Владимир Великий - Вехи моей жизни

Уборка урожая в Урицком районе Кустанайской области для меня стала знаковой. От имени управления батальона я был представлен к награждению медалью «За трудовое отличие». Через пару дней меня вновь «наградили», на этот раз куда выше. Директор совхоза, седовласый мужчина внес существенные коррективы. Он от имени руководства и партийного комитета совхоза рекомендовал батальонному начальству представить меня к награждению орденом «Знак Почета». Командир батальона, подполковник и его заместитель по политической части, майор против этого не возражали. Мало того. Они сделали запрос на мою характеристику в Бернбург, в управление мотострелкового полка.

На некоторое время я впал в раздумье. Чем больше думал, тем в больше поддерживал инициативу местного руководителя. Он, являясь директором одного из богатых совхозов Кустанайской области, как в народе говорят, душой и телом был предан своему делу. Несмотря на засуху, хозяйство собрало неплохой урожай. Мы довольно часто встречались друг с другом, в поле или на весовой. Нравилась мне и манера обращения гражданского. Я называл его по имени и отчеству, он же всегда называл меня «комиссаром». Директор нередко был и в расположении военных автомобилистов. Вполне возможно, он знал о том, кто на самом деле управлял подразделением.

Мне было также приятно, когда директор попросил меня сопровождать машину с «остатками» нового урожая в г. Урицк, на районный элеватор. Очередная поездка прошла успешно, за исключением малого. Был очень поздний вечер, когда груженый «по самые уши» ЗИЛ – 157 покинул зерноток центральной усадьбы совхоза. В пути военные сначала некоторое время болтали. Я то и дело поглядывал на водителя, которому до дембеля оставалось всего ничего. Едва его глаза на миг закрывались, я тут же сильно кашлял или задавал очередной вопрос. Для офицеров было общеизвестно, что монотонная езда, тем более в ночное время, нередко клонила водителей ко сну. Лейтенант и сержант в эту в последнюю и в некоторой степени почетную поездку не горели желанием попасть в какую-либо передрягу, но увы, судьба распорядилась по-иному. Старший машины на некоторое время замолчал, погрузился в размышления. Причин для этого было очень много. Роте давался один день для перекура, затем погрузка на платформы и вновь очередной объект работы – уборка сахарной свеклы на Украине…

Внезапно машина резко свернула с асфальтированной дороги в левую сторону. Я мигом оторвался от дум и моментально перехватил руль управления у водителя, который слегка кимарил. Его глаза были закрыты. Грузовик сначала сильно тряхнуло, затем он несколько раз неестественно дернулся и заглох. Я тут же открыл дверцу и спрыгнул на землю. Оббежал вокруг машины – каких-либо повреждений не было. Все нормально было и с зерном. Я с облегчением вздохнул. Потом кинулся к своему напарнику. Его выражение лица чем-то напоминало сфинкса из Древнего Египта: каменное изваяние лежащего льва с человеческой головой. Исключением этому были слезы, которые текли из глаз сержанта, в недалеком будущем дембеля. Дальнейшее поведение водителя меня в прямом смысле шокировало. Он быстро выскочил из кабины, и сделав небольшую пробежку, ничком упал на землю. И тут же стал рыдать. Затем несколько успокоился и стал еле слышно причитать:

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, спасибо… Вы спасли мне жизнь… Вы спасли мне жизнь…

Я сначала по большому счету не вникал в слова своего подчиненного. Помогать друг другу или даже спасать товарища, попавшего в трудную ситуацию, долг не только военнослужащих, но и всех порядочных людей. Я слегка улыбнулся, подошел к лежачему и похлопал его по плечу, затем с уверенностью в голосе произнес:

– Алексей, успокойся, ты же прекрасно понимаешь, что жизнь прожить, не поле перейти… Каждому известно, что жизнь военного куда сложнее и опаснее, чем на гражданке…

Несколько панибратское отношение офицера к подчиненному в значительной степени «размочило» армейскую субординацию, официоз. Сержант приподнялся и протянул мне руку, потом с нескрываемой жалостью в голосе прошептал:

– Товарищ лейтенант, мне наш полковой молчи-молчи приказал за Вами на целине следить и обо всем ему подробно докладывать…

От неожиданной информации я опешил, однако мое замешательство было сие минутным. Слегка стиснув зубы, я протянул свою руку подчиненному и с силой притянул к себе. Затем пристально, не отрываясь, уставился на физиономию водителя. Его глаза были непонятно какого цвета. Скорее всего, причиной этому была темнота, еще господствующая на казахстанской земле. Они лишь бегали из стороны в сторону, иногда закрывались. Я тяжело вздохнул и уверенным шагом направился к машине. Сел за руль, включил зажигание. Слегка улыбнулся, мотор работал четко, без всяких перебоев.

Остаток пути до Урицка военные молчали. Сержант часто вздыхал и пристально смотрел то на лобовое стекло, то на своего соседа. Лейтенант, сидевший за рулем, с некоторой тоской вглядывался в серое полотно асфальтированной дороги, и все больше и больше погружался в мир размышлений. За час с небольшим он многое «перелопатил» в своей голове. Не отрицал, что до этой поездки он очень мало знал о своем напарнике. Да и не до бесед или раскаяния было. Текучка заедала, причем повседневный ритм жизни был очень сложный и тяжелый. Довольно часто и непредсказуемый. Я изредка бросал взгляд на рядом сидевшего «стукача». И при этом сильно сжимал зубы. Я, еще «зеленый» офицер, прекрасно знал, что в полку были два специальных работника. Один был «внутренний», работал в части. Другой – внешний, сотрудничал с немцами. Их называли по-разному: чекистами, молчи-молчи или работниками КГБ. Слышал и о том, что за хорошую работу «стукачей» премировали. Солдаты получали, как правило, отпуск, офицеры – должность или лучшее место службы.

Вторая половина очередного дня для военных автомобилистов была очень приятной, в большей мере торжественной. В расположение роты приехал директор совхоза и секретарь парткома. Они вручили отличившимся солдатам и офицерам грамоты и ценные подарки. Вечером в совхозной столовой состоялся банкет, повод этому – завершение уборки урожая. Были приглашены и офицеры-целинники. Стол для компании накрыли богатый. Гражданские вели себя прилично. Сразу же чувствовалось, что директор держал всех и вся в ежовых рукавицах. К моему сожалению, мои начальники – два майора вели себя не должным образом. Заместитель командира батальона по политической части после прощального тоста, непонятно почему, быстро обмяк, в конце «мероприятия» вообще расслабился. Спал на краешке стола, иногда открывал глаза и что-то бормотал командным голосом себе под нос. Поведение ротного меня вообще поразило. Лысый мужчина в трусах, в руках которого был черпак, с гиканьем бегал за розовощекими женщинами, работниками кухни.