Карин Монк - Ведьма и воин

– Никогда, – ответил Лахлан, изумленный не менее приятеля. – Я всегда думал, что он слишком робок, чтобы произнести больше одного-двух слов.

– Так с чего это он вдруг затрещал, как болтливая старуха? – спросил Реджинальд, опираясь на меч.

– А почему он ездит здесь верхом, когда лишь несколько дней назад лежал при смерти? – поинтересовался Эван.

– Мне казалось, его хотят уморить голодом, – добавил Мунро, почесывая голову. – Но он совсем не выглядит истощенным.

– Это колдовство, – сердито заявила Ровена. – Она заколдовала его, чтобы он выглядел здоровым, в то время как на самом деле он умирает.

– Я в это не верю, Ровена, – вступила в разговор Марджори. – Если Гвендолин может при помощи волшебных чар придать ему здоровый вид, тогда почему она не сделала это в день приезда – и дело с концом?

– Марджори права, – признал Реджинальд.

– Тогда как объяснить то, что она четыре дня морила его голодом, а у него еще остались силы кататься верхом? – не сдавалась Ровена.

– Она вовсе не морила его голодом, – возразила Марджори, – а просто кормила его по-другому.

– Она провела с мальчиком много часов, беседуя с ним и рассказывая чудесные сказки, – сказала Кларинда, наблюдая, как Гвендолин с Дэвидом медленно описывали круг. – Вот почему Дэвид стал лучше выражать свои мысли.

Небольшая группа Макданов молча смотрела, как счастливый Дэвид ехал на лошади, сопровождаемый Гвендолин.

– Ну, я бы сказал, что это замечательно, – внезапно заявил Оуэн. – Совершенно замечательно!

– Девочка! – крикнул он и бросился к ней. – Как ты думаешь, тебе удастся вылечить мои руки?

Гвендолин остановилась и в растерянности посмотрела на старика.

– Прошу прощения?

– Мои руки, – громко повторил Оуэн, протягивая к ней узловатые пальцы. – Они ужасно болят последнее время, особенно при плохой погоде… Я не могу тебя в этом винить, – поспешно заверил он девушку. – Ты имела полное право сердиться. Жуткое дело – они прямо огнем горят. Просто невыносимо. Я рад, что тебе стало лучше и засияло солнце. Ты можешь вылечить их?

– Я… я не знаю, – пробормотала она. Неужели Оуэн действительно просит ее помочь?

– Ты только что сотворила такое чудо с парнем, и я подумал, что пару стариковских рук совсем нетрудно привести в порядок. – Он несколько секунд разглядывал свои ладони, а затем вздохнул. – Ладно, милая. Я уже почти привык к боли. Наверное, так всегда бывает, когда становишься старым и никому не нужным. Прошу прощения.

Он медленно отступил от нее.

– Оуэн.

Он остановился.

– Если хочешь, я приготовлю для тебя жидкую мазь, – предложила Гвендолин. – Ее нужно будет втирать в суставы три раза в день. – Она взглянула на его негнущиеся, в голубых прожилках вен пальцы и добавила: – Если пожелаешь, я буду сама втирать мазь, чтобы твои руки не болели от дополнительных усилий.

– Мазь, говоришь? – Он казался разочарованным. – А ты не хочешь очистить мои кишки? Или произнести заклинание?

– Могу произнести заклинание, если тебе так больше нравится, – сказала Гвендолин, чувствуя, что ему требуется нечто более серьезное, чем простая мазь. – Но ты все равно должен пользоваться мазью, чтобы заклинание подействовало.

– А как насчет моих кишок?

– Давай подождем и посмотрим, как подействует мазь, – предложила Гвендолин.

– И заклинание, – напомнил ей Оуэн.

– И заклинание.

– Превосходно! – воскликнул он и, вернувшись к остальным, взволнованно закричал: – Ведьма собирается заколдовать меня, чтобы вылечить мои руки!

По рядам Макданов пробежал благоговейный трепет.

А затем они бросились к девушке и окружили ее.

– У меня в животе громко урчит после каждой еды, – пожаловался Реджинальд. – Ты не можешь произнести заклинание, которое изгонит этот звук?

Гвендолин беспомощно смотрела на них. Макданы никогда не скрывали, что испытывают перед ней страх и хотят избавиться от нее. Так почему же эти старики вдруг поверили, что она с помощью колдовства сможет вылечить их?

– Если ты можешь заколдовать Оуэна, не вижу причины, почему бы тебе не заколдовать меня, – добавил Реджинальд, слегка обиженный ее нерешительностью.

– Я могу попробовать, – ответила Гвендолин.

Внезапно она вспомнила, что в заметках матери встречала описание специального напитка, рекомендуемого при болезнях желудка.

– Но я приготовлю лекарство, которое тебе нужно будет пить, – добавила она.

– Если только оно не похоже на отвратительные отвары, которые делает Лахлан, – ответил Реджинальд. – Мне не хочется прожечь дыру в желудке.

– В моих снадобьях нет ничего вредного, – обиженно огрызнулся Лахлан.

– Ничего вредного, если ты уже мертв, – пробормотал Реджинальд.

Их спор был прерван ужасным кашлем.

– Этот проклятый кашель мучает меня неделями, – сказал Эван, ударяя себя по груди. – А от этой болезни у тебя есть заклинание?

– Возможно, – сказала Гвендолин, вспоминая о напитке из меда, которым ее мать лечила кашель. – С этим справляется горячий напиток.

– К концу дня я так ослабеваю, что с трудом держусь на ногах, – пожаловался Фаркар. Он умолк, чтобы сделать изрядный глоток эля, а затем вытер рот рукавом. – Против этого у тебя есть заклинание?

– Давайте не будем заставлять девушку стоять и держать лошадь, – сказал Оуэн. – Почему бы нам всем не присесть на траву?

– Что там у тебя в корзине? – спросил Мунро. – Я проголодался.

– Боюсь, ничего существенного, – ответила Гвендолин. – Дэвид ест только самую простую пищу. Сегодня у нас хлеб с медом и яблоки.

– Это просто восхитительно! – воскликнула Кларинда. – Я умираю от голода.

Она направилась к корзине, и за ней потянулись остальные.

– Цельтесь выше! – крикнул Алекс. – А теперь отпускайте одновременно… Пли!

Облако стрел с наконечниками, обмотанными войлоком, взметнулось высоко в воздух, описало медленную величавую дугу и обрушилось на стоявших внизу воинов.

– Черт побери! – воскликнул Камерон, опуская меч и потирая голову. – Эти штуковины довольно твердые!

– Вот одна из опасностей, подстерегающих человека с большой головой, – принялся поддразнивать его Бродик. – Наверное, нам придется подыскать ведро, чтобы надеть тебе на голову.

– Тебе самому шлем нужен больше, чем мне, – фыркнул Камерон. – Мне было бы неприятно видеть, как изуродуют твое красивое лицо.

– А я думаю, Бродик был бы не против получить пару шрамов на щеке, – пошутил Гаррик. – Может, если бы он не был так красив, Изабелла перестала бы ходить за ним по пятам.

– Скорее, она будет все время оплакивать его увечье, – усмехнулся Квентин. – Девица обожает хорошенько поплакать.

– А мне кажется, она, как обычно, придет в ярость и поклянется выпотрошить того беднягу, который осмелится прикоснуться к Бродику, – высказал предположение Камерон. – Она так цветисто выражается, как никто другой.