранные места, они расправляют юбки, с деланой беззаботностью откидывают шали, дабы мельком продемонстрировать цвет кожи, хотя грудь остается целомудренно прикрытой: слишком много плоти в церкви – и мужчины живо вспомнят не только о рае, но и об аде. Одна из блондинок, с золотистой сеточкой на голове, возвышается над толпой, поскольку ее туфельки-сабо куда выше, чем у остальных. Мне понадобится приставная лестница, чтобы добраться ей хотя бы до талии, но мода, как известно, выставляет здравый смысл на посмешище, и кое-кто уже вывалил язык при виде нее.

Начинается месса, и я украдкой оборачиваюсь на то место, где сидит синьорина, зорко глядя на соперниц и внимательно рассматривая их позы вкупе с гардеробом. В ушах у меня вновь звучит ее голос.

«Весь фокус заключается в том, чтобы, даже ничего не делая, удержать внимание мужчин. И потому ты повторяешь молитву, держа голову прямо, голосом звонким и очаровательным, но не слишком громким, не сводя глаз с алтаря, но при этом помня о том, какой тебя видят остальные. Висок или затылок ничуть не менее важны, чем лицо. Если ты осмелилась распустить волосы, как делают девственницы, можно выставить пару выбившихся локонов из прически, а остальные кудри забрать в позолоченную и украшенную драгоценными камнями вуаль, изучать которую ничуть не менее интересно, нежели алтарь. А если сегодня утром ты вымыла и высушила волосы с нужными маслами – лучшие из куртизанок готовятся к мессе дольше любого священника, – то их запах способен соперничать с благовониями. Хотя при этом нужно иметь свои собственные духи, составленные исключительно для тебя, и, улучив момент, разгонять аромат вокруг себя осторожными взмахами рук, чтобы передние и задние ряды знали о твоем присутствии. Но все это – лишь предварительные ласки и подготовка к настоящему испытанию, каковым является проповедь».

Судя по тому, что рассказывала мне госпожа, для того чтобы все эти хитрости сработали, вы должны знать церковь как свои пять пальцев. Пусть она служит местом сбора самых состоятельных горожан, но если священник не лезет за словом в карман и рассыпает угрозы направо и налево, никого и ничего не стесняясь, то любая опытная шлюха может со спокойной душой оставить свои замыслы и отправиться домой. Однако, если на его месте окажется схоласт, никогда не слыхавший о песочных часах, то каждая куртизанка в церкви ощутит себя в раю.

Вот прямо как мы сейчас; и пусть проповедник в Сан-Заниполо принадлежит к ордену доминиканцев, открыто декларирующих смирение, ему явно нравится слушать собственный голос, что является серьезной ошибкой, поскольку инструмент этот – слабый и пронзительный, который скорее озадачивает души, нежели спасает их. Уже через десять минут люди старшего поколения роняют головы на грудь. А как только раздается сопение и храп, богатые девственницы возрождаются к жизни, откидывая свои вуали в сторону, и начинают метать по сторонам игривые взгляды, словно стрелы Купидона, пока их матери борются с тяжестью доброй дюжины цитат из Библии.

Вся эта суета служит превосходной ширмой для куда более серьезных дел. Пока госпожа, словно ястреб, следит за женщинами, меня в равной мере интересуют мужчины, а заодно и то, что творится у них в головах. Я пытаюсь представить себя на их месте.

Для примера я выбираю одного из них – я приметил его еще на входе. Он высок (каким в другой жизни непременно буду и я), широк в талии, на вид ему лет сорок, и, судя по его одежде, принадлежит он к одному из ведущих «вороньих» семейств, поскольку рукава его черной накидки подбиты соболиным мехом, а его супруга выглядит богатой и массивной, как кровать на четырех столбиках под балдахином. Я воображаю себя на его месте. Одна из темноволосых куртизанок сидит чуть впереди и слева от меня. Заниполо – церковь, в которую я хожу регулярно. Если все будет хорошо, я рассчитываю сделать небольшое пожертвование на ее содержание, чтобы получить право быть погребенным здесь. Каждый месяц я хожу на причастие, где мне отпускают грехи. Я возношу благодарственные молитвы Господу за свою счастливую судьбу и регулярно отдаю Его долю, за что Он помогает мне благополучно вернуть свои инвестиции. Сегодня утром я созерцал раны Спасителя на кресте, перед тем как помолиться о том, чтобы цены на серебро оставались достаточно высокими и я смог вложиться в товары для еще одного корабля, который весной отправится в Тунис. Так я обеспечу хорошее приданое для своей второй дочери, которая быстро созревает и которую следует уберечь от осквернения, поскольку молодые люди вожделеют потаенных мест в телах юных девушек. Как, впрочем, поступают временами и старики, ведь там можно обрести несказанную и утешительную сладость…