Елена Арсеньева - Виновница страстей

У Аглаи на миг остановилось сердце.

Вот он! Вот он! Просто удивительно, что Аглая не замечала его раньше, ведь его окружает сияние, подобное солнечному. Здесь такая толпа, столько народу, к тому же она танцует беспрерывно, ей не до того, чтобы разглядывать окружающих. Или Каменский только что появился? Сейчас кончится танец, и Лев подойдет к своей невесте… вернее, к той, кто исполняет роль его невесты!

Восторг от того, что она вот-вот окажется в объятиях любимого, заставил ее счастливо засмеяться, и пятый, а может быть, и шестой гусар, с которым Аглая вальсировала, взглянул на нее внимательнее:

– О, кажется, вам нравится вальсировать со мной, графиня Наталья Михайловна?

Тотчас испуганное «ох!» сорвалось с его губ: ведь на маскараде считалось верхом неприличия указывать маске, что ее инкогнито открыто. Кавалер даже сбился с такта, однако тотчас восстановил каданс.

Впрочем, Аглая не собиралась спускать ему промах и резко спросила:

– Вы меня знаете? Откуда?

– Да мы с вами уже танцевали, – забормотал гусар, отводя глаза, – ну и я не мог не запомнить чарующую легкость ваших движений.

Аглая легкой улыбкой оценила комплимент, слишком вычурный, чтобы быть естественным, и, несомненно, почерпнутый из каких-нибудь стихов. Однако она не намерена была отставать:

– Когда же мы танцевали?

– Н-на Святках, кажется… – пробормотал гусар.

– Этого не может быть, – качнула головой Аглая. – На Святках я была больна и пропустила гулянье. Возможно, на Масленицу?

– Да-да! – обрадовался гусар. – Конечно!

– У Савельевых? – обманчиво ласково подсказала Аглая.

– Да-да! – снова закивал гусар.

Со своим удивительным простодушием он оказался легкой добычей! Однако его сбивчивая болтовня наводила на размышления… Аглая прежде не посещала балов, так что оценить «чарующую легкость ее движений» гусару было просто негде. С Наташей он совершенно точно не мог танцевать ни на Святках, ни на Масленице: она оба эти праздника проболела; кроме того, Савельевы, сколь было известно Аглае, не давали балов в этом году из-за траура, который вынуждены были надеть по одной из своих родственниц. Выходит, этот гусар точно знал, что под домино маринового цвета должна скрываться именно молодая графиня Игнатьева. Но откуда? Откуда он мог это знать? Кто-то сказал ему… но кто?!

«Отец обещал сообщить Льву, в каком я буду наряде», – всплыли в памяти Аглаи слова Наташи. А потом она тоскливо добавила: «Я обязана буду танцевать только с ним, как положено невесте».

Забавно… А что, если Льву так же не хотелось танцевать со своей невестой, как и Наташе с женихом? Что, если Каменский хочет танцевать только с этой дамой в домино мордорэ? Что, если, узнав от графа Игнатьева о том, как будет одета Наташа, он сообщил об этом всем своим друзьям, чтобы они отвлекли от него внимание нелюбимой особы? Понятно, что он не горит желанием жениться на Наташе, однако не в силах или не хочет нарушить волю отца. Он обвенчается с графиней Игнатьевой, но не намерен ради нее нарушать своих вольных холостяцких привычек и отказываться от привычных удовольствий…

Эти мысли промелькнули мгновенно, однако это были лишь догадки, которые следовало подтвердить или опровергнуть.

– А не думаете ли вы, сударь, – кокетливо обратилась она к своему кавалеру, – что если вы знаете мое имя, то и я должна узнать ваше?

– Меня зовут Вася… то есть Василий Шацкий. Корнет Шацкий к вашим услугам, – сбивчиво представился гусар, испуганно стреляя глазами по сторонам: не слышит ли кто, как вопиюще он нарушает правила маскарада?

– Ах, сдается мне, я вас тоже видела раньше! – с наигранной радостью сообщила Аглая. – Не участвовали ли вы в той прелестной серенаде, которую Никита Лесков год назад исполнял перед окнами Шурочки Луниной?

– Да! – гордо сообщил простодушный Вася Шацкий. – Я там был и играл на флейте. А потом присутствовал во время венчания Никиты и Александры Александровны Луниной.

Именно во время венчания корнет Шацкий мог видеть молодую графиню Игнатьеву, которая была среди подружек невесты, однако у него не хватило сообразительности увязать эти два события, и Аглая утвердилась в мысли, что на мариновое домино указал Васе Шацкому сам Лев Каменский, уверенный, что в этом домино явилась на маскарад его нелюбимая невеста.

– Я вас сразу узнала, – обворожительно улыбнулась Аглая. – Вы, видимо, близкие друзья с господином Лесковым и господином Каменским?

– О да! – гордо заявил Вася. – Мы просто не разлей вода, особенно с Каменским!

– И, конечно, те господа гусары, которые вальсировали со мной перед вами, тоже его друзья? – спросила Аглая.

– Еще бы! Самые близкие! – воскликнул Вася. – Самые преданные!

– Похоже, – проворковала Аглая, – на этом балу Каменский беззастенчиво воспользовался вашей преданностью!

– Как это? – удивился наивный корнет.

– Да так, что очень просто! Ведь это по его просьбе вы отвлекали меня вальсами, чтобы предоставить возможность моему жениху танцевать с той рыжей дамой в мордорэ? – резко спросила Аглая.

От столь резкого перехода от пряника к кнуту Вася Шацкий даже с ноги сбился, и Аглае пришлось взять на себя роль ведущей в цепочке поворотов, пока корнет пытался очухаться и совладать с изумлением, а также со своими заплетающимися ногами.

Наконец они снова оказались лицом к лицу. Можно было ожидать, что Вася начнет отнекиваться и отвираться, однако он молчал, зато безудержно покраснел, и руки его просто ходуном ходили.

– Простите, – наконец выдавил Вася. – Простите, Наталья Михайловна! Не думайте, что мне это нравится! Я был против!

Аглая с трудом удержалась от смеха, но тотчас решила, что эти слова, наверное, показались бы оскорбительными Наташе, а потому старательно насупилась:

– Вы были против того, чтобы танцевать со мной?!

– Ах нет, графиня, – забормотал смущенный Вася, – что вы! Я счастлив, что мне выпала такая честь! На обычном балу вы, вполне возможно, не удостоили бы меня вниманием, а тут Лев уверил, что, если мы не дадим вам передышки и станем приглашать один за другим, вы просто не успеете нас толком разглядеть и не откажете, боясь нас обидеть.

– Приглашать один за другим… не дать передышки… – задумчиво повторила Аглая. – Значит, я была права?! Он так хотел уединиться с этой рыжей особой, что…

– Ах, простите, простите его, Наталья Михайловна! – чуть ли не вскричал Вася и вновь испуганно оглянулся, но, на счастье, звучавший в эту минуту «Вальс для зала Аполлона» Гуммеля изобиловал громкими пассажами, которые заглушили неосторожное восклицание.

– Простите его, – повторил Вася, искательно заглядывая в глаза Аглаи. – Ах, как сердито сверкают ваши прекрасные глаза! Но если бы вы знали, насколько это опасная женщина – та, с которой танцует Каменский! К несчастью, она обворожительна… поистине обворожительна! Перед ней невозможно устоять, особенно если она… если она не скрывает своего расположения к мужчине и дает ему почувствовать это расположение. Вы понимаете?.. Ох, что я говорю! – снова сбился с ноги Вася. – Что я говорю невинной девице! Ах я болван! Ах я болтун! Ради бога, забудьте все, что я только что сказал, не выдавайте меня!