Татьяна Хрисанфова - Тростинка

Наконец, Евдокия не выдержала:

– Ты бы рассказал, какие думы тебя мучают? Все отцовский дележ гложет тебя?

– Город у Властимира не велик, да пользы от него много. Гости заморские наезжают. Пошлины платят. И немалые. – Борил беспокойно соскочил с постели и быстро заходил по опочивальне.

– Сама вот понимаешь, как отец молодшего оделил. А меня обделил! – глаза Борила злобно заблестели. Он пятерней взъерошил темные с проседью волосы:

– Не придумаю я ничего путного.

– Ложись да спи спокойно, – равнодушно произнесла Евдокия, понимая, что мужа это только раззадорит.

Евдокия вовсе не была равнодушной к делам мужа. Она участвовала во всех его планах. И теперь ее показное равнодушие взбесило Борила.

Он подскочил к постели и, ухватив жену за плечо, повернул к себе лицом:

– Вот и раздели со мной думы. Как братца потеснить мне? Да чтобы Радомир с Василем не заподозрили, не вмешались бы в планы мои! У нас сыны подрастают! Им простор нужен. А где простор в нашем углу? Будут грызться за мой удел! Замыслят меня известь!

Евдокия замахала на мужа белыми руками: не думай о детях плохо!

Но Борил знал своих сыновей. Это материнское сердце слепое, а он видел, как не на шутку, до крови дерутся его сыновья. Как зло блестят глаза старшего Кирилла, когда он задирает младшего Радула. Пристально следит за сыновьями Борил, привычка эта с детства живет в нем. Вот так же за братьями подмечал, чтобы потом отцу ненароком рассказать.

Братья о том и не догадывались. Все холопов винили в том, что отцу ведомо об их проделках.

Да-а, крепко не любит Борил своих сводных братцев. Присев на край кровати, он ждал, что предложит жена.

– Ты хитрее будь! – наставляла Евдокия. – Время еще есть. Ласковей с братьями будь. В гости позови. А там глядишь, и придумается, как известь Властимира.

Борил долго еще лежал с открытыми глазами. Недобрые мысли мелькали в его голове, молниями сверкали в глазах.

Глава 13

Утром нянька Прося потчевала Властимира капустным соком. Нелегко далась князю вчерашняя попойка. Он сидел на табуретке в покоях няньки, опустив тяжелую голову.

– Что, чадушко, тяжко тебе?

– Тяжко, нянька, – вздыхал князь. – Ты руку вот сюда прислони, мне легче от того будет.

Он прислонил морщинистую нянькину руку к своей нечесаной голове. Нянька поглаживала светлые волосы и ласково выговаривала неразумному чаду:

– Негоже, сынок, цедить столь медовухи. Она хоть и сладкая, а голова потом болит. Да и пьешь ты с дружиною. Посмотрят на тебя, послушание потеряют.

Властимир попробовал возразить, тряхнув головой, но под черепом зазвенели колокольцы, и князь только крякнул от неудовольствия.

– А ты не перечь! – нянька мягко толкнула его в плечо, – жену молодую забыл совсем! Томится бедная в тереме одинокая. Ты по лесам рыщешь, а она в окно глядит. Не дело это, князюшка. Повези ее на прогулку. Поди, половцы-то далече от мест наших укочевали. На дорогах безопасно. А нет, так и дружину возьми в охрану да потешь молодку. Другие князья, так и на охоту жен берут. А ты – словно неженатый – все один ездишь.

Властимир, оклемавшись от похмелья, решил, что нянька права: надо развеять молодую жену. Он велел няньке передать, чтобы Милица в дорогу собралась: до деревни проедутся.

Милица вышла на крыльцо, одетая в парчовую шубку; подбитую собольим мехом, парчовая шапочка, отороченная темным соболем, украшала ее голову, повязанную тонким платком. Такие же парчовые рукавички, отороченные собольим мехом, грели маленькие руки. Щеки ее горели ярким румянцем. Она, украдкой, бросала ласковые взгляды из-под пушистых ресниц на мужа. Князь сидел на белом коне. Черты его бледного лица заострились от недавней муки, светлые волосы выбивались из-под шапки. Властимир недовольно хмурил брови, ожидая жену.

Милица поняла, что опять не угодила мужу – видно долго собиралась в дорогу.

Охранники поклонились княгине. Холоп подвел низкорослую кобылу и помог княгине взобраться в седло.

Властимир нетерпеливо дернул удила, и белый конь, послушный хозяйской руке, тронулся с места, гордо выгибая шею.

Городские зеваки завистливыми взглядами провожали княжий проезд. Какой князь гордый, а молодая княгиня, как разодета. Как в седле держится! Все подмечает честной народ. Шепчутся вслед городские кумушки, головами качают сочувственно. Не видят князь с княгинею взглядов, да молвы городской не чуют. Не для них сплетни городские. Молча едет впереди князь, молчит и княгиня, изредка подергивая удила, понукая лошадь идти быстрее…

Поприща-вёрсты до деревни никто не мерил. Знали только, что дорога короче за разговором, да если разговор тот весел. Но, глядя на хмурого князя, молчали дружинники, молчала и молодая княгиня. Дорога для Милицы показалась длинной и скучной. Мороз, пощипывая щеки, пробирался под одежду, сковывал неподвижные ноги.

Она еле сдерживала набегавшие слезы: не так Милица представляла себе прогулку с мужем. Ей хотелось поговорить с Властимиром. Понять, о чем он думает, что тревожит его. А князь опять отгородился думами от своей жены. Вон переговаривается с Младом. А для нее не нашлось словечка.

Деревня встретила всадников настороженно.

На улицу выбегали раздетые женщины, тащили в избы малых детей. Мало ли зачем князь припожаловал. Мужики выглядывали из дверей, следя, куда повернет княжий отряд. Князь, проехав по улице, повернул коня к самой большой в деревне избе. Из распахнувшихся дверей, навстречу спешившимся всадникам, выскочил мужик в одной холщевой рубахе. Вслед за ним спешили во двор двое сыновей. Они, кланяясь князю, забирали удила из рук дружинников и привязывали лошадей у коновязи.

Млад, видя, что князь не спешит помочь жене слезть с лошади, неловко подхватил ее за талию и помог спрыгнуть.

Милица кивком поблагодарила Млада за помощь и поспешила вслед за мужем. Низко нагибаясь в дверях, Властимир вошел в избу.

Хозяйка, суетясь, смахивала со стола крошки от недавнего обеда, приглашала князя и княгиню к столу.

Милица брезгливо озиралась по сторонам.

Закопченные стены, земляные полы, оконца, затянутые бычьим пузырем, отпугивали ее. Милица подобрала подол и присела на край чисто выскобленной лавки. Хозяйка подала ей горячее питье, заваренное из сухих трав и приправленное каплей меда, но княгиня не приняла плошку из ее рук. Она ждала, когда муж закончит разговор с хозяином о деревенских делах. В беседу она не вникала. Не женское то дело. К ее ногам подполз чумазый ребенок. Короткая рубашонка еле прикрывала его кривые ножки. Задрав голову, он с любопытством рассматривал Милицу. Та подхватила его на руки. Хозяйка тут же кинулась отнимать ребенка:

– Отпусти его, княгинюшка, грязен он! Наряд твой испортит!