Джулия Лондон - Поцелуй принца

Растерявшись окончательно, он более не сказал ничего, а лишь развернулся и широким шагом направился к карете. Ритм его походки был куда увереннее, чем тот, в каком билось его сердце, выгоняя наружу остатки опьянения.

Оказавшись в уединении экипажа, Лео откинулся на подушки и смежил веки. В затылке угнездилась тупая боль. Нет, это нелепо. Он не станет ни с кем встречаться завтра в дворцовых садах! Он злился оттого, что его с такой легкостью загнали в угол, и клял себя за собственную беспечность.

Ярость смешалась с элем, и рот его наполнился горечью.

…Их Величества, король и королева Алусии, дали бал в честь бракосочетания наследного принца Себастьяна и леди Элизы Триклбэнк в Константиновском дворце. В качестве гостей на него были приглашены сановники и главы европейских и азиатских государств, равно как и многочисленные представители английской знати.

Свадебный торт, украшенный голубками из марципана, словно бы порхающими вокруг него, имел пять ярусов и три фута в высоту. Гостям были предложены яства из первосортной алусианской говядины и Krantanhange , деликатеса из картофеля, лука-порея и спаржи. На балу играл оркестр из десяти музыкальных инструментов, развлекая присутствующих алусианскими танцами, а завершился бал стандартным набором из английского вальса и менуэта.

Братство принцев выдвинуло на первую роль нового завидного холостяка. Судя по тем взглядам, что бросали на него многочисленные алусианские наследницы с искусно подведенными тушью глазами, и тому, как они увивались вокруг этого веселого и жизнерадостного добряка, вполне можно предположить, что в самом скором времени в Хеленамаре вновь зазвучат свадебные колокола.

Следует отметить, что алусианские дамы не чураются косметических средств в попытках улучшить собственную внешность. И, восхищаясь их красотой, мы настоятельно рекомендуем применять миндальный крем для лица каждый вечер перед сном…

Платье, которое Каролина надела на королевский бал, было самым шикарным из тех, что она когда-либо видела. Светло-голубое с золотом, сшитое по последней алусианской моде, оно так тесно облегало ее фигурку, что она едва могла дышать. Впрочем, обращать на это внимание она не собиралась – платье вызовет неподдельное восхищение у столь многих леди и джентльменов, что неудобства можно было перетерпеть.

Правда, сей наряд обошелся Каро в столь умопомрачительную сумму, что ей пришлось убеждать модистку выставить за него счет двумя отдельными чеками в разные месяцы, каждый на половину суммы, чтобы ее братец Бек не догадался бы о том, сколько оно стоит на самом деле. Он имел дурную привычку выходить из себя, когда она покупала наряды и аксессуары к ним. А еще, поскольку ей не понравился готовый шлейф, новый она сшила сама. В ее глазах он выглядел настоящим произведением искусства.

Готовясь к балу, Каро надеялась вызвать у Холлис восхищение платьем, рассчитывая на ее похвалу, но та, по своему обыкновению, горбилась над бумагами, строча заметки для своего периодического издания.

Газету, выпускаемую Холлис, основал ее покойный супруг, сэр Персиваль. Его стараниями раз в месяц начало выходить консервативное издание, освещавшее политические и финансовые новости из Лондона. После его трагической гибели в результате инцидента с каретой Холлис отказалась продавать газету. Она решила, что газета должна увековечить память мужа. Однако же, совершенно не разбираясь в политике и финансах, она перевернула издание с ног на голову, посвятив его тем вопросам, которые интересовали женщин. Теперь газета выходила уже два раза в месяц, тираж ее втрое превысил тот, что существовал при сэре Персивале, и демонстрировал тенденцию к дальнейшему увеличению.

Каролина сочла, что должна сама указать ей на то, сколь сногсшибательно выглядит ее платье.

– Ты только взгляни, как оно мне идет. Я превратилась в настоящую красавицу! – заявила она, раскинув руки в стороны. – Пожалуй, мое платье ничуть не хуже Элизиного. Что скажешь?

Холлис едва удосужилась на миг оторваться от бумаг.

– Собственно, я не вижу платья – меня буквально ослепила твоя скромность.

Каролина насмешливо фыркнула:

– Кто-то же должен обратить внимание на это платье, и если не я , то кто?

– Платье и впрямь чудесное. Но Бек прав, Каро, – ты ужасно тщеславна.

– Ну, в этом нет моей вины, не правда ли? Мною восхищались так долго, что я не могла не поверить в свою привлекательность.

Холлис подняла голову, удивленная отсутствием смирения у Каролины.

А та в ответ звонко рассмеялась:

– Да шучу я, шучу, Холлис, хотя ты должна признать, что в каждой шутке есть доля правды. Быть может, теперь ты все-таки взглянешь на мое платье? Нет, честно, оно даже лучше твоего, а ведь я всегда считала, что у тебя – самое красивое платье из тех, что я когда-либо видела.

– Твои платья всегда лучше моих, – заметила Холлис и откинулась на спинку стула, оглядывая Каролину с головы до ног. – Ты права. Оно – чудесное. И ты – настоящая красавица.

– Благодарю тебя, – отозвалась Каролина и присела в неглубоком реверансе. Стремительно развернувшись на месте, она в шорохе юбок вернулась к зеркалу, отчего шлейф с одной стороны отстегнулся и свалился на пол. – О боже! Какая незадача.

– Иди ко мне, – позвала ее Холлис и сделала жест рукой, словно подзывая маленькую девочку. Она вновь застегнула шлейф платья Каролины на пуговицу, чтобы тот, длиною в полных двадцать футов, не волочился за нею по полу. – И помни: никаких резких движений. Когда ты вертишься вот так, он отстегивается.

– Я не верчусь , а вот ты не забудь спрятать свое перо подальше, – возразила Каролина. – Сегодня вечером мы идем на королевский бал, Холлис.

– Поскольку новобрачная – моя сестра, я помню об этом знаменательном событии, дорогая. И, как ты сама видишь, я уже одета. Но при этом не желаю упустить из виду ни единой мелочи! И для этого я записываю все, что вижу.

Темно-синие глаза Холлис решительно сверкнули. Каролина знала, что больше всего на свете той хочется, чтобы ее газету воспринимали в Лондоне всерьез.

Ах, Холлис все же очень походила на Элизу, пусть волосы у нее были настолько темно-каштановыми, что выглядели почти черными, тогда как у Элизы они отливали червонным золотом. Сестры были по-настоящему красивы. И, не будь Каролина так сильно привязана к ним, она, пожалуй, могла бы проникнуться завистью.

– Знаешь, дорогая, – с лукавой улыбкой заговорила она, – если бы ты хоть на минутку оторвалась от своих записей, то на таком празднике запросто могла бы встретить своего единственного и неповторимого.