Сандра Дюбэй - Неукротимый

– А ты? Ты-то был в составе суда?

– Разумеется. Сидел между моим первым помощником и одним из старшин. Естественно, ее признали виновной.

– Естественно, – саркастически протянул Габриель. – Ну а дальше-то что?

Черноволосый коротышка задумчиво почесал переносицу.

– Мой бог, Форчун! Прошу тебя – забудь про нее! Я ничего не мог поделать. Они сами выбрали способ казни. Я пытался их отговорить, но они и слушать меня не захотели. – Он тяжело вздохнул. – Должно быть, она уже умерла, – мягко закончил Ле Корбье.

– Уже? – вскинул брови Габриель. – Дьявол тебя побери, что значит «уже»? И что вы с ней…

И тут до Габриеля дошла ужасная правда.

– Нет, – хрипло выдохнул он. – Нет. Вы не могли…

Выражение лица Ле Корбье подтвердило худшие опасения Габриеля.

– Высадили! – прошептал он. – Вы высадили ее на остров, ублюдки! Так?

Ле Корбье смущенно кивнул.

– Скотина! – рванулся к нему Габриель. – Слизняк безмозглый! Чтоб ты сдох, урод!

Он схватил тщедушного пирата и выдернул его из кресла. Швырнул на пол и принялся крушить все, что попадало под руку, – столы, кресла, бутылки, стаканы…

Покрасневший как рак Ле Корбье задыхался, извиваясь в руках Габриеля, стиснувших ему горло.

– Я пытался их отговорить… – хрипел он. – Я правда пытался!

– Ты соображаешь, что наделал? – прорычал Габриель, не отпуская своей хватки. – Ты бросил ее там умирать – медленно и страшно! От голода! От жажды!

– Но за дело же! – жалобно прохрипел Ле Корбье. – За все, что она сделала с тобой. И твоими…

В дверь каюты ввалилось с полдюжины пиратов, привлеченных шумом драки. Не без труда им удалось разнять сцепившихся, словно два бульдога, капитанов. Ле Корбье с трудом перевел дух, массируя пальцами красную, распухшую шею.

– За то, что она сотворила тогда в Виргинии, – упрямо закончил он фразу после того, как прокашлялся. – Она должна была заплатить за эту виселицу в Вильямсбурге!

Габриель тоже притих и как-то сразу успокоился.

– А ведь она не делала этого, – медленно и внятно сказал он пиратам. – Она не лгала, когда уверяла, что ни в чем не виновата.

Ле Корбье поднялся с пола, подошел к Габриелю и положил ему на плечо руку.

– Я знаю, как ты любил ее, дружок. Знаю, как не хотел верить, что она могла предать твою любовь, но все же…

– Проклятие! – заорал Габриель, сбрасывая с плеча руку Ле Корбье. – Будете вы меня слушать или нет, в конце-то концов? Еще раз повторяю вам: она ни в чем не виновата! Теперь я это точно знаю! Точно знаю, понимаете, знаю! Я видел правду своими глазами и слышал ее своими ушами! Дошло до вас или нет?

– Как тебя понять, кэп? – спросил один из матросов, прежде плававший в команде Габриеля.

Габриель тяжело вздохнул.

– Я только что был в Виргинии…

Набившиеся в капитанскую каюту матросы притихли.

– Ездил на табачные плантации, где Шайна жила прежде – у своих родственников. Там была ее кузина. Я знал ее еще до того, как повстречался с Шайной, и собирался на ней жениться. – Габриель обвел глазами внимательные, напряженные лица. – Ну а потом появилась Шайна. После этого Ребекка перестала для меня существовать. Когда я порвал с ней, она бросилась к властям, выдала себя за Шайну и подписала то обвинение. И это ее вина легла на Шайну.

Он еще раз посмотрел на лица матросов. Кто-то из них выглядел потрясенным, кто-то просто глупо моргал, кто-то скептически ухмылялся.

– Отвезите меня к ней, – обратился Габриель к Ле Корбье. – Даже если мы опоздаем – что ж, хоть похороним ее по-человечески.

Глазки смуглого пирата погрустнели.

– Я дал ей нож, – сказал он Габриелю. – На случай, если муки станут совсем уж нестерпимыми. Я решил, что…

Ле Корбье скорбно замолчал, не закончив фразы.

Габриель прикрыл глаза. Ему представилась Шайна – умирающая, убившая себя, и сердце его словно обхватил щупальцами спрут.

– Отвезите меня к ней, – повторил он.

– Погоди-ка, кэп, – выступил вперед неуклюжий высокий матрос, известный бунтовщик и подстрекатель. – Не то чтобы я не верю, но… Мы же знаем, как глубоко запустила в тебя свои коготки та… ну, которую мы… это… Одним словом, предательница. А никакой другой мы не знаем. Ничего о ней и не слышали… Без обиды, кэп! Для начала я хотел бы увидеть ту, другую… Ну, про которую ты сейчас говоришь, что это она – предательница!

Пираты одобрительно загудели. Габриель последними словами мысленно проклял этого верзилу, сумевшего несколькими словами похоронить остатки призрачной надежды на то, что Шайна еще жива, несмотря на голод, жажду и тропическое солнце.

Он поднял ненавидящие глаза и резко бросил высокому:

– Правды захотел? Ну что ж, будет тебе правда. А ну, дуйте бегом к бушприту, тащите якорь! Все наверх – ставить паруса! Курс на Виргинию! Будет, будет вам правда!

Матросы кинулись выполнять приказ, но Габриель задержал их.

– А тебе, Мэрфи, я кое-что скажу прямо сейчас. Мы пойдем в Виргинию. Я приведу вас к Ребекке и докажу свою правоту. Но если эта задержка будет стоить Шайне жизни, то, клянусь богом, ты за это заплатишь. Слышишь?

Мэрфи поднял на своего бывшего капитана темные глаза. Выдержал его взгляд, кивнул головой.

– Да, кэп, – проворчал он. – Слышу.

– Тогда вперед! – рявкнул Габриель. – И шевелитесь, вы, дохлые селедки!

Матросы дружно кинулись исполнять приказ Габриеля. Оставшись вдвоем, Ле Корбье удивленно и уважительно взглянул на Габриеля.

– Я знаю, как ты любишь ее, дружище, – тихо сказал он. – И молю небо, чтобы мы успели вернуться вовремя.

– Спасибо, – ответил Габриель.

Он знал, что смуглый пират говорил от чистого сердца.

Над гаванью зазвенела якорная цепь, загрохотали по палубе тяжелые кованые сапоги. Судно вздрогнуло, заскрипело пиллерсами, словно просыпаясь, и медленно двинулось к выходу из гавани.

– Один вопрос, если позволишь, – сказал Ле Корбье, направляясь вместе с Габриелем к выходу из каюты.

– Давай, – согласился Габриель.

– Почему эти крысы никогда не спешат так выполнять мои команды?

Габриель только пожал плечами и пошел вместе со смуглым пиратом на квартердек – верхнюю палубу.

Остановившись возле огромного ходового фонаря, Габриель задумчиво смотрел, как исчезает Нью-Провиденс за кормой корабля. Его корабля. Ведь он по-прежнему любил «Золотую Фортуну».

Сколько морей он избороздил до того дня, как встретил Шайну! Сколько повидал штормов и штилей! В каких только гаванях не бросал якорь! И чего стоило ему отказаться от вольной жизни морского волка ради женщины, которую он полюбил и которая полюбила его!

Но сейчас это не казалось ему жертвой. Слишком многое изменилось в нем. И слишком многое висело сейчас на волоске.

Только бы Шайна была жива! Только бы им успеть! Ну, продержись еще немного, дождись! Доживи!