Кэндис Проктор - Шепот небес

– Вот видите, я конченый человек. Вам надо держаться подальше от меня, мисс Корбетт, – мрачно констатировал он.

– Мне необходимо съездить на мыс Последней Надежды, – сообщила Джесси.

Подойдя к большому старому кедру, росшему среди простых деревянных, грубо сбитых крестов, стоявших на могилах каторжников, она повернулась лицом к Лукасу и, сцепив пальцы рук, взглянула на него. На ее щеках играл яркий румянец.

– Вы хотите поехать на мыс? – Лукас оперся на рукоять лопаты и убрал упавшие на лицо длинные пряди черных волос. – Вы разве не видите, что собирается дождь?

Джесси ничего не замечала вокруг, она как завороженная смотрела на Лукаса.

– Поверьте, мне очень жаль вашего друга, – пробормотала она.

Лукас снова принялся рыть могилу.

– Паркер не был моим другом, – произнес он. – Но я знал и уважал его. – Лукас взглянул исподлобья на Джесси. – Вас, наверное, удивляет, что можно уважать бывшего раба, одетого в шкуры кенгуру?

– Нет, не удивляет. Я слышала, что вы говорили ему на поляне. Вы сказали, что ему необходимо бежать с острова, что только таким образом каторжник может спастись от сурового наказания и смерти. Наверное, вы много размышляли о побеге и спасении.

– Гм… Покажите мне каторжника, который ни разу не задумывался бы о спасении.

– Возможно, вы правы. Но с вами дело обстоит несколько иначе. Вы не просто задумывались о побеге, вы планируете его.

Лукас медленно выпрямился и, прищурившись, взглянул на Джесси.

– Сегодня ночью мне не спалось, – продолжала она. – И я долго думала о том, что значит оставаться каторжником, лишенным надежд на помилование и освобождение. – Джесси провела ладонью по поперечной перекладине деревянного креста, рядом с которым стояла. – Раньше я никак не могла понять, почему такие люди, как Паркер, совершают побеги, рискуя своей жизнью. Но теперь… – Джесси взглянула в глаза Лукасу. – Теперь я их понимаю.

– Зачем вы завели этот разговор, мисс Корбетт?

– Я просила вас не называть меня так, когда мы наедине. Лукас выбросил лопату из ямы, на дне которой стоял, а затем, опершись о край могилы руками и подтянувшись, вылез из нее и выпрямился во весь рост.

– Неужели вы думаете, что ваше разрешение называть вас по имени избавит меня от чувства унижения, которое я постоянно испытываю? Или вам так легче общаться со мной? Вам нравится делать вид, что нас не разделяет непреодолимая пропасть?

Кровь отхлынула от лица Джесси, и оно стало белым как мел.

– Я вовсе не хотела обидеть вас или нанести оскорбление.

Лукас недоверчиво усмехнулся.

– Неужели вы не понимаете, что я не вижу в вас каторжника? Я воспринимаю вас просто как человека.

Пот заливал лицо Лукаса, он тяжело дышал от волнения.

– Но я действительно каторжник, преступник, отбывающий здесь наказание. И ничто не может изменить моего положения. Даже смерть. – Лукас обвел рукой кладбище. – Оглянитесь вокруг, посмотрите на могилы!

Но Джесси не сводила с него потемневших глаз. Ветер раздувал ее юбки и прибивал к стройным длинным ногам, растрепал ее прическу, и золотистые локоны падали на бледное лицо девушки.

– А какой вы видите меня? – спросила она. – Ведь я англичанка, а вы ненавидите англичан.

Гнев Лукаса сразу же улегся. Протянув руку, он убрал прядь волос с ее лица.

– Когда я смотрю на вас, я вижу только вас, – мягко промолвил он.

Дотронувшись до ее шеи, он заметил, что по телу Джесси пробежала дрожь. Ее дыхание стало учащенным и неровным. Ему хотелось обнять ее, прижать к своей груди, зарыться лицом в ее волосы и вдыхать сладкий аромат. Ему хотелось вновь ощутить вкус ее поцелуя на своих губах и прильнуть к ее мягкой нежной коже. Ему хотелось овладеть ею, пережить упоительные минуты близости.

– Ради всего святого… – с трудом, сдавленным голосом прохрипел он, отступая от нее на безопасное расстояние, – попросите брата назначить вам другого грума.

Джесси покачала головой:

– Я не могу. И вы знаете почему.

Лукас невесело засмеялся.

– Боитесь, что ваша семья и знакомые не одобрят вашу дружбу с Женевьевой Стржецкой. Но как они посмотрят на то, что вы целуетесь с ирландским каторжником?

– Такого больше не повторится, – бледными дрожащими губами произнесла Джесси.

– А если повторится?

– Нет, никогда!

Но верила ли сама Джесси в то, что говорила сейчас?

Джесси сидела на подоконнике в кухне Женевьевы, держа в руках кружку с горячим сидром, и пристально смотрела на вздымающиеся темные волны залива Блэкхейвен. Небо, затянутое тучами, предвещало шторм. Несмотря на то что день был в самом разгаре, на улице наступили сумерки. Под порывами сильного ветра гнулись деревья, волновалось море и дрожали стены домика.

Женевьева задумчиво потягивала сидр из своей кружки. Она думала сейчас не о шторме, а о сидевшей напротив нее девушке. С ней в последнее время произошли перемены. В ней ощущалось беспокойство. Легкий румянец покрывал ее щеки, а глаза взволнованно блестели.

– Что с тобой, Джесси? – наконец спросила Женевьева, покачиваясь в скрипучем кресле-качалке. – Что-то случилось?

Джесси тряхнула головой и с улыбкой посмотрела на Женевьеву.

– Я кажусь тебе странной?

– Если ты приехала ко мне в такую погоду, значит, у тебя есть на то особые причины. Какие? Что произошло?

Джесси снова отвернулась к окну и посмотрела на стоявшие в заливе суда, высокие голые мачты которых покачивались на фоне низкого серого неба. В воздухе пахло дождем.

– Мне нравится море во время шторма. Наблюдая за ним, я чувствую дыхание жизни.

– И поэтому ты приехала сюда в такую погоду?

Джесси тяжело вздохнула.

– Нет, – ответила она и разгладила складки на юбке своей амазонки. – Знаешь, недавно Харрисон поцеловал меня…

– Правда? – Женевьева улыбнулась. – Ну и что здесь такого! Я думала, что вы уже давно вовсю с ним целуетесь.

– Он и раньше целовал меня, – потупила взор Джесси, – но не так страстно… Знаешь, мне не понравилось целоваться с ним.

Джесси едва сумела выдавить из себя такое признание.

– О, Джесси… – ахнула Женевьева и сокрушенно покачала головой.

– Мама говорит, что мужчины испытывают более сильную страсть, чем женщины, и что мы должны терпеть их ласки во время физической близости. Но я понимаю, что в моем случае дело совсем в другом.

Дождь забарабанил в стекло кухонного окна. Женевьева наконец поняла, что происходит с ее юной подругой. В Джесси просыпалась женщина, она впервые ощутила жар физического влечения, однако, по-видимому, не к своему жениху.

– У тебя есть кто-то?

Джесси смущенно кивнула.

– Но он тебе не пара, да?

Грустная улыбка тронула губы девушки.

– Да, мы никогда не сможем быть вместе…