Елена Чутская - Страсти по Магдалине

Он открыл глаза первым. Сначала его поразила удивительная тишина, вернее, ее нежные и глубокие звуки. Они доносились отовсюду – блеянье овец, тоненький колокольчик пастуха, шелест листьев оливы и стрекотание цикад. На смену звукам пришли запахи. Тонкий навязчивый запах мускатного ореха и дурманящих олеандров, свежесть ручья, аромат маисовых лепешек и жареного мяса. Голодный желудок сразу заурчал в свое оправдание, и тогда ему захотелось открыть глаза.

Белый выбеленный потолок с поперечными балками кружился над головой. На стене переплетались яркие цветы, порхали причудливые птицы, а за ними улыбалась полуобнаженная женщина с вьющимися волосами. Что за странное место?

Едва уловимое дыхание с левой стороны заставило путника повернуть голову. Его сон продолжался наяву. Рядом на подголовном валике спала женщина, живой двойник той, которая смотрела на него со стены. Она была как сотни других: лицо, руки, волосы, стройное тело под обтягивающей туникой, но что-то заставило его затаить дыхание и тихо любоваться ею. Правильные, тонкие черты лица еще молодого, но с приметными морщинками на лбу и возле губ, завораживали взгляд. Губы почему-то сразу захотелось поцеловать. Они манили его – мягкие, теплые, и так близко… Он прикоснулся к ним легким движением пальца.

Мириам проснулась тотчас, словно от удара. Заметив испуганный взгляд незнакомца, она смутилась, попыталась скрыть волнение и спешно поднялась с постели.

– Кто ты?

– Мириам.

– Где я?

– В Магдале.

– Какой странный дом… – он изумленно рассматривал разрисованные стены.

– Почему странный? – удивилась она. – Всего лишь дом моего отца.

– Я видел такие… в Греции, в Риме…

Улыбнувшись, она расправила складки примятой туники, без стеснения собрала волосы жемчужными заколками.

– Мириам… – повторил незнакомец.

– Я нашла тебя посреди пустыни. Твои ноги искусали змеи, но ты выжил… Как звать тебя?

– Иса, – он пожал плечами.

– Иса и все?

– Да.

– Откуда ты, чем занимаешься? – настаивала Мириам, но он молчал. – Я живу одна. Любой посторонний человек вызовет много вопросов и подозрений. Откуда мне знать, что ты не разбойник зелотов, которого разыскивают римские солдаты.

– Я не разбойник, госпожа, – он улыбнулся, но сомнение тенью легло на лицо. – Не знаю, понравится ли мой ответ… Я пробую исцелять людей, помогаю страждущим. Иногда не только боль беспокоит тело, но и душа нуждается в лечении. Я целитель, или как называли нас мудрецы древности – врачеватель. Я не разбойник, госпожа. Меня не надо бояться, я не причиню тебе вреда.

– Целитель? – изумилась Мириам. Как легко разрешилась ее загадка. – Ты лекарь! Всемогущая Исида! И что я только не передумала за эти дни. Все говорят о разбойниках. Слишком много их появляется в Галилее. Но откуда ты? Где твой дом?

Он попытался подняться на ложе и сесть. Ноги с трудом опустились на каменный пол, голова кружилась, слабость сковала тело.

– Я долго хожу по земле, госпожа. Моим последним пристанищем был Вавилон. Жрецы охотно делились со мной тайнами древнего врачевания. Там я обрел друзей, и о себе, надеюсь, оставил хорошую память.

– А каким богам ты молишься? Салуте, Гигиене или Эскулапу?

Он усмехнулся.

– Бог един. Нельзя молиться разным богам.

Мириам удивилась, но ничего не сказала.

– А где ты родился?

– Не знаю, – глаза его улыбнулись, а морщины на лбу разгладились. Он с нежностью посмотрел на красивое женское лицо. – Я плохо помню детство. Страшные пожары, разрушения, смерть… Память все стерла из моего сердца…

– И что же ты всегда один?

– Наверное, один… Расскажи о себе, госпожа, – попросил он, и снова в его глазах промелькнула нежность.

Но Мириам смутилась, щеки раскраснелись, ладони покрылись испариной.

– Ты слаб, три дня лежал в беспамятстве, в горячем бреду. Редко кто выживет после яда гадюки, но тебе повезло… Беспокоит ли тебя что-нибудь?

Большие карие глаза чуть потеплели. Что могло его беспокоить? Ее тонкие, плавные руки, рыжий локон, спадающий на плечо, едва уловимый аромат миндаля, исходящий от ее тела. Какая удивительная и странная женщина! Он осторожно взял руку Мириам и поднес к своим губам.

– Ничего, госпожа… Теперь я обрел покой.

Ее сердце замерло лишь на мгновенье и снова забилось, но чаще.

– Тебя нужно накормить, я скоро вернусь, – быстро вышла из комнаты, чтобы он не заметил пылающего лица…

На следующий день Есфирь объявила слугам, что дальний родственник, которого хозяйка приютила в доме, пошел на поправку. Было строго запрещено болтать о нем на рынке, но людские языки к нёбу не пришьешь, хотя сама кормилица и допустила вольность, проговорившись кухарке о врачевателе.

Первая к Мириам пришла служанка Заихра. Она принесла на руках маленького сынишку и уселась прямо на земляном полу посреди кухни, где хозяйка готовила чечевичную похлебку.

– Что случилось, Заихра? Что с малышом?

– Не гневайся, госпожа, – взмолилась служанка. – Есфирь рассказала нам о лекаре, что живет в доме. Не может ли он посмотреть моего сына, у него сильный жар. Мы с мужем ничего не можем сделать, ничего не помогает.

– Мой родственник, Заихра, не совсем оправился от болезни. Не переживай, я сама посмотрю твоего сына.

Кормилица тихо переступила порог кухни, но увидев на полу служанку, рассердилась.

– Я же велела тебе не беспокоить госпожу, Заихра. Отнести своего мальчишку к знахарке? Как тебе только не совестно. Госпожа сутками не смыкала глаз. Дайте ей отдохнуть!

Служанка судорожно прижала к груди малыша, склонила голову до пола.

– Не ругай ее, Есфирь. Она всего лишь заботиться о сыне. Я попробую снять жар.

– Разве дело только в ней, – вздохнула Есфирь. – Во дворе собрались слуги, дочка. Хотят видеть твоего лекаря… Намаемся мы с этим странником, Мириам. Ох, намаемся.

Пришлось выйти во двор.

Старая рабыня наравне с мужчинами оставила прялку с овечьей шерстью и пришла в надежде на исцеление.

– Ходят слухи, госпожа, – она говорила за всех, остальные стояли на почтительном расстоянии, – что в Галилее объявился один человек. Люди болтают на рынке: он творит чудеса, лечит слепых и увечных калек. Прости нас за неуважение, госпожа, но не тот ли человек гостит в твоем доме?

– Мой гость, Наина, племянник дяди из Вифлеема по материнской родне, – на ходу придумывала Мириам, – а значит, и мне приходится дальним родственником, хотя я никого не знаю из той семьи. Он недавно появился в моем доме, и я прошу слуг никому о нем не рассказывать. Мне и так хватает неприятностей из-за Сарры.

– Ясно, госпожа, – опечалилась Наина, но не посмела разуверять свою госпожу, что Сарра уже всем разболтала, где на самом деле нашли несчастного путника.