Вера Русакова - Боярыня Матвеева

– Так он сказал – он племянник, – растерянно объяснял Тимофей, – я думал – от племянника-то ничего плохого не будет.

– Ты уволен, – зло бросила Мэри.

Он ушёл, но через минуту пришёл Иоганн и стал просить, чтобы Тимофея оставили:

– Мы начали сарай чинить, мне одному не справиться.

«Опять мужская солидарность» – зло подумала госпожа Краузе-младшая. И уступила.

Была бы спина – будет и вина.

Эту циничную и мудрую истину твердила себе Мэри, обдумывая план дальнейших действий. От Пауля надо избавляться – но как? Вызвать на дуэль?

Дуэли в России запрещены.

Пауль стреляет лучше неё.

Фехтовать она вообще не умеет.

Она слышала, что при дворе Анри Четвёртого женщины дрались на дуэлях между собой, но такого, чтобы женщина дралась с мужчиной, даже там не случалось.

Убить из-за угла?

Нет, такой грех она на душу не возьмёт.

Хотя можно было бы убить, а потом спасти свою жизнь переходом в православие. Несколько лет назад господина Лесли приговорили к смертной казни за святотатство, но Алексей Михайлович обещал ему помилование, если тот примет греческую веру; господин Лесли решил, что его жизнь стоит обедни. Чуть позже офицер-иностранец убил своего отчима, а затем купил помилование ценой перекрещения. Но она так низко падать не будет.

Остаётся только путь, указанный мудрой поговоркой: найти вину для спины Пауля. И потом напугать его или заставить уехать.

Пауль играет в карты, возможно, курит, возможно, ещё что-то запрещённое делает, но не попадается. А надо, чтобы попался. Тогда его накажут, а она будет не причём.

Хотя на самом деле причём. Себя не обманешь, и бога тоже.

Но иначе остаётся только терпеть и жить в постоянном страхе. Он уже вломился в их дом и напал на Флору. Завтра вместе с дружками подкараулит её саму и изнасилует – Мэри передёрнуло – и она же ещё будет «обесчещена».

Вот ещё неприятность – Пауль сторговался с дьяком. Если что, подкупленный чиновник просто засунет под сукно жалобы на Пауля. А кто начальник над этим дьяком? Боже, как мало она знает о жизни!

Считается, что женщинам и не надо знать подобные вещи – женщин должны и защищать, и наказывать их мужчины. Но её муж и свёкор умерли, а к дяде и кузену обращаться стыдно: у них и без неё есть чем заняться.

Было ещё обстоятельство: ради тётушки Минодоры дядюшка перешёл в православие. Его кузен, отец Мэри, не перестал после этого любить брата, но Джейн Гамильтон – рьяная католичка – деверя решительно осудила. И после смерти мужа запретила дочери видеться с дядей и его семьёй. Мэри, разумеется, виделась, особенно после замужества, когда материнский надзор за ней прекратился, но старалась это скрывать. Мать узнает – будет крик.

Есть, конечно, выход очень простой: продать фабрику, дом, получить разрешение на выезд и уехать. Будь она одна – это было бы легко, но как везти матушку Флору, которая из дома не выходит? И куда? На родину предков, в Шотландию? Прекрасная мысль: там как раз гражданская война, республиканцы и протестанты истребляют монархистов и католиков. Самое то для вас, леди Гамильтон. В Гессен-Кассель, на родину матушки Флоры? В Вологду или Архангельск? Вот это более выполнимо, но кто помешает Паулю добраться до них и там? И да, если они продадут фабрику и повезут с собой сундуки с серебром – Паулю будет очень удобно их ограбить.

В конечном счёте Мэри решила поговорить со свекровью о возможном отъезде – по возможности тайном, но в первую очередь подкупила через бесценную Дашу служанку Пауля – дабы знать, где, когда и что он делает.

А ещё стала обходить, несмотря на траур, знакомых, продолжая наводить справки – на этот раз не о подаче челобитных, а о делах, планах и друзьях молодого Краузе.

В результате она узнала, что Пауль задолжал жалованье слугам. Набрал в долг у всех своих друзей, даже у дьяка Щеглова, с которым сумел закорешиться – и то успел взять в долг. Хуже всех пришлось пастору Розенхайму – в чаянии дядиного наследства Пауль ободрал бедного священника как липку. Меж тем наследство пролетело мимо, и молодой Краузе пытался спасти свои финансы, удваивая ставки и рискуя за карточным столом, но получалось плохо. Все эти ценные сведения Мэри заносила в отдельную тетрадку, надеясь использовать их в качестве оборонительных средств, и горько жалела о том, что о сеансах запрещенных игр узнавала только постфактум: сообщили бы ей хоть раз, что «Пауль сейчас за картами» – и она перешла бы от обороны к наступлению и донесла властям. Однако все эти военные планы были отменены по не зависящим от неё причинам.

– Господин Пауль исчез, – радостно сообщила однажды Даша. – Его служанка сказала.

Выяснилось, что в один прекрасный день Пауль собрал часть вещей и сообщил служанке, что уезжает на два дня. Прошло два дня, потом ещё два, потом неделя.

Мэри вздрогнула: неужели бог избавил её от Пауля без каких-либо подлых поступков с её стороны?

Несколько дней спустя вдов Краузе навестили капитан Фрид и пастор Розенхайм.

– Этот дом – последнее место, где стоит искать Пауля, – сказала им матушка Флора.

– Это и есть последнее место, в котором мы его ищем, – вежливо ответил Розенхайм.

– Дамы, – спросил Герман Бек, – вы не могли бы помочь нам?

– Оказать гостеприимство моим родственникам, – уточнила его жена Гретхен.

– Мы переезжали в такой спешке, что плохо сделали крышу. Сейчас в половине комнат течёт, нам их негде разместить.

– Их – это кого?

– Мою двоюродную сестру с мужем. Муж её шотландец, как и ты, Мэри. Они приехали в Москву по торговым делам отца кузины.

– Это можно, – кивнула Флора Краузе, – Мужчин без женщин я бы не пустила, это неприлично, а вот супружескую пару – можно.

– Спасибо вам! Я уж думал, не купить ли нам дом Пауля, но слишком разорительно покупать целый дом ради людей, которые приехали на месяц, много – на два.

Оказалось, что многочисленные кредиторы Пауля добились продажи остатков его имущества. О самом Пауле ничего не было известно.

– Может, он умер? – предположила Флора.

– Может, – легко согласился Герман. – Но, скорее всего, скрывается. Его здорово напугали.

– Кто?

– Это целая история. Есть здесь такой офицер – Александр Гипсон. Милый человек, увлекается ботаникой. Однажды к нему подошёл едва знакомый стрелецкий офицер и предупредил: на тебя поступил донос, якобы ты собираешь растения и занимаешься ворожбой. Поберегись! Гипсон не поверил, но вечером рассказал об этом своей экономке и одновременно любовнице. Та как раз поверила, пришла в ужас, хотела даже сжечь его гербарии. Парень гербарии жечь отказался, но он добрый и решил уступить взволнованной женщине. Хотя было уже поздно, собрали все папки с растениями и принесли ко мне – прятать. Утром следующего дня нашу парочку разбудили приказные дьяки, искавшие травы и колдовские снадобья.