Мэрилайл Роджерс - Воспевая утреннюю звезду

Чья-то грубая рука закрыла ей рот, вторая обхватила талию. В панике и отчаянии Ллис уронила корзинку и яростно боролась с незнакомцем. Но для невысокого, крепкого мужчины, прижимавшего ее к себе, все ее усилия были словно жужжание докучливой мухи.

Поняв, что физические усилия бесполезны, Ллис намеренно обмякла, стремясь успокоить бешено колотившееся сердце, чтобы призвать на помощь те силы, на которые привыкли полагаться друиды. Но ей не суждено было обрести душевное равновесие, ибо она заметила второго мужчину, высокого и угловатого, с интересом наблюдавшего за ее усилиями. У нее было такое ощущение, что от его взглядов она покрывается грязью.

– Что за удачный трофей у нас сегодня, – обрадовался толстогубый высокий незнакомец с кривыми зубами. – А прежде чем отпустить эту птичку, мы можем неплохо с ней развлечься, ей-ей, мы это заслужили…

Когда долговязый незнакомец протянул к ней свою грязную руку, похожую на когтистую лапу, Ллис утратила остатки душевного равновесия и стала сопротивляться с учетверенной силой… но безрезультатно.

Когда Ллис в грустном настроении покидала дом, она показалась Адаму похожей на цветок, побитый морозом. Тихонько выскользнув из дома, она оставила у Адама ощущение вины. Он изо всех сил пытался убедить себя в том, что для этого нет никаких оснований. Это был уже не первый случай с тех пор, как она с помощью своих таинственных обрядов и светящегося кристалла помогла ему найти могилу брата. После того случая его убежденность в ее порочной натуре заметно ослабела. Его усилия отыскать в этой девушке дурные черты не увенчались успехом. Хуже того, ему было очень трудно, просто невозможно удержаться от желания последовать за ней. Мрачно взглянув на рабынь, наблюдавших за ним с робкими улыбками и понимающими глазами, он миновал дверной проем, отметив только, что это редкий случай, когда ему не пришлось наклоняться. Немногие двери были под стать его комплекции, но, поскольку они с Вулфом были примерно одного роста, то и дома их были выстроены с учетом потребностей хозяев.

Девушка была легкой и стройной, шла быстро, но Адам был опытным воином и охотником, поэтому он без труда находил следы ног. Эти следы вывели его за ручей позади дома Вулфа и повели дальше, где девушка ступала по мягкой возделанной земле, направляясь к калитке. За калиткой следы шли по длинному участку жесткой травы к папоротнику, буйно разросшемуся на сырой земле под кронами деревьев.

Неожиданно размышления Адама были прерваны чужими голосами. Он забыл о следах и бросился в гущу деревьев, сквозь заросли подлеска на звук голосов.

– Никогда не пробовал девиц-кимри! Держи-ка ее покрепче, Джонни, и я начну! Могу поспорить, она сладенькая! – слова сопровождались гнусным хихиканьем.

Адам со свистом выхватил из ножен широкий меч. Одного этого звука оказалось достаточно, чтобы замер злобный смех и страхом парализовало руки, державшие девушку.

Руки эти разжались так неожиданно, что девушка упала в густую траву. Она не сразу пришла в себя и некоторое время лежала неподвижно, в то время как ее мучители бежали, едва завидев высокого воина с обнаженным мечом, блеск которого таил смертельную угрозу.

Адам не стал терять времени на погоню за злоумышленниками и выяснение, не они ли напали на него во сне. Он быстро сунул меч в ножны и, подняв упавшую девушку, заключил ее в могучие объятия.

– С вами все в порядке? – быстро спросил он. Его гнев еще не остыл, и его беспокоило состояние девушки. Крепко прижимая ее к себе, он ласково отвел черные как смоль волосы, спутавшиеся во время борьбы и закрывшие ее изящное личико.

– Да, – еле слышно прошептала Ллис, потрясенная тем, как быстро все произошло.

Она смотрела прямо в озабоченные глаза цвета темного меда и видела в них не привычное презрение, а лишь необычную нежность. Она дрожала, потому что сейчас взгляд этих глаз казался ей еще более опасным.

Адам полагал, что состояние девушки вызвано только что пережитым потрясением. Он сел на высокую кочку, поросшую густой травой, и положил девушку себе на колени.

Хотя Ллис инстинктивно вытянула руки, желая противостоять его безотчетной привлекательности, она спрятала лицо у него на груди, ища утешения. Постепенно ее страхи исчезли, но сердце забилось с новой силой.

Прижавшись щекой к коричневой тунике из тонкой шерсти, она слышала, как его сердце бьется в унисон с ее сердцем. Золотые тенета мужского обаяния крепко держали ее, но еще сильнее влекло к нему ее собственное желание. Она разжала пальцы. Сначала они лежали неподвижно, но постепенно продвинулись по могучему торсу, который она так хорошо помнила.

Теперь настал черед Адама ощутить дрожь в теле. Одна из его мощных рук утонула в хорошо знакомом черном облаке роскошных кудрей, другой он нежно провел по ее шее, оставляя за собой горячий след. Ласково приподняв лицо девушки, он нашел губами ее обольстительные уста. Он несколько раз легонько поцеловал уголки ее рта, потом провел языком по ее губам, лишь искушая, но не утоляя возбуждаемый его ласками голод.

Она еще не забыла ощущений, испытанных в прошлый раз в его объятиях, волнующих и пылких до такой степени, что они лишали ее душевного покоя, но тем не менее сейчас девушка перестала реагировать на сигналы опасности, подаваемые интуицией. Она так жаждала наслаждения, которое давали ей его легкие и в то же время мучительно-сладостные поцелуи, что из уст ее вырвался тихий стон.

Услышав этот звук, Адам уже не мог больше сдерживаться и завладел ее полураскрытыми губами. И губы эти были такими нежными, как лепестки роз, именно такими, какими он видел их в своих снах. Но только в жизни этот нектар был гораздо более опьяняющим. И поцелуй становился все более жарким, словно раздуваемый ветром пожар.

Мысли стали беспорядочными, потом совсем потонули в затмевающем разум поцелуе. Ллис хотелось как можно крепче обхватить широкие плечи и каждой частицей своего тела прижаться к источнику ярких ощущений, порождающему столь сильные желания, которые, казалось, никогда нельзя будет утолить.

Адаму хотелось вплавить в ее нежную плоть твердые мускулы своего тела. Его огромные руки, соединившиеся на ее талии, постепенно продвигались вверх, все теснее прижимая к себе роскошное тело. Под этими ласками Ллис выгнулась, пожираемая пламенем страшного возбуждения.

Звучный стон вырвался из груди Адама. Уже ни о чем не думая, он клонил безропотную красавицу на густую и необычайно мягкую траву. Его золотистые глаза стали теперь цвета темного коричневого бархата. Он смотрел в ее затуманенные желанием глаза и внимательно рассматривал губы, порозовевшие от его требовательных поцелуев. И вновь он видел в ней не сирену из монастыря с ее искусными уловками, а невинное, неприрученное создание, уступающее соблазну опытного хищника. Адам почувствовал укор совести. Независимо от того, преследовал ли он девственницу или же сам попал в сети опытной обольстительницы, он был близок к тому, чтобы взять ее, но и в том и в другом случае он поступал дурно.