Сари Робинс - В сетях обольщения

– Именно так.

– И насколько это прибыльно?

– Разве я интересовалась твоими доходами? – вскинув бровь, спросила, в свою очередь, Тесс.

– Я государственный служащий, нетрудно догадаться, что мои доходы не слишком велики.

– А я частный предприниматель, и мои доходы – мое личное дело, – ушла от ответа Тесс. – И впредь советую помнить, что мне вообще не нравится, когда кто-то сует свой нос в мои дела.

Неужели ей стало известно о расследовании? Где же он допустил промах? Впрочем, все возможно.

– Ты считаешь, что я сую нос в твои дела? – спросил он.

– А разве нет?

– Нет, разумеется! – не моргнув и глазом ответил он, лихорадочно соображая, к чему она клонит, и одновременно борясь с нарастающим желанием.

– А в чем именно заключается твоя работа?

– Я выполняю любые поручения генерального стряпчего, – стараясь сохранять невозмутимость, сказал Хит, которому все больше не нравилось направление, в котором пошла их беседа. – Даю рекомендации по государственным делам, таким, например, как хищения из казны либо государственные задолженности, консультирую по вопросам социального обеспечения, представляю интересы короны в судебных тяжбах.

– Но каким образом генеральный стряпчий оказался втянутым в процесс Бомона? Это ведь уголовное дело.

Хит сделал непроницаемое лицо.

– В исключительных случаях он вправе участвовать и в уголовных процессах. Когда допущены серьезные нарушения законности.

– Не кажется ли тебе, что дело Бомона имело и политический характер?

– На что ты намекаешь? – без обиняков спросил Хит, пораженный осведомленностью и проницательностью Тесс.

– Я задала этот вопрос из женского любопытства, – пожав плечами, сказала она. – Меня несколько удивило, что в последнее время ты проводишь много времени вне стен своего ведомства. Неужели это совершенно не беспокоит твоего начальника?

Хиту стало немного легче: ее интересовало всего лишь, как он умудряется так часто отлучаться днем из конторы. К делу ее расспросы не имели никакого отношения. Вероятно, она прикидывала, смогут ли они предаваться любовным радостям в дневные часы, не вызывая подозрения окружающих.

– Мне дали возможность отдохнуть после трудного процесса Бомона, – сказал он. – Это было весьма утомительное дело. В моем распоряжении еще несколько свободных дней. – Он многозначительно посмотрел на Тесс.

– Ты, как мне показалось, относишься к мистеру Дагвуду с большим почтением, – сказала она, пропустив намек мимо ушей.

– Естественно. Почему ты задаешь мне такие странные вопросы? – спросил он.

Тесс вновь передернула плечами.

– Мне просто хочется понять.

– Что именно?

– Тебя, разумеется.

– Меня? Зачем? Ты собираешься продолжить наши отношения? – нарочито шутливым тоном спросил Хит, лелея в душе надежду услышать положительный ответ.

Она вперила в него пристальный взгляд своих васильковых глаз и промолвила:

– Вполне возможно.

Охваченный радостью, он не выдержал и спросил:

– И как же мы поступим?

– По-моему, нам лучше забыть о том, что сегодня между нами случилось, – ответила она.

Он раскрыл от удивления рот.

– Ты полагаешь, что тебе это удастся? – наконец спросил он.

– Сомневаюсь. Но что поделаешь? – Она хмыкнула.

– Я говорю серьезно!

– Тише! Ты слышал? – Тесс взглянула в сторону леса. – Кажется, хрустнула ветка. Нас могут подслушивать.

– Я ровным счетом ничего не слышал, – сказал Хит. – И не пытайся уйти от разговора.

Ах, если бы только он знал, что Тесс вовсе не лукавит! Укрывшись за вековым дубом, Фиона ловила каждое произнесенное ими слово. Ей не следовало подкрадываться к ним так близко, но любопытство взяло верх над осторожностью.

Она стала свидетельницей всей возмутительной любовной сцены и последующего разговора развратников.

Потрясенная увиденным и услышанным, Фиона с трудом нашла в себе силы покинуть свое укрытие и, затаив дыхание, ретировалась. Мох скрадывал звук ее шагов, и ей удалось благополучно выйти на аллею, ведущую к сиротскому приюту.

Захватывающие картины невероятного бесстыдства, свидетельницей которого ей выпало стать, мелькали у нее перед глазами. Ну разве могла она предположить, что ее работодательница настолько распутна? А мистер Бартлетт, с виду вполне приличный мужчина, оказался ей под стать – таким же необузданным дикарем! Щеки Фионы пылали от стыда и негодования. До сегодняшнего дня она даже не предполагала, что можно так низко пасть. Теперь ей предстояло побороть охватившее ее волнение и запомнить каждую деталь их грехопадения. Потому что тот, кто поручил ей следить за каждым шагом леди Голдинг, потребует от нее подробнейшего отчета.

– Что с тобой приключилось, дружище? – спросил Биллс у Хита на другой день, когда приятели направлялись в Общество содействия процветанию и образованию женщин. – Ты определенно витаешь в облаках. Что же овладело твоими мыслями?

– Так, пустяки, не обращай внимания, – сказал Хит, в действительности воскресавший в памяти сцены любви с Тесс у раскидистого дуба на лесной поляне.

Он принял ванну, но аромат ее нектара все еще сохранился у него в носу, подобно дурманным духам. А на губах остался вкус ее сладких губ. Его тело изнывало от желания овладеть ею вновь и довести до умопомрачения своими ласками.

Ничего подобного с ним еще никогда не случалось. Он словно бы впал в странный сон, в котором самозабвенно предавался сладострастию, и никак не мог освободиться от него. Он бы предпочел вообще не вставать с кровати и грезить о Тесс, но ему пришлось-таки встать, одеться, позавтракать, просмотреть почту и газеты и поехать на встречу с Биллсом.

Два вопроса не давали ему покоя: что творится с ним и происходит ли то же самое с ней?

– Дружище, – вновь вторгся в его мысли Биллс. – Ты определенно напоминаешь мне сегодня молодого кобеля, остро нуждающегося в случке. По-моему, героиня твоих грез – леди Голдинг.

– С чего ты это взял? Я ничего подобного тебе не говорил, – вновь слукавил Хит, пряча взгляд.

– За тебя мне все сказал твой внешний вид, – с ухмылкой возразил Биллс. – Не забывай, что я всегда слыл наблюдательным парнем. Вчера тебя не было в суде, хотя был последний день прений сторон по делу Блументаля. Более того, ты даже не поинтересовался, как идет этот процесс!

Хит растерянно заморгал. Ему следовало присутствовать на слушаниях по такому громкому делу, чтобы показать себя и посмотреть на коллег. Как же он мог допустить такой досадный промах? Теперь его имя не будет лишний раз упомянуто в газетных репортажах из зала суда, что недальновидно с политической точки зрения.

– Признаться, я даже рад, что с тобой произошла такая метаморфоза, – продолжал Биллс, помахивая тростью. – Наконец-то ты понял, что мисс Уилом не та девушка, на которой тебе следует жениться.