Лидия Будрик - Непокорное Эхо

– Кушать подано-с! – громко объявила Варвара и быстро скрылась в доме, боясь нарваться на гнев хозяина.

Его крутой нрав она уже знала и лишний раз попадаться на глаза жутко боялась. Но и промолчать не могла, молодой барин и впрямь был красив собой.

Григорий Владимирович изучающе взглянул на прислугу, все разом ему поклонились, а он мило всем улыбнулся и остановил свой взор на старом слуге Прошке.

– Прохор, ты еще служишь! – обрадовался он, что застал старика в живых.

– Служу-с, барин! – отозвался тот, а сам на радостях смахнул слезу и был в восторге от его приезда.

– Рад, что ты дождался меня, – признался Громов и обнял его за плечи.

Он заглянул в его глаза, наполненные радостью и слезами, и тихо шепнул:

– У нас еще будет время, вспомнить с тобой прошлые годы.

Тот расплылся в довольной улыбке, понимая намеки молодого барина, а сам пуще прежнего залился слезами, не скрывая своего радостного настроя.

А Григорий Владимирович уже осматривал дородных девиц, что служили в их доме.

– Прислуга почти вся поменялась, – пояснила сразу маменька, – кого-то замуж выдали, кто-то сам ушел, а кого-то уже Господь призвал. Но новые работники ничем не хуже старых. Все работящие, исполнительные, покорные.

Он вновь перевел взгляд на маменьку, мило ей улыбнулся, и его сразу же проводили к парадной.

Широкая и просторная лестница, которая вела в дом, тоже изменилась, ее отреставрировали, расширили и покрасили.

Да и внутренность дома встретила наследника своим внешним и обновленным великолепием. Гостиная, устланная бархатными коврами и уставленная множеством цветущих растений, вела в роскошную приемную, с дорогой мебелью, обитой атласом и бархатом. По стенам всюду висели картины, все сплошь в золоченых рамках. Под потолком красовались люстры-подсвечники, которые считались новшеством и роскошью, и украшали гостиные и залы исключительно знатных людей. На столах множество дорогих серебряных и золоченых предметов – это вазы, шкатулки, которые указывали на достаток и хороший вкус хозяев. Гармонично вписывающаяся лестница вела на второй этаж, где находились барские покои и комнаты для гостей. По бокам витые ажурные балясины с тонкой резьбой, ступеньки стали аккуратнее, тоньше, обновились и перила, и от них все еще пахло свежим деревом и краской.

Стол накрыли в малом зале, так как гостей особо не ждали, а прибытие единственного наследника решили отметить в тесном кругу.

В сопровождении кормильцев, а еще сестриц и кучи племянников, Григорий Владимирович вошел в гостиную, осмотрелся и радостно произнес:

– Как все изменилось! Все по-модному у вас тут теперь.

– Старались! – ответила ему мать и стала рядом. – К твоему приезду готовились! Вот, – указала она рукой на залу, – все подремонтировали, отреставрировали. Твои покои обновили. Напрочь все изменили! – радовалась она, что в доме произошли такие перемены. – Мы подумали: уезжал юным, а вернется совсем зрелым мужчиной. Не к чему все оставлять. Решили сюрприз сделать.

– Да, жизнь не стоит на месте. За десять годков… все везде изменилось… – ответил он задумчиво и шагнул вперед.

Все дружно препроводили его в залу, усадили за праздничный стол и стали потчевать разносолами. Рядом присели родители, которые все никак не могли наглядеться на свое любимое чадо. Сестры с детьми уселись тут же и не сводили со своего младшенького братца своих счастливых глаз. А Варя уже подавала борщ, зная, что молодой барин уж дюжа его любит.

– И про борщ не забыли! – радостно воскликнул Григорий, поглядывая то на маменьку, то на отца.

– Все помним, касатик ты наш! – сквозь слезы, проговорила Анна Федоровна. – Так ждали, так ждали… Все глазоньки проглядела… Думала, не доживу…

– Что вы, матушка! – ласково смотрел на нее сын. – Вот он я! Приехал и уж более никуда от вас не уеду.

– А что, сын, ты теперь фельдшером будешь у нас? – серьезно смотрел на него Владимир Петрович.

– Думаю, знаний хватит, практика тоже есть. Конечно маловато, но с годами и это придет, – отозвался он.

– Правильно, – вздохнул облегченно отец, – хватит по свету мотаться. Пора и семьей обзаводить, домом, хозяйством.

– Думаю, пора, – согласился с ним сын.

– Внуков дождаться хотим. А-то стары мы уже становимся. Хочется хоть немного внуков твоих понянчить.

– Здоровья совсем нет, – пожаловалась Анна Федоровна.

– Ну, здоровье ваше я вам обязательно поправлю, для того и учился. А за внуками дело не станет. Вот осмотрюсь маленько, пригляжусь к невестам, – радостно отвечал Григорий. – Кто тут у вас самая красивая в округе? Думаю, и свадьба скоро состоится!

– Ты выбирай, а наша сваха сосватает тебе самую красивую невесту, какую только пожелаешь! – добродушно смотрела на брата Полина. – Хочешь боярского роду, хочешь княжеского. Ты у нас жених завидный, за тебя любая девушка пойдет.

– Вон какой красавчик стал! – смотрела на него с восхищением Ольга. – Враз тебе невесту сыщем!

– А меня уже многие девицы спрашивали, – вставила свое слово Мария, – когда же Григорий Владимирович вернется? Всем не терпится тебя увидать.

– С вашей помощью, думаю, и за свадьбой дело не станет, – улыбнулся он, и все принялись есть борщ.

За вкусным и пышным обедом вся семья долго разговаривала, по очереди расспрашивая Григория: что там делается на чужбине? Как ему там жилось? Чему научился у заграничных светил? Худо или хорошо ему там было? Вспоминал ли он отчий дом? Скучал ли по ним?

А мужчина был безумно рад, что наконец-то его учеба закончилась, и он вновь оказался в кругу самых дорогих и любимых ему людей. Он никого не хотел обидеть и отвечал на все вопросы, что задавали ему сестрицы или родители.

Прислуга стояла тут же и, по взмаху руки барыни, подавали на стол новые угощения и разносолы.

Уже после обеда молодого барина препроводили в его покои. Сестрицы шумно распрощались с ним. А Анна Федоровна дала всем понять, что с дороги Григорию Владимировичу не мешало бы и отдохнуть, а уж все разговоры останутся на потом.

Кучер принес вещи, поставил чемоданы у двери, вежливо откланялся и сразу же удалился.

Громов осмотрелся, немного походил по комнате, но после такого вкусного затяжного обеда и долгой дороги его сморила усталость, и он решил прилечь отдохнуть.

Мешать ему никто не стал. Сестрицы радостные покинули усадьбу родителей и отправились в свои имения, прихватив с собой детей, так как те сильно шумели, а брату с дороги хотелось отдыха и тишины.

Уже лежа на постели, барин внимательно осмотрел всю комнату, и всё ему здесь пришлось по душе: и новые цветные занавески на окнах, и красивые ковры на стенах и полу, резное зеркало, что стояло в уголочке на комоде, его кровать, устланная шитыми покрывалами, и эти подушечки, что лежали в изобилии у его изголовья. Он взял самую маленькую в руки, покрутил ее, залюбовался вышивкой на наволочке и подумал: «Кто же это такая рукодельница, что умеет так красиво вышивать»? Сразу решил, что это маменька балуется или кто-то из сестричек, отложил подушку в сторону, закрыл глаза и вскоре уснул.