Карин Монк - Чужая вина

— Господи, я и не знала, что уже столько времени! — Дорин посмотрела на часы, стоящие на каминной полке. — Пошли, детки, поможете мне накрыть на стол. — Она направилась к двери, но внезапно остановилась. — Если, конечно, вы прикажете, мистер и миссис Блейк. — Ее колени затрещали, как хворост, когда она неловко присела перед хозяйкой и мнимым хозяином.

— Да, можешь идти, Дорин. — Женевьева была благодарна Юнис и Дорин за то, что они дали понять незваным гостям, что уже поздно и визит пора заканчивать. — Мистер Блейк и я скоро придем в столовую.

— Пошли, ребята, — сказал Оливер. — Постараемся хорошенько отмыть ваши руки, прежде чем вы возьметесь за вилки.

Дети колебались.

— Хотите посмотреть, как я красиво складываю салфетки, мистер Блейк? — предложил Джейми, взяв Хейдона за руку. — Я долго учился и теперь уже умею.

— А я хочу показать вам, как отполировала чайник. — Шарлотта, прихрамывая, подошла к Хейдону и робко коснулась его рукава.

Хейдон почувствовал, что девочка вся дрожит. Что-то подсказывало ему, что она боится не только за его судьбу, но и за свою собственную. Быстро взглянув на гостей, он заметил, что констебль Драммонд смотрит на Шарлотту с особым презрением. Отпустив Женевьеву, Хейдон мягко положил руку на хрупкое плечо девочки.

— С удовольствием посмотрел бы на это, Шарлотта, — сказал он.

— Оливер говорит, что, если долго полировать серебро, может появиться джинн. Мы пробовали, но ничего не получилось, — пожаловалась Аннабелл, обняв Женевьеву за талию. — Вы верите в джиннов, мистер Блейк?

— Все знают, что никаких джиннов не бывает, — презрительно фыркнул Саймон. Он встал рядом с Джейми, замкнув таким образом кольцо детей вокруг Женевьевы и Хейдона. — Нет научных доказательств их существования.

Хотя дети успели с ним подружиться за эти несколько дней, Хейдон понимал, что все это представление затеяно ими ради Женевьевы, которую они обожали. Женевьева отчаянно пыталась защитить его, и дети делали все возможное, чтобы ей помочь. Хейдон был глубоко тронут их поведением. Даже Джек, забившийся в угол, когда пришли неожиданные гости, теперь стоял у стены, сжав кулаки, словно намеревался драться до последнего, если констебль Драммонд решит арестовать Хейдона.

— Простите, джентльмены, но в этой семье свято соблюдают обеденное время, — извинился Хейдон. — Вам что-нибудь от нас нужно? От меня и от моей жены? — Он ясно дал понять, что, как супруг Женевьевы, имеет право участвовать во всех беседах, которые они намерены вести.

— Мы хотим задать еще несколько вопросов этому парню. — Констебль Драммонд устремил на Джека тяжелый взгляд.

Джек весь напрягся.

— О чем? — спросила Женевьева с притворным спокойствием.

— О заключенном, который бежал из тюрьмы, — объяснил Томпсон.

— Ах да, жена мне говорила. — Хейдон поднял брови, словно удивляясь, что такое простое дело до сих пор не решено. — Неужели вы еще не нашли этого человека?

— К сожалению, нет.

— Очень жаль, — в голосе Женевьевы послышались напряженные нотки. — Судя по тому, что вы вернулись в наш дом, у вас есть веские причины полагать, будто Джек в состоянии пролить свет на нынешнее местопребывание беглеца?

— Разумеется, мы постараемся оказать вам посильную помощь, — вмешался Хейдон, ободряюще стиснув руку Женевьевы. — Не так ли, Джек?

Парень пожал плечами.

— Я уже говорил им, что ничего не знаю. Хейдон нахмурился.

— Ты абсолютно уверен? Джек кивнул.

Повернувшись к констеблю Драммонду, Хейдон осведомился:

— У вас есть к нему какие-то конкретные вопросы, помимо тех, которые вы уже задавали во время вашей прошлой встречи?

Констебль смутился, явно обескураженный теми рамками, в которые так ловко поставил его Хейдон.

— Ну, не совсем…

— Простите, возможно, вам кажется, что я слишком оберегаю мою новую семью, констебль, — перебил Хейдон. — Могу заверить вас, что мы готовы помочь вашему расследованию всем, что в наших силах. Однако мы с женой считаем, что, только доверяя нашим детям, мы можем, в свою очередь, научить их ценить это доверие. Если вы намерены задавать Джеку вопросы, на которые он уже дал ответ, это означает, что вы явились в мой дом, предполагая, что один из членов моей семьи вам солгал, не так ли?

Лицо Драммонда вытянулось. — Нет.

— Мы просто хотели выяснить, не заметил ли кто-нибудь из вас чего-то необычного в последние несколько дней. — Томпсон чувствовал, что их поведение может оскорбить Хейдона. А этот человек, похоже, не из тех, кто легко сносит оскорбления.

Хейдон окинул взглядом окружавших их детей.

— Вы что-нибудь заметили, ребята? Они простодушно покачали головами.

— Тогда, к сожалению, мы ничем не в состоянии помочь вам, джентльмены, — тон Хейдона ясно давал понять, что гостям пора уходить. — Несомненно, мы дадим вам знать, если кто-то из нас обнаружит что-либо, могущее оказаться важным для вашего расследования.

— Простите, что побеспокоили вас, мисс Макфейл… то есть, я хотел сказать, миссис Блейк, — быстро поправился Томпсон.

— Ничего страшного, мистер Томпсон.

Женевьева посмотрела на Чарлза с притворным смущением. Каждый раз, когда она вызволяла очередного ребенка из тюрьмы, Чарлз приходил к ней, чтобы прочитать ей лекцию о том, как нерасчетливо она губит свою некогда многообещающую жизнь. Очевидно, он услышал о появлении в доме Джека и явился выразить свои протесты по этому поводу.

— А какова цель вашего визита, Чарлз? — все-таки уточнила Женевьева.

Граф колебался.

— Я пришел узнать, не напишете ли вы новый портрет моей дочери, — вывернулся он из глупейшего положения. — Она уже подросла и не походит на тот, который вы написали три года назад. Если, конечно, ваш муж позволит вам продолжать этим заниматься. — И он с вызовом посмотрел на Хейдона.

Женевьева поняла, что Чарлз пытается выяснить, способен ли муж содержать ее. Годами она боролась с ограниченностью своих финансовых ресурсов. Рисуя портреты детей богатых аристократов, некогда приглашавших ее в свои дома в качестве гостьи, Женевьева кое-как справлялась с хозяйственными расходами. К тому же замедлялся процесс распродажи семейных ценностей. Хотя ей очень нравилось заниматься живописью, она испытала колоссальное унижение в тот день, когда явилась в великолепный дом Чарлза не как его невеста или гостья, а всего лишь как работающая по найму.

Женевьева подозревала, что Чарлз предложил ей эту работу, потому что испытывал злобную и извращенную радость, видя, до чего она, с его точки зрения, докатилась.

Ей не хотелось отказываться от возможного заработка, но не хотелось и давать понять, будто муж не в состоянии содержать ее и детей.

— Мы с Максуэллом еще это не обсуждали…