Анна Чернышева - Звезда бессмертия

Настроение мое портиться, с каждой минутой. Я мерзну и злюсь. Ну, сколько можно?! Вон парни уже вышли, стоят курят. Круто, я стою за кустом, наблюдаю, а они меня и не видят. Только Серега-то куда провалился! Собираю последние остатки терпения, прыгаю чтобы согреться, мысли мои письменно передать можно только многоточиями и восклицательными знаками. Вспоминаю то родителей, то отдельные части тела. Наконец-то, Серега выплывает из дверей с идиотской улыбкой. Так и светиться, человек – прожектор. Неспешно спускается, вышагивает важно, как гусь! Парни сразу двинулись к нему, чего еще?

–Пистолет, честное слово, у одного из парней пистолет!

В меня черт вселяется, я пулей вылетаю из-за укрытия, несусь к ним. Я точно знаю, что сильнее их. Успеваю заметить удивленные рожи. Хватаю парня за запястье, выкручиваю руку, пистолет падает, пинаю его в траву. Парень наклоняется за ним, я с размаху ребром ладони бью по бритому затылку, грабитель падает. Второй худой, длинноволосый, замахивается, я нагибаюсь, он опять замахивается, я не ставлю блока, продлеваю его движение и отступаю, он грохается мордой вниз, воет что-то, про мою мать. Я оборачиваюсь к Сереге, таким обалдевшим мне еще не приходилось его видеть.

–Бежим, быстро!

Он торчит, как фонарный столб.

–Надо милицию, – мямлит мой храбрец жалостно.

–Не советую, – слышу я уверенный, зычный голос.

Охранник из банка, весь закомуфляженный, как спецназовец, вальяжно прислонившись к зеркальной двери, нагло смотрит на меня.

–А ты ничего!

Один побитый соскребает себя с асфальта. Я хватаю Серегу за руку и тащу к нашим ведрам. А ведер-то и нет! Уже спер какой-то паразит!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

ЧУДЕСА, ДА И ТОЛЬКО!

До самой квартиры, я шагаю крайне решительно, думаю только об украденных грибах. Переступаю порог и коленки сразу подгибаются, я плавненько сажусь на пол. Вся дрожу мелкой дрожью и слова сказать не могу.

–Лиза, что с тобой?

Я молчу, Сергей стаскивает с меня грязные сапоги, сгребает меня в охапку и тащит на диван, устраивает удобно, садиться рядом.

–Успокойся, тише, тише, все уже кончилось!

Я утыкаюсь в него как в подушку и громко рыдаю. Правая рука сильно ноет, я прижимаю ее ладошкой к груди и крепко держу второй рукой, будто потерей.

–Лизонька, Лиза!

Серега гладит меня по голове, а я от этого еще больше реву. Мне так страшно просто ужас. Он сует мне свой огромный носовой платок, спрашивает тихо:

–Пить хочешь?

Я киваю, икаю как в детстве, вытираю мокрые щеки, сморкаюсь и всхлипываю. Серега возвращается с водой. На его куртке темное пятно от моих слез. Я хватаюсь за стакан обеими руками, жадно пью, успокаиваюсь. Мой успокоитель стягивает с меня куртку, спрашивает участливо:

–Чего ж ты теперь рыдаешь? Возле банка вела себя как Рембо, а теперь раскисла.

–Я не знаю… как я все это…

–Ты где русскому стилю училась?

–Я никогда ничему не училась. Я только балетом в детстве занималась.

–И там такому учат?! – Сергей даже сел.

–Нет, я … не знаю… я .. я была сама не своя…

–Как будто не в себе? – подсказывает Сергей.

–Нет, наоборот, больше в себе, чем всегда. Я как будто освободилась или проснулась, как будто так и должно быть. Теперь я замерзаю, так всегда после слез. Я тяну на себя плед, кутаюсь, поджимаю ноги.

–Так ты не умеешь драться? – все не верит Серега.

–Совсем, совсем… – мотаю я головой.

–А этот прием с пистолетом?

Меня даже передернуло.

–Я страшно боюсь оружия. Я вся цепенею от страха.

–Ну, ну, я видел.

–Нет, правда, ты же сам знаешь, какая я трусиха.

–Знал, до сегодняшнего дня.

–Я сама не знаю, что это было!

–Боевиков насмотрелась, – решает Серега, – вообразила себя Чаком Норисом.

–Мне кажется, все было совсем не так, – пытаюсь объяснить я, – я ничего не воображала… я была сама собой, но ничего не боялась… знала свою силу… как в том первом странном сне, помнишь, я тебе рассказывала?

–Во сне тебя прибили!

–Но, пока не прибили, я чувствовала себя такой свободной. Тело само знало, что делать.

–Это называться память тела, – авторитетно заявляет Серега, – только откуда оно у тебя такое помнит?

–Представления не имею, – пожимаю плечами я.

–Чертовщина, какая-то!

Вот сижу и не верю, что это было со мной на самом деле. Правда, чертовщина какая-то, и есть так хочется!

–Амлет, будешь? – Серега будто мысли читает.

Я радостно киваю. Амлет я не люблю, но такой вкуснятины, я еще не пробовала. Правду говорят, что голод – лучшая приправа. Смотрю, как мой сожитель моет посуду, и плющусь от нежности. До чего же Серега бывает хорошим, жаль, редко!

–Серый, я тебя люблю!

За это заявление я получаю такое море нежности и ласки, что едва не тону. Утро субботы я не забуду еще долго. Давно мои глаза так не увеличивались от удивления. Пробуждаюсь, как Белоснежка от поцелуя. Лежу, боюсь открыть глаза. Серега тихонько шепчет мне на ушко:

–Засоня, вставай!

Я потягиваюсь, жмурюсь, растягиваю удовольствие.

–Завтрак подан!

–Что? – разом просыпаюсь я.

На тумбочке у кровати красуется поднос с аппетитными бутербродами и одуряюще пахнущее кофе.

–С молоком, как ты любишь, – хитро улыбается Серега.

–Откуда вдруг такая красота?

–Из леса вестимо!

Я усаживаюсь, сую подушку за спину, беру поднос, набрасываюсь на бутерброды.

–Ветчина! Обожаю!

Уплетаю за обе щеки, но все-таки, не выдерживаю, спрашиваю с набитым ртом:

–В честь чего ты такой замечательный?

–Так, захотелось, – пожимает Серега плечами, – суббота, день хороший.

–А-а, это ты после вчерашнего, испугался, что я дерусь?

–При чем тут это?! Это случайность… просто… ты вчера так плакала, а сегодня будешь только улыбаться! Я обещаю!

–Обещаешь? – я недоверчиво щурюсь.

Обжигаюсь кофе, но так нестерпимо улыбаться. Смотрю на будильник.

–Ого, уже полдвенадцатого! И каков наш план действий на субботу?

Серега притворяется обиженным.

–Ты забыла?

–А, Мерседес, – вспоминаю я, идея покупки машины уже не кажется мне такой глупой. И тут Серега меня снова удивляет:

–Знаешь, я конечно в машинах разбираюсь и в мастерской год работал, но все равно, как-то побаиваюсь покупать сам, такие деньжищи! Куплю еще какую-нибудь дрянь! Короче, пошли со мной, тебе тоже в ней ездить.

–А что мне там делать? – протестую я.

–Пошли!

–Там же скукатища!

–Но, там есть такие тачки, – горестно вздыхает Серега.

Я соглашаюсь, может быть и правда, там есть на что посмотреть. Я весело собираюсь, крашусь, и мы едем. На одном автобусе, другом, третьем. По мере удаления от центра, транспорт все страшнее. Начинали мы с новенького блестящего немецкого автобуса, теперь трясемся на куче ржавого металлолома. Нюхаем бензин, слушаем скрип и скрежет. Меня укачивает, молчу и медленно зеленею. Мой спутник смотрит виновато.