Анна Чернышева - Звезда бессмертия

Солнце стало заметно припекать, на гладкой поверхности озера появились лужи и трещины. Кони крестоносцев стали проваливаться под лед, тяжелые доспехи тянули всадников на дно. Кони отчаянно бились увеличивая полыньи....

Зарема не могла больше смотреть! Сама не своя от ужаса она бросилась прочь от страшного места, но грохот битвы и пронзительные крики еще долго преследовали ее. Девушка бежала, заливаясь слезами, бормоча несвязные слова, задыхалась, не видела дороги. Только спрятавшись в теплой темноте родного шатра, она смогла немного успокоиться, Ее мучил озноб, Зарема сжалась в комочек, куталась в пестрое одеяло.

Весь день она просидела спрятавшись в шатре. Дед поправлялся, лихорадка отступила, вечером он даже встал.

–Пойду с бароном потолкую.

Зарема кивнула, говорить она всё ещё не могла. Страшная битва стояла перед глазами. Дед долго не возвращался, пришёл довольный.

–Завтра едем в город. Было большое сражение. Новгородцы победили, перебили рыцарей.

–Всех?! – ужаснулась Зарема.

– Зачем всех. Кое-кого взяли в плен. Теперь на радостях будут много денег тратить. Самое время для торговли.

Город поразил девушку строгой белизной огромных храмов с горящими на солнце куполами, и затейливостью резных деревянных, расписанных красным теремов. Он не был таким пестрым и шумным как караван-сарай. В нем была своя строгая и величавая красота. Здесь не было душного сочетания пряностей и верблюжьего пота, суеты. Холодный, свежий воздух пах сосной и берёзовым дымком. Люди были степенны и серьёзны. Их голоса казались Зареме необыкновенно низкими и сильными.

Кибитки долго кружили по улицам, выстланными потемневшими длинными досками. Зарема не могла себе представить, из каких громадных деревьев их сделали. Наконец, дед остановил лошадей.

–Вот здесь, у Ефима на подворье и встанем. Он мужик богатый. Я с ним сколько раз торговал. Не скупится, не торгуется, платит сколько скажешь.

За домом у него большой пустырь, там шатры и разобьём. Теперь нам много места не надо, – вздохнул старик.

У Ефима праздновали. Все домочадцы были пьяны. Хозяин сам отворил ворота, обрадовался цыганам как родным.

–Вовремя вы, вовремя! Заезжайте, и сразу к столам, потом скарб разберёте.

Зарема совсем не понимала язык северян, и дед шёпотом объяснял ей. Ефим был рослый, плотный, седоволосый с густой курчавой бородой, розовощёкий и улыбчивый. Он обнял и расцеловал деда Заремы. Засыпал его вопросами:

– А это кто? Внучка твоя? Красавица! Чего же так долго не приезжали? Что ж вас так мало? И кони где? Не бойсь, уже продал, старая бестия?

– Татары, – вздохнул дед.

Хозяин помрачнел.

–Ну нечего, нечего. У нас здесь пока тихо. А немцев били и будем бить! Эй, Иван, Трофим, Васька! Принимайте дорогих гостей.

Дед с Заремой вошли в дом, а остальные цыгане покатили свои кибитки на пустырь. Следом уже несли обильное угощение. Сыновья у Ефима были русоголовые, высокие, статные. Как на подбор. Хоромы светлые, просторные. Большущий деревянный стол уставлен яствами. Вдоль него полно гостей, пьют, хохочут. Зарема пристроилась с краешку, по сторонам глазеть боялась, смотрела в свою расписную миску. Хозяин кормил вкусно. Хмельной мёд девушка пробовать не решилась. А дед рядом пил и покряхтывал:

– Крепок медок. Эх, ядрёный!

Ефим поднялся, гости затихли, повернулись все в его сторону. Дед переводил заплетающимся языком, Зарема его почти не слушала.

– А теперь, гости дорогие, хочу вас позабавить. Был у дедов наших славный обычай – отпускать пленников.

Гости зашумели не то одобрительно, не то возмущённо. Зарема стала прислушиваться. Хозяин продолжал:

– Пять дней назад мы отбили у татар обоз с русичами, были там и басурмане. Мне достался один парнишка. По виду турок, но кто такой не говорит. А вчера, взял я немца. Так думаю, устроить между ними кулачный бой. Кто победит, того отпущу.

Гостям идея понравилась, все поднялись и направились к дверям. Зарема ничего не понимала, потянула деда за рукав, но его сморило от выпитого мёда. Старик уснул прямо за столом. Девушка попыталась его разбудить, но ничего не добившись, вышла во двор вслед за остальными.

Народу собралось много, яблоку негде упасть, но в центре оставили большое, круглое поле. Все чего-то ждали. Зарема не могла понять, что они собираются делать. Народ зашумел громче. Она забралась на какую-то колоду, чтобы хоть что-то разглядеть. Пустая поляна стала видна как на ладони.

Зарема вскрикнула от неожиданности, когда в центр круга сыновья Ефима вывели темноволосого, курчавого парня. Зарема узнала Селима. Она так обрадовалась, что не знала плакать или смеяться. Она прыгнула с колоды и стала пробиваться к нему.

– Жив! Жив! Здесь! Рядом! Вернулся!

Но её не пропускали.

–Это Селим ! Это мой жених! – пыталась объяснить цыганка.

Её не понимали, сердито отмахивались. Девушка дёргала пожилого соседа за рукав рубахи.

–Он цыган, он свой, он друг! Он из табора! Жених!

Её не слушали.

–Он мой, – всхлипывала девушка.

Толпа опять зашумела, Зарема поспешно забралась на соё прежнее место, она увидела Селима, а напротив него стоял гордо подняв голову....Фридрих! Зарема опять хотела кричать, что она его знает, но замерла, боясь на мгновение отвлечься.

Ефим что – то громко объяснял, потом махнул рукой. Зарема поняла, что Фридрих и Селим будут драться. Противники смотрели друг на друга, не двигались. Вдруг, Селим бросился на немца, получил тяжелый удар в челюсть и упал на спину. Но быстро вскочил, тряся головой. Рядом с Фридрихом он казался подростком, худым и вертлявым. Цыган непрестанно атаковал немца со всех сторон, получал увесистые удары, уворачивался, отскакивал, и снова нападал.

Зарема смотрела с ужасом. Она сама не знала, кому желает победы. Оба были ей дороги.

Новгородцы веселились, подзадоривали бойцов, свистели. Оба пленника стали уставать, вытирали с лиц пот и кровь. Но немец был явно сильнее, теснил цыгана. Селим опять упал, отполз в сторону, собрался весь, выхватил из-за голенища короткий нож и метнул в противника. Зарема охнула и прижала кулачки к шее. Фридрих схватился за горло, руки сразу стали красными. Он покачнулся и упал замертво.

Зарема страшно закричала. Новгородцы загудели, ринулись бить цыгана за нарушение правил, но Ефим остановил их и указал Селиму на ворота. Победитель медленно побрёл прочь.

Кибитки медленно тащились по весенним, раскисшим дорогам. На деревьях проклюнулись первые листочки, воздух был дурманяще свеж, птичий гомон заглушал скрип колёс. Целый год провели цыгане в богатом Новгороде.

Зарема прижимала к груди своего розовенького малыша и подолгу смотрела на него с нежностью. Всё о чем она мечтала год назад, исполнилось в её жизни. Дед выздоровел, Селим был рядом. Она подняла глаза на мужа, он гордо гарцевал на новом роскошном жеребце. Отчего же так бесконечно грустно? Зарема незаметно смахнула слезинку.