Нэн Райан - На всю жизнь

Справа от широкого мраморного входа, на большой площадке, покрытой густым дымчато-серым ковром, стояли ряды обеденных столов, за которыми в этот теплый сентябрьский вечер сидели смеющиеся, счастливые люди. В другой части клуба на сцену, занимающую весь простенок, быстро опускался тяжелый черный бархатный занавес.

Несколько ниже большой сцены, на отполированной танцевальной площадке, дразняще кружились, скользили и покачивались танцующие пары.

Спиртное лилось рекой. Повсюду слышался смех. Здесь царила распущенность.

Кей видела все это раньше.

Однако то, чего ей не приходилось видеть раньше — и что сейчас предстало ее взору, — заставило ее в оцепе — нении остаться на белом мраморном пороге просторного салуна, лишив возможности двигаться или отвести взгляд.

В самом центре большого заполненного публикой клуба, прямо в середине широкого открытого прохода, размещался шестиугольный бар красного дерева, где двое барменов в белых рубашках и черных галстуках-бабочках деловито разливали напитки.

А над их головами, прямо над шестиугольным баром, с потолка на высоте второго этажа свешивалась вращающаяся золотая карусель, приводимая в действие паровой машиной. Позолоченные кони карусели медленно поднимались и опускались, двигаясь по кругу.

На этих позолоченных лошадях, бесстыдно расставив ноги, сидели верхом настоящие живые женщины и взмахами рук приветствовали благодушную толпу. Скорее голые, чем одетые, наездницы были облачены в неприлично короткие платья со сверкающими разноцветными блестками. Их полные груди почти вываливались из глубоко декольтированных лифов блестящих платьев, а длинные стройные ноги были обнажены от бедер, если не принимать во внимание прозрачных чулок и кокетливых подвязок.

Их ступни, обутые в туфли без задников, были засунуты в белые с золотом стремена, свисающие с позолоченных конских седел. Бесстыдные красавицы делали вид, что едут верхом на настоящих живых скакунах, пригнувшись к их головам, обхватив коленями безжизненных коней, сжимая в руках золотые поводья. Одна из наездниц, хорошенькая молодая женщина с каштановыми волосами, в открытом наряде, усыпанном розовыми блестками, резко поднялась в стременах. Она подняла руку, прикрыв козырьком глаза, изображая усталого пастуха на выгоне в поисках места для ночлега.

— Сюда, Роуз! — заорал толстобрюхий лысый мужчина, сидящий за столиком прямо внизу. Похлопывая ладонью себя по колену, он звал ее: — Конец скачкам, моя сладость! Иди посиди у меня на коленях! — Похотливый толстяк протягивал руки к вращающейся карусели.

Смеющаяся черноволосая женщина, сидящая верхом на одной из золотых лошадей, начала стегать белым с золотом кожаным арапником по крупу лошади. Мужчины со свистом и хохотом держали пари на брюнетку — выиграет ли она воображаемое состязание.

Капитан Кей Монтгомери вдруг поняла, что слишком долго стоит, разглядывая. Она ничего не могла с собой поделать. Она была вне себя от ужаса. При этом она была совершенно очарована.

На своем веку Кей повидала много греха. И всегда он отвращал и удручал ее. Никогда не было для нее ничего привлекательного в темном царстве порока.

Однако капитану Кей Монтгомери в ее двадцать пять лет еще не доводилось наблюдать столь фривольной сцены греха, как сейчас. И как она ни старалась убедить себя в том, что представшая ей картина порока была совершенно отвратительной, у нее ничего не получалось.

Шокирующей — да, конечно. Развратной — да. Греховной — без сомнения.

Но отвратительной?

Нет. Нет, таковой она не была.

Кей странным образом загипнотизировало вызывающее действо, разворачивающееся перед ее широко раскрытыми голубыми глазами. Всегда честная перед самой собой, Кей была вынуждена признать, что полуголые женщины верхом на позолоченных лошадях были поразительно красивы. И, к удивлению Кей, многие из гостей, сидящие за круглыми, покрытыми камчатными скатертями столами, были на вид привлекательными, элегантно одетыми джентльменами. Среди публики можно было увидеть несколько богато одетых дам.

Играла музыка. На столах была восхитительная на вид, аппетитно пахнущая еда. В хрустальных бокалах на высоких ножках пузырилось шампанское. Люди не стыдились своих нежных чувств. Всюду царили смех, веселье и радость.

Заманчиво.

Невероятно заманчиво.

Кей медленно обвела благоговейным взглядом весь клуб, пока наконец не остановила его на отдельной ложе, где сидела красивая троица, похоже, правившая бал. Кей едва обратила внимание на светловолосого стройного джентльмена и обворожительную белокурую даму.

Она увидела его.

Лучшего, чем узреть Ника Мак-Кейба, не могло и быть. При виде его Кей мгновенно вышла из своего летаргического состояния.

Со стиснутыми зубами, готовая полезть в драку, она обеспокоено оглянулась и поймала Бобби и Джайлса на том, что они в открытую глазели на едва одетых красоток, оседлавших золотую карусель.

— Внимание! — выпалила она, раздраженная более собой, нежели ими.

Новобранцы повернули к своему командиру смущенные лица.

— Мы здесь только с одной целью. Атаковать, захватить и удержать царство дьявола!

Кей обернулась, чтобы лицезреть обольстительное поле битвы, расправила хрупкие плечи, подняла серебряный колокольчик и скомандовала:

— Вперед, шагом марш!

Троица прошествовала вниз по мраморным ступеням в сумятицу забитого публикой салуна. Капитан Кей неистово звонила в серебряный колокольчик. Бобби бил в бубен, а Джайлс размахивал разноцветным знаменем Армии спасения.

Почти что вприпрыжку, с горящими решимостью ясными голубыми глазами, Кей вела свое войско через лабиринт столов, за которыми сидели веселящиеся и пьющие гуляки. Мягко, но настойчиво она увещевала кутил отвернуться от порока. Последовать за ней и услышать послание Армии спасения. Пойти и поучиться более достойному образу жизни.

Кей остановилась у стола, за которым сидели вожделеющие, стонущие от восторга мужчины. Она дерзко постучала по плечу седовласого мужчины представительной внешности, отвлекая его внимание от постыдного зрелища, происходящего вверху, на золотой карусели.

— Извините, сэр, — сказала капитан Кей, — вы, похоже, находите удовольствие в этом?

— Так оно и есть. — Окидывая Кей оценивающим взглядом, щегольски одетый, слегка подвыпивший мужчина добавил: — Ты, наверное, была бы хорошенькой, если бы на тебе не было так много всего надето. — Он положил ей руку на плечо. — Мне бы хотелось увидеть тебя наверху верхом на одной из этих золотых лошадок. — И он от души рассмеялся, и смех его был подхвачен соседями по столу.

Кей высвободила руку.