Omar RazZi - Ordo Novus. Labarum

– Приветствую тебя Флавий Крисп! Как ты вырос, мой мальчик! – С этими словами, он нежно обхватил, бросившегося в его объятия мальчика.

– Марцелл, неужели это ты? Не верю своим глазам! – растроганно воскликнул Крисп и искры радости заблестели в его глазах.

– Ты уже стал настоящим мужчиной, Флавий Крисп. Год назад, когда мы виделись в последний раз, ты помнишь, что я тебе тогда сказал?

– Конечно, уважаемый трибун, ты сказал, что в свой следующий приезд ты заберешь меня с собой, так как к тому времени, я повзрослею и смогу стать настоящим воином, достойным своих великих предков! – воскликнул Крисп.

– Хвала Богам, я здесь, чтобы сдержать свое обещание! Наш славный август, твой отец, хочет тебя поскорее увидеть, и он послал меня за тобой!

При этих словах Криспа охватил восторг, и не в силах сдерживать свои чувства, мальчик радостно вскричал:

– О, всемогущие Боги, и ты Творец всего сущего, наконец-то это случилось, вы вняли моим молитвам и желаниям! Я так долго ждал этого дня!

Обняв мальчика за плечи, Марцелл вместе с ним направился к скамье, держа в другой руке уздечку своей лошади.

– Если не возражаешь, присядем ненадолго, я очень устал. Завтра, рано утром, мы двинемся в путь, мой дорогой Крисп…

– Я готов хоть сейчас, но к чему такая спешка? Может день, другой ты проведешь у нас в доме? Моя бабка так любит тебя, что будет неимоверно рада, ты поделишься с ней последними событиями и расскажешь об отце!

– Мой мальчик, я с удовольствием остался бы не на день, а на целую неделю, но у нас приказ, мы без промедления должны выехать, чтобы успеть присоединится к твоему отцу в Праетории, что находится в Транспаданской Галлии.

– Но это ведь уже Италия? – удивленно спросил Крисп.

– Я вижу, ты хорошо разбираешься в географии, действительно это Италия, – сделав небольшую паузу, Марцелл продолжил, – началась война между твоим отцом и Максенцием. Это и есть причина нашей спешки.

Крисп был удивлен, хотя и здесь уже ходили слухи о возможной войне между императорами, однако местных жителей больше волновали события на востоке, где они и жили, так как после смерти Галерия, вспыхнувшая вражда между восточными августами, Лицинием и Максимином, могла разгореться в пламень настоящей войны.

– Война? Но ведь Максенций брат Фаусты, жены моего отца! Неужели нельзя было ее избежать?

– Ты еще совсем наивен, мой маленький Крисп, – со вздохом сказал Марцелл, – Максенций – тиран, и явный враг, несмотря на то, что Фауста его родная сестра. В этой войне победит тот, кто будет действовать быстро и решительно. Твой отец очень мудрый человек и замечательный полководец. Он принял самое правильное решение, самому начать наступление. Пока мы с тобой здесь сидим и наслаждаемся прекрасным видом, – Марцелл жестом руки окинул распростертую внизу равнину, – твой отец во главе многотысячной армии переходит коттийские Альпы, поэтому нам следует выехать немедленно, чтобы успеть присоединиться к нему. Но учитывая страшную усталость людей и лошадей, да и меня самого, выезд отложим на несколько часов позже, и у твоей бабки Елены будет время выслушать меня.

Затем Марцелл вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию, все сложности и опасности начавшейся войны и выразил уверенность в ее удачном исходе для Константина и вообще для них всех. Крисп, внимательно слушая Марцелла, ясно осознавал, что наступает переломный момент в его жизни, детство остается в прошлом, а впереди его ждёт будущее, которого он с нетерпением ждал в последние годы. Он вновь вспомнил свой сон и слова матери и о славе и опасностях. Крисп быстро отбросив в сторону тревоги и сомнения, сосредоточился на мыслях о долгожданной встрече с отцом, от которых его охватило приятное волнение.

Через некоторое время, Марцелл вместе с Криспом, усевшимся верхом на лошадь позади трибуна, быстро помчались вниз по дороге, направляясь в город.

Нападение в горах. Варвары. Мужество Криспа и нежданная помощь

Спустя неделю в Альпах…

Солнце медленно опускалось за горные вершины, погружая в темноту унылое ущелье между голыми скалами, покрытые снегом. Узкая дорога, извиваясь, словно змейка среди высоких валунов и острых камней, спускалась вдоль отвесной скалы к небольшой речке. На голых ветвях редких деревьев ещё лежал подтаявший снег, потерявший первоначальную белизну и производивший впечатление грязных лохмотьев, скрывавших неприглядную наготу стволов. Журчание воды и крики ворон, большими стаями расположившихся на суках деревьев, нарушали молчание, и дополняли жуткое впечатление, которое производила окружающая местность. Дорога, которая едва вмещала двух всадников, местами покрытая тонким слоем льда, достаточно круто спускалась речке, скорее похожей на ручей. Внизу лощины, дорога переходила в небольшую поляну, одна сторона которой была окружена отвесными скалами с множеством огромных камней, а другая сторона, вниз по течению ручья, покрытая большими хвойными деревьями, имела более привлекательный вид. В этом месте ущелье расширялось, скалы были не столь высоки, а почва менее каменистой. Узкое русло ручья, проходя через естественную небольшую площадку среди гор, становилось шире, а его бурное течение, по мере увеличения простора и отсутствия естественных преград, в виде больших камней, замедлялось, становясь более умеренным. Дорога пересекала ручей именно в этом месте, где он имел наиболее широкое русло и спокойное течение. Противоположенный берег выглядел идентичным, лишь с той разницей, что дорога вначале погружалась в небольшой лесок, а уже затем круто поднималась вверх через хребет очередных каменистых и голых скал, как те, что находились с другой стороны лощины. Возможно в другое время года, поздней весной или летом, эти места производили бы совершенно иное впечатление и вполне могли вдохновить поэта или художника своей девственной красотой, однако в описываемое время, они не то, что привлекали, а напротив, нагнетали тоску своим мрачным видом.

Небольшой отряд, состоящий из двадцати двух всадников, по узкой отвесной тропинке, медленно спускался к ручью. Двое мужчин, ехавших немного впереди остальных, достигнув полянки, быстро переправились через ручей на другой берег и исчезли за высокими елями. Остальные, не спеша спустились к речке и постепенно заняли все пространство маленькой долины. В ожидании возвращения авангарда, часть путников, спешились с коней, чтобы размять затекшие конечности, кто-то, чтобы просто посидеть на более удобном месте, нежели седло. С первого взгляда на одежду и доспехи, становилось очевидным, что они являются римскими воинами. Двое из отряда, отделились от остальных и направили своих лошадей по воде вниз к окраине полянки, дав возможность своим лошадям утолить жажду. Один из них был совсем юн, однако, несмотря на свой возраст, уверенно держался в седле. Поверх одежды, через его плечо, был перекинут большой лук, которым пользовались греки, на боку свисал круглый маленький щит и полный колчан оточенных длинных стрел. Юноша был единственным среди отряда, чей внешний вид отличался от остальных. Его спутник был намного старше, лет тридцати пяти, доспехами которому служила лорика сегментата, а накинутый на плечи плащ, выделялся среди одежды остальных, дорогим сукном и богатой отделкой. Его шлем, имевший красивую отделку позолотой, с маленьким орлом впереди и украшенный конскими волосами, ярко-красного цвета подчеркивал высокий офицерский чин и выдавал в нём командира отряда.