Анна Чернышева - Звезда бессмертия

Когда он выходит, мне становится легко и грустно. Что сейчас четыре года разницы, подумаешь. А тогда это была бездной. Дней десять я каждое утро езжу на электричке в центр, и каждый раз таю и прячу глаза, увидев его. А потом я возвращаюсь домой, и он остается в далеком и прекрасном Санкт – Петербурге. И никогда больше у меня так не замирает и не бьется сердце. Наверное, дело в тревожной и волшебной поре юности, а может быть в том незнакомце.

Я сижу улыбаюсь прошлому, постепенно образы бледнеют, тают. Я снова вижу до тошноты знакомые стены. Трясу головой, пора возвращаться к действительности. Тем более, что действительность так и требует к себе внимания: на плите надрывается, свистит чайник, кто-то терзает дверной замок, форточка хлопает от ветра. Закрываю форточку, открываю дверь, бегу снимать чайник. Серега вваливается на кухню сосредоточенный, как спикер парламента, падает на табурет, смотрит на меня молча. Я удивленно поднимаю брови.

–Давай жить вместе, – рожает Серега, и смотрит натужно.

–Это что, предложение руки и сердца или тебя из дома выгнали? – легкомысленно интересуюсь я и отворачиваюсь заваривать чай.

–Надоело мне мотаться туда сюда, хочу жить здесь, – бубнит он мне в спину, – не все ли тебе равно, а мне каждый день не мотаться через весь город.

–Ну, предположим не каждый день.

–Не важно, у тебя же все равно три комнаты…

–А у твоих родителей только две, логично.

–Ну, вот и я также подумал, поживем вместе, попробуем. Ты будешь готовить, стирать…

–А ты? – я обернулась.

–Я буду тебе помогать, – заверяет он, ну всякие мужские дела делать.

–Начинай, – я решительно указываю на засорившуюся раковину.

Он сморщился, заерзал на табурете.

–А как?

–Руками, – огрызаюсь я.

–Это же раскручивать, там грязь…

–А ты как думал.

–Ладно, я сделаю попозже. Чаю попью, переоденусь, вечером сделаю. Поесть есть что-нибудь?

–Вечером.

–Ну, что ты такая злая? Я пришел, в хорошем настроении, хотел по-человечески…

–По-человечески? – смеюсь я, передразниваю его. «– Ну, это, мне ездить далеко, так ты мне теперь готовь, стирай, а я тоже, может быть, тебе чего сделаю. » Великолепно.

–А как тебе еще надо?

–«Лизонька, милая, я без тебя скучаю, хочу больше времени проводить с тобой, помогать тебе во всем. » Например.

–Но это же лесть! – сидит и смотрит на меня честными глазами.

–Зато я обрадовалась бы.

–Ты меня выгоняешь? – и губы надул как ребенок.

–Да, нет, оставайся, – пожимаю плечами я.

Чай мы пьем уже по-семейному. И телевизор смотрим вместе, и вещи его раскладываем. Серега светиться от удовольствия, зато, едва я напоминаю о раковине, он сразу гаснет и морщится.

–Потом.

–Почему? – я делаю наивное лицо.

–Ну, давай, – тяжело вздыхает он.

Серега неохотно встает с дивана, топает на кухню, усаживается под раковиной, вздыхает. Собравшись с духом, он откручивает трубу, и подает ее мне.

–На, промой.

–Купишь машину, будешь меня звать менять колеса? «Они же грязные!» давай ты уж все сам, открутить и сломать, я и сама могу. Заканчивай с сантехникой, а я пока приготовлю суп на вечер.

О, как он на меня глядит. Вот вам семейная жизнь в картинках. Мне дико захотелось остановиться и подумать, хочу ли я этого прямо сейчас.

Обнаружив, что в доме нет хлеба, я радостно бросаюсь одеваться. Забывая, о своем твердом намерении, не покидать квартиру в ближайшие дни.

–Ты куда? – ловит меня Серега у самых дверей.

–За хлебом, я быстренько.

–Надо было утром купить.

–Я никуда еще не ходила.

–Как можно, чтобы в доме не было хлеба…

Я хватаю шляпу, выбегаю из квартиры плащ застегиваю на ходу. Уже в лифте вспоминаю, что синяк еще не прошел. Хочу вернуться, но представляю себе возмущение Сереги, и глубже надвигаю на глаза шляпу. Только бы никого не встретить!

Бреду по улице задумавшись, вижу только мокрый асфальт и острые носы сапог. Первые желтые листья, лужи, толстых голубей, шустрых воробьев. Иду и не знаю, чего хочу. Жить одна не хочу, надоело – тоскливо и однообразно, но и делить свою свободу на двоих – ругаться, мириться, стукаться лбами каждый день, ой, не надо! Наверное, мне рано заводить семейную жизнь. Или дело в Сереге? Он же бывает таким ласковым, заботливым и… и занудным. Будет свои порядки наводить, носки везде раскидывать, ему надо готовить вовремя, котлеты, пельмени. Футбол вместо хорошего фильма смотреть. Да еще…

Я во что-то упираюсь и останавливаюсь, упорно хочу сдвинуть преграду.

–Девушка.

–Ну что еще? – бурчу я, глядя в асфальт.

–Девушка, – в голосе слышна улыбка.

Я поднимаю глаза, черный кожаный плащ прямо у носа, задираю голову. Сердце заколотилось и замерло. Откуда он здесь? Мой питерский незнакомец. Так не бывает!

–Извините, что прервал ваши мысли, но столкновение было неизбежно, – говорит тот самый голос.

И правда, мы столкнулись на узком перешейке между двумя огромными лужами. Я стою, как дура, не знаю что сказать. Только смотрю на него во все глаза. Он улыбается.

–Может, тогда уж познакомимся?

–Да, – выдохнула я.

–Александр.

–Знаю, – чуть не ляпнула я, вспомнив, как в электричке к нему обращались друзья, – а я Лиза.

–У вас чудесное имя. Вы спешите?

И тут я вспоминаю про синяк. Я уже готова сказать «спешу», мне становиться плохо, очень плохо. Это он, а я! Что он подумает!

–Да, я спешу!

–Жаль, а можно вам позвонить?

–Да, – сияю я.

–А номер?

Он смотрит насмешливо, значит, заметил синяк. Я торопливо называю телефон, он обещает запомнить, а я так хочу, чтобы он записал. Ведь забудет же!

Мы еще потолклись на пятачке и разошлись, я вспоминаю, что спешу и бегу. Несусь по лужам, и ругаю себя последними словами. Выдыхаюсь, перехожу на шаг, площадная брань кончается. Остается тупое негодование. Ворчание незаметно сложилось в стишок:

До чего же я умна, просто загляденье,

И под глазом светиться синее виденье,

И мужчинам нравиться, просто мастерица,

В эдакое чучело, как же не влюбиться?!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ.

Все врут, что самое худшее ждать и догонять. Когда за кем-то бежишь, ты действуешь, нет ни секунды на тоску и панику. Ждать – вот, что самое отвратительное. Я завидую тем, кто умеет ждать. А я не могу отвлекаться от этого занятия, ни на минуту: сижу – жду, мою посуду – жду, читаю – жду. Сплю – тоже жду. Я жду звонка!

Ведь знаю же, знаю, что не позвонит. И все равно смотрю на телефон, как на икону. Он и не собирался запомнить мой номер, а я дура, дура. Решительно заставляю не думать о вчерашней встрече.

Время идет, и вот уже смотрю в окно электрички, мимо несутся желтые березки, угрюмые потемневшие елки. На коленях стоит корзинка с грибами, остро пахнет осенним лесом, электричка шумит весело, ехать еще долго. Серега сидит рядом, уткнувшись в газетку, зря в электричке торгуют газетами, поговорить не с кем, все читают. От нечего делать разглядываю пассажиров: напротив седой старичок в серой кепке, тоже с грибами. У входа огромная тетка в красном пуховике. Как ей не жарко? Трое мальчишек сидят, повалившись друг на друга. А эту женщину я знаю, только откуда? Такие крупные черты лица, глаза светлые. Кто же она такая? Жанна! Точно, это же Жанна из моего сна. Нет, выглядит она совсем иначе, но я совершенно уверена, что это она. Стоп, стоп. Это что же получается? Во сне, в ХVII веке та же самая тетка, что здесь в электричке?