Кэтрин Андерсон - Нечаянный брак

— Речел, отныне, если тебе понадобится мясо, скажи мальчикам, и кто-нибудь из них принесет тебе кусок. В коптильне у нас достаточно говядины и оленины.

— Мясо? — Она замерла, не донеся ложку до рта. — Для чего мне понадобится мясо?

— Чтобы его приготовить, — еще шире улыбнулся Клинт.

— Нет, я не смогу.

— Чего не сможешь?

— Приготовить мясо.

Тут все поднятые ложки застыли. Клинт оглядел братьев и убедился, что они недоуменно уставились на девушку. Он тоже ничего не понимал.

— Ты не можешь готовить мясо? — уточнил он.

Речел с достоинством, хотя и несколько растерявшись от отсутствия салфеток, вытерла уголки рта кончиками пальцев.

— Да, я его не ем.

Клинт едва удержался от смеха.

— Это почему же?

— Как почему? Это же так жестоко! Не могу поверить, что кто-то из вас способен пойти в лес и хладнокровно подстрелить невинного оленя, чтобы съесть потом рагу с олениной. — Речел довольно улыбнулась. — Оно вкусное и без мяса.

— Радость моя, все едят мясо, — возразил Клинт, уверенный, что она шутит.

— Не все. Я не ем. И если я стану в этом доме кухаркой, никто из вас тоже не будет есть мяса.

Воцарилось молчание.

— Давай обсудим это позже, — примирительно сказал Клинт.

— Здесь нечего обсуждать. Если, конечно, не найдется других желающих готовить. — Речел посмотрела на братьев. — Вы согласны, правда? Я имею в виду, не есть мясо?

Клинт не поверил своим глазам и ушам, когда все дружно закивали и сказали чуть ли не хором: «Да, мы не против!»

— Вы же любите мясо, так почему отказываетесь от него? — возмутился Клинт.

— Ну, раз или два в неделю кто-то из нас сможет готовить, и тогда на ужин будет мясо, — ответил Джош.

— А яйца нам можно есть? — язвительно спросил Коди.

— Конечно, — заверила Речел. — А в кексах и пирожных тоже нет мяса.

Мальчик сразу повеселел:

— Тогда мясо не нужно, Клинт. Если Речел так расстраивается и не может его готовить.

— Мы же не хотим быть жестокими по отношению к животным. По-моему, есть их — значит проявлять бессердечность. — Джереми едва удерживался от хохота, но Клинт не понял шутки.

— Разрешите напомнить, что мы с вами работаем на скотоводческой ферме, выращиваем коров и продаем их на убой.

Речел вздрогнула:

— Да, конечно, я не подумала об этом. Но ведь коров убивают после того, как вы их продаете?

— Именно. Таким образом городские жители получают мясо. Они покупают коров и разделывают их. — Заметив в ее глазах отчаяние, Клинт поспешно добавил:

— Многих коров даже не убивают. Есть, например, маслодельни и сыроварни. Мы продаем туда очень много коров.

— А быков мм продаем для воспроизводства, — вставил Коул.

— Да, — согласился Дэниел. — Не выделив достаточного количества животных на развод, мы бы остались весной без телят.

— А еще из них делают обувь, — улыбнулся Коди. — Видишь, Речел? Не все из них продаются на бифштексы.

— О Господи… Я почему-то никогда не задумывалась, что мои бальные туфли и высокие ботинки сделаны из кожи.

Клинт вдруг испугался, что она сейчас призовет их отказаться от кожаной обуви и ходить босиком.

— Очень вкусно, Речел, — быстро сказал он. — Что это за приправа в рагу?

— Соль, — подсказал Джереми.

Клинт потянулся к стакану с водой, чтобы промыть горло.

Когда посуда была вымыта, он отправил парней наверх, а Речел повел в спальню на первом этаже, примыкающую к гостиной. Поскольку лампа не горела и в комнату проникал только мягкий лунный свет, Клинт решил, что можно спокойно раздеться, не пугая молодую жену.

Он снял рубашку и портупею, но когда взялся за ремень, услышал недоуменный возглас:

— Что ты делаешь?

— Раздеваюсь.

— Зачем?

Клинт неторопливо обернулся, не вполне понимая, что ему следует ответить.

— Ну, знаешь… — Он выразительно посмотрел на кровать. — Я всегда так делаю, когда ложусь спать. — А ты нет?

— Где твоя ночная рубашка?

— Моя что?

— Ночная рубашка. Ведь ты же не… — Она запнулась. — Ты же не спишь… без всего.

Клинт потер рукой подбородок. И дураку ясно, что Речел страшно нервничает. Стараясь не делать резких движений, он медленно подошел к жене и даже в полутьме заметил, как она побледнела. Судя по всему, напугана до полусмерти.

— У меня нет ночной рубашки, — сообщил он.

Она казалась потрясенной.

— Нет? Тогда… пока ты ее не купишь, думаю, тебе придется спать в том… что у тебя внизу.

— В чем же?

— В… — она понизила голос, — нижнем белье.

Летом Клинт обычно носил короткие хлопчатобумажные подштанники, но Речел, наверное, имеет в виду что-то другое.

— Милая, я не хочу причинить тебе боль. — Он ласково отодвинул темную прядь, упавшую ей на лицо. — Наоборот, я постараюсь, чтобы тебе было приятно.

— Это хорошо. То есть я хочу сказать… ну, я знаю. что… впрочем, ты тоже знаешь. — Она махнула рукой и с легким смешком прошептала:

— Я просто не хочу, чтобы мы при этом были голыми.

Сердце у Клинта защемило от нежности, и он ласково погладил ямочку на ее подбородке.

— Но почему?

— Чтобы не слишком возбуждаться.

Клинт едва не захохотал, однако, посмотрев ей в глаза, понял, что Речел не до смеха. Чтобы не возбуждаться? У него возникло ощущение, что для нее же будет лучше, если он станет делать все медленно и при этом возбуждаться. Ей, конечно, такое не приходило в голову, и она нервно крутила пуговицу на блузке.

— Совершенно необходимо, чтобы ты купил себе ночную рубашку, — повторила она.

Клинт представил реакцию братьев, когда те увидят его в ночной рубашке.

— Посмотрим. Ну а пока… — Он собрался поцеловать ее, уверенный, что сумеет довести жену до нужного Состояния, если только она немного расслабится. — Речел, не бойся.

— Я и не боюсь.

Но она явно кривила душой. Обнимая ее, Клинт чувствовал под руками безжизненное тело, слышал прерывистое дыхание и громкий стук сердца. Оставалось надеяться, что поцелуи заставят Речел позабыть свои девичьи страхи.

Внезапно за дверью спальни послышался какой-то глухой удар, следом за ним по дому эхом разнеслись жуткие завывания, потом кто-то закричал:

— Клинт! Скорее! Что-то случилось с Бесполезным!

Когда они с Речел вбежали в кухню, вой уже перешел в леденящие душу стенания. Увидев, как невероятно раздулся живот пса, не на шутку встревоженный Клинт упал на колени рядом с ним.

— О черт! Проклятое тесто! Бедняга объелся, а ведь оно еще не совсем поднялось.

— Он не умрет? — дрожащим голосом спросил Коди.

— Нет, — заверил его Клинт. — Хотя готов поспорить, что у него страшно болит живот.

Он оглянулся на Речел, всем сердцем желая вернуться в спальню и продолжить начатое. Она выглядит такой потерянной. Может, и хорошо, что сейчас это невозможно. Слишком рано. Ей нужно получше его узнать, а обязанности мужа состоят в том, чтобы дать жене привыкнуть к нему. Возможно, ему придется ждать целый месяц, как это ни трудно.