Татьяна Хрисанфова - Зелёные яблочки

Такие посещения деревни были редкими.

На хуторе сеяли лен, теребили его, да долгими зимними вечерами ткали на станках холсты, как для домашнего пользования, так и на продажу. Холсты охотно покупали на осенних и зимних ярмарках в уездном городке. Для домашнего пользования ткань красили, кто чем мог. Шили из них рубахи мужикам, да немудреные наряды бабам.

– 2 -

На посиделки в деревне собирались в хате вековухи Августины. Жила она со своим отцом. Замуж ее никто не взял – некрасивая была девка, лицо у нее оспой прихвачено. Да и приданого за ней мало давали. Вот и обходили ее дом женихи.

Августина на жизнь не обижалась. Была она приветливой женщиной, закутанной в белый, в мелкий цветочек батистовый платок, закрывавший лицо. Немного суетливой, но молодые девчата ее любили: умела она хранить их сердечные тайны. Не обижались на нее и парни. Она никогда не ругала их за горы оставленной шелухи от семечек. Лишь изредка ворчала. Вот и собиралась молодежь в ее доме. Передняя была большой, места хватало всем. Обстановка, как и во всех домах в деревне, была не затейливой. Вдоль стен тянулись широкие деревянные лавки. Около печки стояла большая деревянная кровать. Рядом находился длинный обеденный стол, окруженный с двух сторон некрашеными лавками. Обычно за столом парни играли в карты, а девчата, сидя на таких же лавках вдоль стены, вязали носки или серые пуховые платки. Посиделки были не просто местом, где можно скоротать вечер, но и местом, где парни и девчата друг к другу приглядывались. Где можно было перекинуться с понравившейся девушкой парой ничего не значащих слов, чтобы определить: нравишься ли ты. Потом уже ухаживать или быть отвергнутым.

В этот вечер девчата загадочно улыбались и перешептывались, ожидая прихода вернувшихся с «действительной» служивых. Парни же спокойно играли за столом в карты. Молодежь постепенно заполняла комнату.

Даша, румяная с мороза и возбужденная, резко дернула дверь за ручку и почти влетела в дом Августины.

Братья всю дорогу от хутора до деревни задирали ее снежками. Она же, увертываясь от их метких рук, бежала почти всю дорогу. И теперь, запыхавшаяся, переступила порог.

Хозяйка сразу кинулась помогать. Не успела Даша расстегнуть шубейку, как Августина уже стащила ее с плеч, развязала платок и аккуратно положила на другие шубы.

Улыбаясь, Даша пригладила волосы перед маленьким зеркальцем, висевшим над умывальником.

– Опять, ироды, загнали девку – незлобиво возмущалась Августина, – садись, лапушка, отдохни. У-у-у-у жеребцы! Силы вам девать некуда, – ворчала она, неодобрительно поглядывая на вошедших вслед за Дашей Луку и Ивана. Но те спокойно раздевались у сундука, не обращая внимания на ворчание хозяйки. Знамо дело, тетка Августина всегда Дашку защищает.

Августина любила Дашу и выделяла ее среди других девчат. Своих детей у нее не было, и ее трогательная забота о чужом ребенке удивляла деревенских кумушек.

Раздевшись и положив свои полушубки на стоящий у порога сундук, парни прошли к столу. Усевшись на свободные места, стали присматриваться к игре. Даша, согрела руки о бок горячей печки и села на лавку к подвинувшейся подруге Глашке. Та ревниво оглядела подругу. Даша всегда одевалась аккуратно. Все ее наряды были украшены затейливой вышивкой или отделаны рукодельным кружевом. Вот и сейчас на ней была цветная кофточка, застегнутая на маленькие ярко-красные пуговки. На вырезе кофточки были пришиты красивые кружева, похожие на весенние лазоревики. Подол серой юбки украшали голубые вышитые незабудки. Отец любил единственную дочь и, конечно, баловал ее, покупая готовые наряды, красивые бусы, серебряные сережки, несмотря на недовольство своей супруги.

Многие деревенские девчата завидовали Даше. Да и было чему. Она была самой красивой девушкой в селе: даже старики, встречая ее, в восхищении качали головами и причмокивали беззубыми ртами, стараясь выпрямиться и горделиво протрусить мимо.

Даша достала фартук и повязала его на талии. Только после этого стала вязать шерстяной носок. Глашка, наклонившись к ее уху, уже нашептывала последние деревенские новости. Набрав в легкие побольше воздуха, она собиралась поразить подружку последней вестью, о которой перешептывались местные девчата. Но не успела.

В открывшуюся дверь без стука ввалились двое замерзших парней. Лица их были красными от мороза. Неловко перетаптываясь у порога они озирались в поисках знакомых лиц. Было видно: давненько они здесь не бывали. Сидящие на лавках девчата прятали улыбки и разглядывали их исподтишка. Гостеприимная хозяйка пришла на помощь.

– Чего стали около порога, как будто забыли совсем мою хату? – громко упрекнула Августина пришедших.

Увлеченные картежники, наконец, оторвались от игры и тоже уставились на пришедших. Даже азартные игроки отложили карты и наблюдали за ними. Всем было интересно посмотреть на вернувшихся с «действительной» службы. Какими они стали после долгого отсутствия? Исправила ли армия непутевого балагура Никитку? А всегда серьезный Егор, может, научился улыбаться? Или опять слово из него не вытянешь? Девчата разглядывали новых парней исподтишка. Раздевшись и преодолев первое смущение, парни прошли на середину комнаты. К ним тут же подскочил один из картежников, еще несколько ребят вскочили с мест. Начались рукопожатия, похлопывания по спине.

Парней усадили на лавку около стола в ожидании рассказа о нелегкой службе.

Никита, польщенный вниманием молодежи, приосанился, огляделся вокруг: все ли внимательно слушают и начал рассказывать о муштре на плацу, об отцах-командирах, пекущихся о служивых, о житье-бытье вдали от родной деревни.

Деревенские парни слушали, не сводя любопытствующих взглядов с рассказчика: ведь многим предстояло пройти все это. Отслужившие, но еще не оженившиеся парни, молча усмехались в усы. Уж больно складно все получалось у Никиты.

Егор, в отличие от друга, сидел молча, изредка покачивая головой и усмехаясь, когда друг начинал плести небылицы. Истощившийся запас приготовленных заранее баек да молчаливый друг, сидящий рядом и не особо поддерживающий его, охладили пыл рассказчика. Никита заерзал на лавке, в поисках поддержки, может у кого вопрос назрел. Но публика постепенно теряла интерес. Парни потихоньку перекидывались картами, девчата сидели, уткнувшись в свои бесконечные вязания. Тут Никита вспомнил о непростительно забытом гостинце для девок, купленном в уездном городке. Любил Никита привлекать к себе внимание, да так, чтобы потом говорили о нем в деревне. Вот и теперь, рисуясь, он стукнул себя по лбу, как будто вспомнив о чем-то очень важном.

– Егор, ты чего же сидишь? – громко обратился он к другу. Тот вопросительно поднял глаза.