Тереза Вейр - Вся ночь впереди

Лично он, Остин, считал это вполне естественным. Как же не быть депрессии, если он не может ни говорить, ни ходить, ни двигать левой рукой?

Дожидаясь того момента, когда Молли уйдет, он старался не думать о том, что она все еще находится совсем рядом. Он вообще старался о ней не думать, но это ему плохо удавалось. Ему всегда это плохо удавалось. Вот и теперь перед его мысленным взором предстали мгновения прошлого, когда он впервые увидел, как Молли отряхивает снег со своих волос…

Он работал в офисе благотворительного фонда, находившемся в пригороде, – зарабатывал средства для обучения в колледже. Как-то раз к нему в офис пришла Молли, чтобы подать заявление о назначении ей пособия. Уж если кто и заслуживал поддержки – так это она. По большому счету, Остин не слишком жаловал людей, обращавшихся за пособием. Считал, что большинство из них пытается получить деньги фонда без всякого на то основания.

Но с Молли все обстояло иначе. Она была беременна, не замужем и имела временную работу в пиццерии, где ей платили жалкие доллар двадцать пять центов в час. Остин хорошо знал тот тип людей, которые посещали заведения вроде этого. Они были требовательны, настырны и любили драть глотку по любому поводу. По мнению Остина, такой девушке, как Молли, там было не место.

Хотя в пособии ей было отказано, Остину удалось добиться для нее бесплатных талонов на питание. По крайней мере, она не будет голодать, решил он.

Разбирая бумаги Молли, Остин взял на заметку пиццерию, где она работала, и вскоре стал одним из ее постоянных посетителей.

Сидя за столиком, он наблюдал за тем, как она обслуживала клиентов, как ходила, как опиралась о прилавок, дожидаясь заказа. Остин отметил про себя, что в каждом ее движении сказывается сильное утомление. Усталость наложила также отпечаток и на ее облик. Остин обратил внимание на морщинки у нее вокруг глаз, которых ей по молодости иметь еще не полагалось. Все это было следствием тяжелого, отупляющего труда и, конечно же, ее состояния. Впрочем, несмотря на беременность, которая ее не красила, в ней имелось нечто, что заставляло замирать его сердце. К примеру, ее осунувшееся личико было исполнено такой тихой печали, что Остина так и подмывало сорваться с места и, чтобы заслужить ее улыбку, совершить ради нее какой-нибудь рыцарский подвиг: к примеру, прикончить в ее честь парочку драконов.

Однажды вечером, когда Остин сидел в пиццерии и дожидался сделанного им заказа, Молли упала в обморок. Она направлялась к раздаточному окошку, потом вдруг остановилась, покачнулась и стала медленно оседать на пол. Остин устремился к ней на помощь, но, когда он до нее добежал, она уже начала приходить в себя.

Остин предложил отвезти ее к доктору, но она отказалась. Поначалу она даже хотела возобновить работу, но вскоре поняла, что ей это не по силам. Не полагаясь на себя, она позволила ему проводить ее домой. Молли снимала крохотную квартирку над грязной, задымленной закусочной, находившейся неподалеку. Остин уложил ее на диван, а затем обследовал холодильник и кухонный шкафчик, но не нашел там никакой провизии.

– А как же талоны на продукты? Вы их что же – не отовариваете? – спросил он.

– Мне пришлось их продать, чтобы выручить немного денег на жилье. Пришлось выбирать: или питаться, или спать на улице.

Ее грустный взгляд надрывал ему сердце. Она напоминала ему беженку: была такая же голодная, несчастная и всеми покинутая.

С того дня Остин стал ее другом и покровителем. Он узнал, что отец ее еще не рожденного ребенка погиб во Вьетнаме, а брат – единственный ее родственник – служил в армии и находился на заморских территориях вдали от Штатов.

Впервые в жизни Остин заботился не о себе, а о другом человеке. Он до такой степени проникся чувствами к этой несчастной, что учеба не шла ему на ум. Он знал, что Молли недоедает и у нее нет средств, чтобы сделать необходимые при беременности анализы и заплатить за прием врачу. У нее не было теплой одежды, и Молли приходила на работу с голыми ногами даже в холодную погоду. Остин хотел помочь ей, избавить ее от тягот жизни.

Он встречался с девушками до Молли. Сначала это были его подружки по школе, а потом – по колледжу. Но он никогда не относился к таким знакомствам всерьез и не встречался с девушками более двух или трех раз. Все они по какой-то неведомой причине вызывали у него скуку, и в их присутствии он начинал зевать. Был даже случай, когда он, будучи приглашенным одной из своих приятельниц на обед, встал из-за стола, сделав вид, что ему нужно в туалет, а сам вышел из дома через заднюю дверь и был таков.

С появлением Молли все волшебным образом изменилось. Остин вдруг осознал, что торопится на свидание с ней, как мальчишка. Когда же свидание подходило к концу и они расставались, он с нетерпением принимался ждать следующего.

Та зима считалась чуть ли не самой суровой за всю историю Айовы, но Остин не замечал холода. Он был влюблен, и его согревали чувства. Любовь эта была непростой, сдобренной душевной болью, но оттого не менее прекрасной.

Через два месяца после того, как Молли впервые появилась в его офисе, Остин сделал ей предложение.

Вот тогда-то он и узнал, что значит жениться на женщине, которая уже любила другого человека…

– Остин…

Ее рука легла ему на плечо.

Это было настолько неожиданно, что он чуть не свалился со своего кресла-каталки.

Молли, разумеется, не хотела его пугать. Просто ее обеспокоило, что он слишком долго сидел без движения, словно обратившись в статую. Заметив, что он вздрогнул, она торопливо убрала руку с его плеча, не зная, что сказать. Муж, всегда смотревший на нее, как ей казалось, с пренебрежением, почти отучил ее разговаривать. Она всерьез стала опасаться, что говорит глупости и каждое ее слово будет им неверно истолковано и встречено в штыки. О чем бы ни заходила у них речь, Остин умел, поставив все с ног на голову, доказать ей, что прав он, и выставить ее дурой.

Не могла же она в самом деле сказать ему, что выглядит он ужасно. Она даже выражением лица боялась дать ему это понять – не то, что заявить ему об этом в открытую. Одетый в больничную пижаму и прикованный к креслу-каталке, он казался ей непривычно маленьким. Его прежде роскошные густые волосы поредели и стали почти совсем седыми. Раньше Остин был всегда аккуратно подстрижен, но теперь неровные, длинные пряди в беспорядке свешивались ему на лоб и падали на воротник. Усилием воли она подавила желание взять со стола щетку и пригладить их.

Брат Молли всегда говорил, что Остин для бизнесмена слишком уж хорош и больше походит на голливудского актера, нежели на биржевого брокера.

Что ж, теперь никто не назвал бы Остина очень привлекательным.