Мэрилайл Роджерс - Воспевая утреннюю звезду

Адам остро сознавал, что Ллис наблюдает за ним. Ее задумчивый вид совершенно не соответствовал тому мнению, которое он составил о ней в монастыре. И более того, он начал забывать, какой видел ее тогда. Он считал, что стал жертвой притворной невинности языческой колдуньи, и именно невинность грозила пробить броню его сердца, в то время как ее чары соблазнительницы его совершенно не трогали.

Поставив тяжелые сумки, связанные кожаными ремнями, на край стола, Адам закрыл глаза. Он не позволит себе стать жертвой обмана, не поверит этому лживому лицу, не даст поколебать его нерушимую уверенность в том, что эта женщина – воплощение зла.

Сердце Ллис успокоилось, как только золотоволосый человек начал рыться в сумке. Он вынул оттуда что-то, завернутое в тонкую ткань, и так осторожно держал маленький сверток, словно его содержимое было для него драгоценно.

Положив свое сокровище на стол между Вулфом и его женой, Адам напомнил себе, что в момент смерти брата возможно Ллис была в монастыре и, вероятно, поэтому знает, где похоронен мальчик. Если для того, чтобы найти могилу брата, ему придется сделать вид, что он верит ее нынешнему обличью, он это сделает. Пусть леди Брина остается в Трокенхольте и поет свои песни, которые он уже слышал из уст Ллис. Он же молча испросит у Бога прощения за то, что позволит язычницам коснуться распятия.

Взглянув на затаивших дыхание людей за столом, чувствуя, что внимание всех, от хозяина до раба, обращено на него, Адам развернул тонкую ткань и открыл сияющие жемчуга и рубины золотых четок необычайной красоты. Это действительно была вещь необычайной ценности, но для него она представляла несравнимо большую ценность, чем для всех остальных.

В раннюю рассветную пору трое всадников выехали из ворот усадьбы. Чтобы сохранить в тайне друидские обряды, Адам оставил своих людей дома охранять семью Вулфа и усадьбу. Группа из двух мужчин и женщины быстро исчезла в густом лесу между огромными деревьями.

Тронулись в путь молча. Ллис старалась отвлечься от ехавшего впереди мужчины, но, казалось, что прежде расположенная к ней природа сейчас ополчилась против нее. Редкие лучи едва поднявшегося над горизонтом солнца проникали сквозь густую листву сомкнувшихся над головами путников ветвей. Трудно было оторвать глаза от ярких золотых волос до плеч и блестящих металлических деталей на куртке. Решив, что единственный способ воспротивиться могучему обаянию Адама – это закрыть глаза, она так и сделала. Трудно сказать, сколько прошло времени. Опытные воины ни на минуту не расслаблялись. Ллис постепенно успокаивалась, вслушиваясь в звуки леса и вдыхая его чудесный аромат.

Прошло несколько недель с тех пор, как она спустилась с гор Талачарна, где жила вместе с братом и Глиндором. Никогда раньше созданные руками человека барьеры не отделяли ее от могучих сил природы на такой долгий срок. Ей не хватало привычного для нее ежедневного общения с лесом, и она удивлялась, как Брина может выносить такую жизнь. Легкая улыбка тронула при этой мысли ее яркие губы. Глупый вопрос! Любовь между ее приемными родителями делала все возможным и правильным.

Полностью отдавшись созерцанию открывающейся со всех сторон красоты, Ллис про себя запела хвалебную триаду в благодарность за то, что природа приветлива к ней, спела она и другие молебны.

Потом в ее ярких синих глазах сверкнула искорка веселья. Ей нравилась ее кобыла, но Ллис забавляло, каким маленьким кажется это серое прелестное животное по сравнению с могучими черными боевыми конями. Но тут же она сурово напомнила себе, что не случайно едет вместе с Вулфом и Адамом. Именно этим путем их гость приехал в Трокенхольт. Еле заметная тропинка вилась в густом лесу между вековыми деревьями. Ллис никогда не боялась леса – ни в спокойном его состоянии, ни в бурю. Но сейчас следовало остерегаться враждебных людей, а это совсем другое дело. Но все равно стыдно бояться. Ллис изо всех сил старалась подавить растущую тревогу. Она крепко сжала поводья. Ее сердило, что она не может контролировать свою реакцию на невидимых врагов, которые для своих злых целей хотят разрушить здешний земной рай.

С этого момента уже ни мелодичные трели певчих птиц, ни робкая красота диких цветов, просовывающих свои бледные головки сквозь плотную зелень, не могли отвлечь ее от мрачных мыслей. Ее беспокойство, разбуженное тайной опасностью, росло и крепло, как сорная трава.

Достаточно ли она знает, чтобы найти могилу при помощи колдовства? Редко и лишь по незначительным поводам ей самой доводилось создавать серьезные заклятия без наставника или, по крайней мере, без Ивейна. При мысли о брате на губах Ллис появилась гордая улыбка: он теперь тоже колдун, и почти такой же могущественный, как Глиндор.

Потом она принялась обдумывать ответ на более важный вопрос. Допустит ли жемчужно-рубиновый христианский символ веры в Бога единение с силами земли? Ллис знала о вере Вулфа в то, что все могущественные силы на небе и на земле исходят из одного источника, и все же была глубоко обеспокоена. Она вновь принялась покусывать губу – признак неуверенности, постыдной для друидов. Ллис решила, что не будет ошибкой попросить о помощи и христианского Бога. Много лет она время от времени гостила в доме Вулфа и знала много молитв, так что могла и сама составить молитву. Она закрыла глаза и сложила руки, держа между ними поводья.

– Господи Всевышний, я прошу тебя об одолжении. Позволь мне помочь твоему последователю в его несчастье. Позволь мне отвести его к могиле его почившего брата.

– Вы выглядите так, словно молитесь, – тихо сказал Адам, обращаясь к девушке, которая явно не обращала внимания на свою кобылу, проследовавшую за его конем под дуб, где было совершено нападение на Адама.

– Да, я молилась.

Ллис широко раскрыла глаза. Она была встревожена близостью Адама и ответила не подумав. При этом ее розовые щеки вспыхнули под стать прелестным вишневым губам.

Золотистые глаза прищурились, разглядывая смущенные синие, опушенные черными ресницами, и черный водопад волос, обрамлявших нежные щеки. Он сжал зубы, защищаясь от впечатления, производимого на него этим прелестным существом, воплощавшим трогательную наивность, и пытался убедить себя, что перед ним величайшая в мире притворщица, умело прикидывающаяся наивной.

Ллис вновь ощутила уже знакомую волну неприязни, к которой в течение нескольких недель ей бы следовало привыкнуть, но в этот раз она была уверена, что неприязнь Адама вызвало ее обращение к Богу. Девушка гордо вскинула голову: она не будет раскаиваться в своих поступках, если цель будет достигнута.

– Ллис! – прервал Вулф их безмолвную конфронтацию. – По твоей просьбе мы привели тебя на то место, где был ранен Адам.