Эмма Холли - Запретный плод

Флоренс казалось поведение жениха все более странным, но прежде чем она успела спросить, что его заботит, он стряхнул наваждение и прижал ее ладонь к губам, а затем поцеловал каждый пальчик. Конечно, у нее не «встали дыбом все волоски на шее», но так ли это обязательно? Она всего лишь чувствительная дочь викария, а не прирожденная плутовка и жизнерадостная девчонка, как Мэри Вэнс.

Она будет счастлива с Фредом. И этого достаточно.

И как только Флоренс сказала себе это, тяжелый камень, лежавший на сердце, разросся и заполнил собой все ее существо.

Найджела в кабинете не было, вероятно, он снова был у Фреда. Эдвард собирался посмотреть с ним последнюю почту. Хотя это дело не было столь необходимым, он разозлился из-за того, что не застал управляющего на месте. Необходимо было полностью погрузиться в работу, чтобы выкинуть из головы мысли о Флоренс.

Он думал о ней не переставая. С момента того разговора на скамейке прошло уже много дней, а он все никак не мог собраться с мыслями. Казалось, все его существо распалось на сотни мелких осколков, и каждый из них тянулся к Флоренс, как железные опилки к магниту. Почему он тогда так разоткровенничался? Ведь никогда ни с кем он не обсуждал отца, даже с братом. Шок от пережитого потрясения? Или просто пара сочувствующих ушей, так вовремя подвернувшихся для созревшего признания?

Пара изящных ушек Флоренс. Конечно, он знал, что Флоренс милая и добрая девушка, но после ее мудрых слов он не находил себе места. До сих пор ему казалось, что он все еще чувствует ее нежное прикосновение на щеке, похожее на ласковый поцелуй. Она стала для него наваждением, горячкой, завладевшей его телом и не желавшей отпустить его.

Дьявол шептал на ухо: «Ты небезразличен ей, Эдвард, ты, и только ты можешь дать ей настоящее счастье. Что Фредди! Забудь о нем и думай о себе! Твоя любовь к Флоренс оправдает твой эгоизм!»

Взбешенный собственным бессилием, граф с размаху стукнул кулаком по стене. Служанка, которая вышла из-за угла и направлялась в обеденную комнату для прислуги, вскрикнула от неожиданности и чуть не выронила поднос.

– Я не ужасный монстр, не надо так пугаться, – пробормотал Эдвард раздраженно и виновато одновременно, поправляя поехавшие вбок тарелки.

– Нет-нет, – забормотала девушка, отступая назад и закатывая глаза от ужаса. – Конечно, нет... вовсе не монстр...

Проклятие, подумал Эдвард, когда служанка скрылась в конце коридора, и побарабанил пальцами по дверной притолоке. Ничто не приносило облегчения. Граф Грейстоу мог получить любую женщину от Ланкашира до Лондона, мог утолять свою жажду день за днем, но она становилась все сильнее и непреодолимее.

Эдварду была нужна только одна женщина, но получить ее он не мог.

Ему хотелось запереть Флоренс в своей спальне, привязать к кровати и не выпускать долго-долго. От заката до рассвета он ласкал бы ее, а она касалась бы его везде, где захочет, возбуждая все сильнее. Ее шелковистые волосы скользили бы по его голой груди, щекоча и гладя. Он приподнимал бы ее бедра, разводил бы колени в стороны, и раз за разом она принадлежала бы только ему. И эти полные груди, и длинные ноги, и рот, сладкий и манящий, – вся она.

Если бы только она могла принадлежать ему!

Острые осколки, на которые разлетелась его душа, кололи и мучили, причиняя почти физическую боль. Эдвард прислонился спиной к стене, пытаясь унять лихорадку.

Склонив голову, он заметил несколько пар обуви, начищенной и ждущей, пока се отнесут хозяевам. Темные мужские ботинки, громоздкие, но не лишенные изящества туфли герцогини и маленькие, изящные туфельки Флоренс. Крохотные, словно детские.

Повинуясь внезапному порыву, граф поднял одну туфельку. Кожа была почти новой, хотя обувь была уже ношеной. Плоский каблучок, изящная застежка – Эдвард провел пальцем вдоль подошвы. Память услужливо подкинула картину, увиденную им через глазок в доме портнихи: Флоренс в одних панталончиках и сорочке, пряди, выпавшие из прически, и обнаженные ножки с маленькими пальчиками. Пальчиками, которые хочется целовать и ласкать языком.

Тихий стон, который он издал, привел его в чувство. Эдвард выронил туфельку, словно горящий уголек. Да он извращенец, если даже обувь вызывает у него такие сильные эмоции!

Он закрыл глаза и сжал руки в кулаки. Так можно запросто сойти с ума. Это должно прекратиться! Хотя бы на день, хотя бы на час, молил он.

Но безжалостное небо было глухо к его мольбам.

Что ж, думал граф, шагая к конюшне, меня может спасти изнурительная скачка на Самсоне.

В помещении не было ни единого человека – в этот час у слуг был обед. Сегодня это оказалось как нельзя кстати. Для того чтобы оседлать Самсона, графу не требовалась помощь грума. И даже если бы требовалась, Эдвард не стал бы ни к кому обращаться. Его состояние было близким к помешательству, сердце билось так сильно, словно пыталось пробить грудную клетку, все тело казалось наэлектризованным.

Безумец!

Самсон коротко заржал, заслышав его шаги. К разочарованию Эдварда, черный жеребец был в стойле не один.

– Мисс Вэнс, – с сожалением произнес Эдвард.

Девушка, обернувшись, улыбнулась. От графа не укрылось то, что улыбка вышла натянутой. Интересно, размышлял он, сколь сильно мое лицо выдает гнев от ее присутствия? Эдвард постарался надеть привычную вежливую маску.

Мэри нервно вытянула руки почти на армейский манер. На ней были все те же узкие бриджи. Эдвард не раз задавался вопросом, как горничная может позволять своей хозяйке надевать подобный наряд. Впрочем, та была такой старой, что слабое зрение могло подводить ее. Скорее же всего горничная и вовсе не знала, что носит ее госпожа.

– Вы снова забыли мое имя? – спросила она. Лицо ее было очень серьезным. – Вот для меня вы Эдвард, а не граф.

Не зная, что ответить, он предпочел сменить тему.

– Собирались на верховую прогулку? – спросил граф. Про себя он решил, что ни за что не составит мисс Вэнс компанию. Не то чтобы она не нравилась ему – скорее, наоборот. Но ее напористость и откровенность смущали его, потому что Мэри была почти ребенком, пусть и испорченным. Она любила играть с огнем, и эта опасная привычка скорее раздражала его, чем забавляла.

Тем более сейчас, когда Эдварду так требовалось одиночество.

– Я не отказалась бы немного... верхом. – Мэри пыталась флиртовать, но в этот раз стыдливый румянец залил ее лицо, скрывая под собой веснушки. – А вы?

Думая о своем, Эдвард не сразу понял подтекст, и только когда Мэри сделала шажок к нему и обвила руками его шею, чуть отшатнулся. Девушка потянулась к нему губами, одновременно расстегивая рубашку. Не прошло и секунды, как она уже водила пальцами по волоскам на его груди. Эдвард еще не успел возразить, как его тело откликнулось на прикосновение: слишком долгое воздержание, попытки обуздать себя привели к тому, что волна возбуждения пробудила каждую клеточку его тела, не слушая голоса разума.