Серж Запольский - Тайна испанского манускрипта

Мистер Эбони слыл остряком и очень гордился этим.

– Так… К слову, – ответил капитан, двинув плечом. – Просто служанка, в порту, ночью – так странно. Что делала Мэри ночью в порту?

Вопрос повис в воздухе. Присутствующие посмотрели друг на друга. Потом констебль Эбони с поднятыми в раздумье бровями опять стал барабанить пальцами, и это ужасно раздражало миссис Трелони: она наморщила носик.

Впрочем, констебль скоро ушёл. Миссис Трелони повернулась к капитану и, несколько понизив голос от внутренней деликатности, сказала:

– Вы же понимаете, Дэниэл, что Эбони никого не найдёт и ничего не сможет сделать?.. Ему не отыскать даже убийц бедняжки Мэри, не то что убийцу мужа.

Миссис Трелони горестно вздохнула: она чувствовала вину, что была несправедлива к служанке после её исчезновения.

– А знаете, что я сделаю? – вдруг сказала она. – Я найму ловкого человека искать убийц мужа! А главное – я дам объявление в лондонские газеты и в нашу местную бристольскую!

Миссис Трелони довольно заулыбалась. Мысль, в самом деле, была замечательная: объявления с предложением награды за сведения, помогающие вернуть похищенное имущество или наказать преступника, в то время ещё никто не публиковал.

Поэтому капитан одобрил её намерения и попросил пригласить мисс Сильвию: ему было, что показать дамам. За Сильвией послали, и она пришла довольно скоро. Капитан вгляделся в неё, стремясь проверить прежнее впечатление: это необычное по красоте лицо ещё сильнее поразило его. Как будто необъятная гордость чудилась в нём, и в то же время удивительное простодушие. Эта странная красота бледного лица, чуть-чуть впалых щёк казалась ему даже непереносимой.

Он отвёл глаза, достал шкатулку, открыл и продемонстрировал дамам содержимое – старинную пенковую трубку, латунную подзорную трубу и манускрипт. Потом он рассказал дамам очень занимательную историю о трёх испанских предпринимателях-компаньонах – Франсиско Писарро, Диего де Альмагро и священнике Эрнандо де Луке, которые на собственные средства организовали несколько военных экспедиций, установили контроль над империей инков и захватили в плен Верховного Инку Атауальпу. А главное, обещая Верховному Инке свободу, они получили от него беспримерный в истории выкуп золотом и серебром.

После чего Верховный Инка был публично удавлен гарротой.

****

Капитан закончил рассказывать.

Дамы явно расстроились: у Сильвии в глазах сверкали непролитые слёзы, а миссис Трелони вытирала слёзы крохотным платочком.

– Какая грустная история, – сказала она. – И как жестоки испанцы! Я всегда это говорила. Взять хотя бы последний вопиющий случай с ухом Дженкинса.

Капитан не знал, что на это ответить. А поскольку, дорогой читатель, этот «случай с ухом» будет иметь дальнейшее упоминание, вашему вниманию будет предложено одно небольшое отступление в английскую историю…

В марте 1738 года морской капитан Роберт Дженкинс появился на заседании Палаты общин английского парламента со стеклянной бутылью в руках. В бутыли, наполненной спиртом, плавало человеческое ухо.

Капитан рассказал, что 9 апреля 1731 года его бриг «Ребекка» (кстати сказать, нелегально торговавший ромом в карибских владениях Испании) на обратном пути в Англию был задержан для таможенного досмотра испанским военным кораблём «Ла Исабела». Капитана Дженкинса под дулами мушкетов заставили встать на колени, а когда он попытался протестовать, испанский офицер отрезал ему ухо, посоветовав доставить этот «трофей» королю Георгу и передать, что то же самое случится и с ним (то есть, с королём), если он (то есть, король) будет пойман на контрабанде.

Сразу по прибытии в Англию капитан Дженкинс подал на высочайшее имя официальную жалобу по поводу этого инцидента. Однако история долго не получала никакого развития, а ухо долго ждало своего часа в бутыли со спиртом, пока, наконец, Дженкинс не решился поведать о своём несчастье британским парламентариям.

Его выступление перед Палатой общин вызвало бурную реакцию депутатов. Ухо Дженкинса потрясло воображение политиков, особенно оппозиции, и стало символом негодования всей передовой английской общественности. Было ли это в действительности ухо капитана, и потерял ли Дженкинс своё ухо в ходе испанского обыска, так и осталось невыясненным, однако влияние этого сморщенного объекта на Историю оказалось невероятно велико…

– Только что же это получается? – вдруг спросила миссис Трелони, она неожиданно успокоилась. – Значит, где-то эти сокровища инков есть? Так много золота?

И точно новая идея нетерпеливо засверкала во всегда холодных её глазах.

– Боюсь, что должен вас огорчить, – сказал капитан мягко. – Слухи о высоком качестве инкского золота сильно преувеличены. Чисто золотых изделий у инков было мало, их украшения, правда, очень искусные, делались больше из низкопробного сплава золота и других металлов.

Миссис Трелони смотрела на него во все глаза, и капитану почему-то стало понятно, что она теперь уж точно от него не отстанет с этим золотом.

– И всё же, Дэниэл, что вы думаете об этой шкатулке? – спросила она.

Капитан не ответил: его вдруг неприятно поразила эта настойчивость. Помолчав в задумчивости, он обратился к Сильвии:

– А что, мисс Трелони, не дадите ли вы поглядеть мне на давешнюю гальку?

Гальку достали. Капитан взял её в горсть, стал перебирать и выбрал одну. Покрутив эту гальку, он вставил её в пустое отверстие на крышке шкатулки.

Раздался металлический звон – шкатулка вдруг рассыпалась. Углы её распались, крышка с зеркалом отскочила, и на столе очутилась плоская фигура – деревянная «выкройка» шкатулки, состоящая словно бы их двух слоёв. Капитан взял верхний слой, перевернул, как книжную страницу на железных петлях и даже, нарушив правила приличия, присвистнул от удивления.

С внутренней стороны «выкроек» такой неприметной с виду шкатулки было нечто. Он глянул на дам, заметно смутился, извинился и заявил:

– Нам нужен Томас Чиппендейл.

Тут же послали за Томасом, а пока, – чтобы скрасить ожидание, – миссис Трелони пригласила всех обедать. Но наслаждалась обедом только она одна. Капитан почти не ел, он что-то рассказывал с лёгкой усмешкой, от чего в суховатом лице его отчётливо проступала неизъяснимая печаль. Мисс Сильвия переводила глаза, полные обидой или даже гневом, с тарелки – на мать, на капитана и опять на тарелку. Миссис Трелони ничего не замечала.

Пришёл Томас, нескладный, полноватый, в старенькой одежде, с исцарапанными руками. Он попросил лупу. Лупа нашлась в кабинете покойного сквайра. Томас рассмотрел развёрнутые «выкройки» и сказал заинтересованно: